Темная, безлунная ночь скрыла взлетевшие самолеты. Трудно было рассчитывать, что в глубоком тылу фашистских войск все они пройдут незамеченными противником. Ждали сообщений экипажей.

Все, что делалось в воздухе, первыми узнавали радисты. Дежурил комсомолец Вадим Пожидаев, сын известного профессора. Глядя на его близорукие глаза в очках и на невзрачную фигуру, все удивлялись, как он держится на ногах без сна и отдыха. Пожидаев был всегда бодр, в минуты передышек шутил.

Лучшей радисткой была сербка Мария Стояновна Микашенович. Ей было восемнадцать лет. Черноокая, стройная, любимица всех летчиков. За редкий слух и способность принимать сигналы при самой плохой слышимости ее прозвали Маша — золотые ушки. Любили ее и за то, что она ни на ком не задерживала своего девичьего внимания, не выделяла ни одного из летчиков, кто заглядывался на нее. Она любила их всех одинаково, как товарищей.

В ту ночь Маша слушала передачи с самолетов, Вадим Пожидаев регистрировал радиограммы в журнале и немедленно передавал их Гризодубовой. Командиры кораблей Слепов и Гришаков доставили груз в район озера Червонное. Масленников и Бибиков — партизанам Кличева. Старый летчик Янышевский и молодые, но уже опытные Лунц и Васильченко сбросили боеприпасы брянским партизанам. Из тревожных донесений экипажа Миненкова стало ясно, что он попал в большую беду.

При подходе к Брянским лесам самолет Миненкова атаковали истребители противника. Бортрадист М. И. Гуйский сообщил: «Самолет поврежден, задание выполнять продолжаем». Через несколько минут радировал: «Задание выполнили, груз сброшен точно в указанное место, партизанам». Связь с самолетом прервалась. На свой аэродром он не вернулся. Предположительно (по наблюдениям других экипажей) самолет Миненкова при отходе от цели был снова атакован вражескими истребителями и, видимо, сбит.

На другой день партизаны радировали Центральному штабу, что самолет Миненкова сгорел, экипаж погиб. Не стало наших боевых товарищей — командира корабля Иосифа Федоровича Миненкова, штурмана Петра Ильича Чернова, борттехника Емельяна Федоровича Ворожищева, радиста Мстислава Ивановича Гуйского и воздушного стрелка Виктора Николаевича Саницкого.

В ночь на 29 июля кроме Миненкова не вернулся с задания и летавший к витебским партизанам экипаж Николая Григорьевича Богданова из соседнего, 103-го авиаполка. Истребители противника нападали на наши самолеты и в последующие ночи. Некоторые экипажи попадали в зону зенитного огня. Однако летчики не падали духом. Полет в глубокий тыл врага они называли «задачей с многими неизвестными». И на самом деле, летит, скажем, Слепов в соединение минских партизан В. И. Козлова. Экипажу нужно дать прогноз погоды по маршруту. А что мог сказать, не имея данных, начальник метеослужбы старший лейтенант Житенко? Он лишь предполагал. Летчик смеялся и в другой раз не говорил метеорологу «дайте», а «угадайте» мне погоду. Не знали летчики и воздушной обстановки в глубоком тылу противника, и это иногда приводило к потерям.

Но мне казалось, что причина отдельных неудач не в этом. Как-то Гризодубова сказала: «Наши летчики попадут в свою стихию, будут возить не бомбы, а грузы». Мы подумали о психологическом состоянии летчика во время различных полетов. Когда самолет идет с бомбами, летчик все время думает о предстоящем бое с врагом: он должен найти цель и поразить ее бомбами, нанести чувствительный урон противнику, который будет стараться преградить ему путь зенитным огнем и ночными истребителями. Экипаж настроен воинственно, чувство опасности и ответственности повышает бдительность. В другом случае самолет загружен зачастую даже не боеприпасами, а медикаментами и продовольствием. И летать приходится не на защищенные цели, а на затерявшиеся в лесах партизанские площадки…

Когда мы поделились с Гризодубовой этими мыслями, она с присущей ей способностью быстро улавливать существо вопроса сразу же спросила:

— И что вы предлагаете, начальник штаба?

— Пока немногое. Нужно мобилизовать экипажи на большую бдительность в полете, на усиленное наблюдение за воздухом, чтобы не давать возможности фашистским истребителям внезапно атаковать самолеты…

Валентина Степановна, внимательно слушая, постукивала острым карандашом по листу бумаги, потом, нарисовав замысловатую фигурку, бросила карандаш на стол, посмотрела сначала на комиссара Николая Александровича Тюренкова, затем на меня и сказала:

— Полет к партизанам по-своему сложен, и не каждый летчик сможет его выполнить. Тут требуется больше индивидуального мастерства не только от летчика, но и от штурмана, радиста, стрелка и бортмеханика. Хорошо, что мы все вместе думаем об этом и действуем в одном направлении. Вчера я говорила командирам эскадрилий, чтобы они обратили внимание на выбор маршрута. Летать надо в стороне от крупных населенных пунктов, зачем лезть в зоны зенитного огня? — Помолчав минуту, предложила: — Пойдемте сегодня все на подготовку экипажей к полету, послушаем, что они скажут…

Комиссар полка, опасаясь, что Гризодубова, закончив говорить, выйдет из комнаты, торопливо сказал:

— Минуточку, Валентина Степановна. Как вы смотрите, если мы с начальником штаба организуем совещание или конференцию (дело не в названии) по обмену опытом полетов к партизанам?

— Как я должна смотреть? И спрашивать не надо. Добро, как говорят моряки.

В течение нескольких дней после первого массового вылета к партизанам в разные районы глубокого тыла противника успешно летали одиночные самолеты. Они выбрасывали на парашютах боеприпасы и небольшие группы людей, посылаемых партией для развития всенародной борьбы против захватчиков.

В Центральном штабе партизанского движения Гризодубовой сказали, что Брянские леса представляют базу партизанского движения. Там действуют партизаны Орловщины и Смоленщины, Украины и частью Белоруссии. Нам и придется больше всего летать именно туда.

В ночь на 6 августа экипажи Чернопятова, Лунца, Слепова и Васильченко доставили боеприпасы и медикаменты брянским партизанам на площадку у деревни Салтановка-Борки. Поблагодарив летчиков, командование брянских партизан попросило Гризодубову послать им самолет с посадкой и вывезти раненых. Попытка решить эту задачу с ходу не удалась. Вылетевший в Брянские леса старший лейтенант Георгий Чернопятов посадку у партизан произвести не смог. Неправильная расстановка костров на площадке не позволила летчику определить место приземления самолета, и он возвратился домой. Чернопятов без вины чувствовал себя виноватым, ведь раненые партизаны живут надеждой на прилет самолета!

Утром в кабинете Гризодубовой раздался телефонный звонок: Центральный штаб партизанского движения тоже требовал посадки самолета в Брянских лесах. В тот же день пришел приказ командующего авиации дальнего действия, в котором говорилось: «101-му авиационному полку посадить в партизанском отряде в районе Салтановка-Борки самолет с целью вывезти из отряда раненых партизан».

Гризодубова сказала партизанским руководителям в Москве, что, пока партизаны не подготовят пригодную для посадки самолета площадку, выполнить приказ не удастся. Она предложила, чтобы для подготовки посадочных площадок партизаны использовали людей, служивших ранее в авиации. 10 августа командующий объединенными отрядами брянских партизан Д. В. Емлютин донес, что площадка для посадки самолетов подготовлена летчиками со сбитых самолетов. Мы их еще не знали. Позднее пришлось перевезти из тыла врага десятки таких летчиков. Это были летчики — истребители, штурмовики, бомбардировщики, сбитые над территорией, занятой противником.

Встал вопрос, кому поручить сделать вторичную попытку сесть к партизанам. Гризодубова попросила комиссара Тюренкова и меня высказать наше мнение. Мы начали перебирать летчиков, у кого высокая техника пилотирования сочетается с храбростью, а храбрость с рассудительностью и мгновенной находчивостью. Этими качествами обладали многие, но особо выделялся заместитель командира 2-й эскадрильи Чернопятов. Друзья звали его просто Жора или цыганенок. Жора — бывший беспризорник времен гражданской войны. Все любили его за пытливый ум, широкий кругозор и проницательность. Он был молчалив, но остер на язык, попадать на который побаивались и товарищи, и его начальники. Перед войной Чернопятов работал начальником Восточно-Сибирского управления Аэрофлота.