Закончив молитву, мужчина подошел и дружелюбно поприветствовал Прабира, представившись Субхи и предложив тому самокрутку. Прабир отказался, но они посидели рядом, пока Субхи курил. Табак имел аромат гвоздики и потенциал использования этого рецепт в качестве фумигатора был явно недооценен.

Пришлось побороться за то, чтобы поддерживать разговор; индонезийский по-прежнему преподавали в школах на всей территории республики, но, насколько Прабир мог судить, они оба владели им одинаково плохо.

Указав на молельный коврик Субхи, он, в шутку, спросил, не был ли тот единственным набожным человеком на судне.

Такая инсинуация привела Сабхи в ужас.

— Другие люди тоже благочестивые, но они христиане.

— Я понимаю. Прости меня. Я не подумал о такой возможности.

Субхи великодушно признал, что это была понятная ошибка, и пустился в длительное перечисление достоинств своих товарищей по команде. Прабир слушал и кивал, понимая смысл лишь половины услышанного. Лишь спустя несколько минут он понял, что ему рассказывают о чем-то еще. Деревня Субхи на одном из островов Кай была разрушена во время войны. Вся его семья была убита и он оказался единственным выжившим из более чем двух сотен человек. Его приютили и вырастили в деревне христиан, связанной долгом pela с его собственной и он продолжал жить там, хотя, когда не уходил в море, то по пятницам отправлялся молиться в мечеть в другой деревне. Это было очень хорошее решение, по крайней мере, пока он не женился, потому что он мог придерживаться веры отцов, не расставаясь с друзьями.

Когда Субхи закончил, Прабир не произнес ни слова. Как могли такие потери оставить в душе так мало горечи? Религия была здесь ни при чем; идея pela не происходила ни из христианства, ни из ислама — она являлась результатом стратегии, разработанной для нейтрализации негативных эффектов неизбежного смешения обеих религий. Но какая-то комбинация индивидуальной психологической устойчивости и либеральной культуры позволили этому человеку пережить случившуюся в детстве трагедию, похоже, без особых для него последствий.

Прабир испытал потребность ответить взаимностью, поведав свою собственную историю. Он спросил Субхи, знает ли тот остров со спящим вулканом, в семидесяти километрах к юго-западу.

Лицо Сабхи помрачнело.

— Это плохое место. Там водятся духи. — Он по-новому посмотрел на Прабира. — Ты сын индийских ученых, которые отправились туда еще до войны?

— Да.

Прабир был удивлен, что его опознали таким образом, но затем вспомнил рабочих с островов Кай, которые помогали его родителям возвести кампунг. Если с тех пор Теранезия приобрела сверхъестественную репутацию, то ее новейшая история могла стать широко известной.

— Что за духи? — спросил он. — Духи в виде животных?

Любая предварительная информация об измененной фауне могла помочь им подготовиться.

Субхи через силу кивнул.

— Там много разных духов, выпущенных в мир в наказание за военные преступления. Видимых и невидимых. Овладевших животными и людьми.

— Овладевших людьми? — Прабир задумался, а было ли это лишь формализованным перечислением метафизических возможностей. — Кем? Там же никто не живет сейчас, так ведь?

— Так. — Сабхи смущенно смотрел в землю.

— Кому же эти духи навредили? Там останавливалось какое-то судно?

Сабхи кивнул.

— Когда?

— Три месяца назад. Чтобы сделать ремонт.

— И что, люди на борту заболели?

— Заболели? В каком-то смысле, — неохотно признал Сабхи.

— Они ели что-нибудь на острове? Они ловили каких-нибудь животных? Как именно они болели?

Сабхи с болью на лице покачал головой.

— Нельзя так неуважительно говорить об этом.

Прабир не хотел его обижать, но, если существуют какие-либо доказательства воздействия на человеческую ДНК, то не может быть ничего более важного, чем проследить их.

— Я мог бы встретиться с этими людьми? Если бы пришел к ним в деревню?

— Это невозможно. — Сабхи резко поднялся на ноги, отряхивая одежду от песка. — Мне пора присоединиться к друзьям.

Он наклонился и пожал Прабиру руку, затем отправился прочь вдоль пляжа.

— Люди, которые побывали на острове, — спросил Прабир вслед. — Они живы, или умерли?

Последовало долгое молчание, затем Сабхи ответил не оборачиваясь:

— С божьей помощью, они обрели покой.

Грант появилась в двадцать минут седьмого.

— Я почти отчаялся дождаться вас, — сказал Прабир. — Вы решили?

Она протянула свой планшет. Прабир вытащил свой и открыл на нем ту же страницу, затем перезагрузил ее, подключившись через случайный прокси, чтобы убедиться, что та действительно является общедоступной.

Он полистал представленные данные, но у него не было способа проверить, верны они или нет — он должен был просто довериться Грант. Потом он заметил логотип спонсора: кольца Борромео, составленные из вращающихся плазмид. Логотип зафиксировал его взгляд и с гордостью произнес: «Эта информация предоставлена вам „ФармоНуклеик“, в рамках сервиса для научного сообщества».

Прабир с удивлением посмотрел на Грант.

— Вы хотите ткнуть их в это носом? Разве вы тем самым не напрашиваетесь на иск?

— Они ни на кого не собираются подавать в суд, — сказала Грант, как ни в чем не бывало. — Я рассказала им о твоих условиях, и они согласились открыть все данные. Они не видят никаких серьезных патентных перспектив, учитывая то, что экспедиция и сама собрала немалое количество данных. Вместо того, чтобы просто потерять уже вложенные деньги, они лучше получат хороший пиар. А, и долю в восемьдесят процентов от всех контрактов с СМИ.

— Вы гений! — Прабир был восхищен. — Почему я не додумался до этого?

— Неверно направленная враждебность по отношению к власти?

— Ха! Это же вы мне сказали, как сильно ненавидите, когда вам затыкают рот. Я думал, вы все отдадите за предлог, который позволит отхватить им руку.

— А еще я сказала, что у меня есть семья и я должна ее обеспечивать, — сухо ответила Грант.

Прабир подхватил свой рюкзак. Он все еще испытывал боль во всем теле, однако подавленное состояние, в котором он пребывал на рассвете, ушло. Даже если коллеги Мадхузре и поверят ее запоздалым признаниям, то не смогут ничего немедленно предпринять из-за материально-технической инертности экспедиции. Если они с Грант вернуться через день или два с добытыми на острове образцами — и все, полученные ими данные будут общедоступны — не будет никакой необходимости срочно совершать повторный визит. Возможно, их результаты и будут, в конечном счете, заслуживать более тщательных и всеобъемлющих наблюдений, но у экспедиции ограничены как бюджет, так и сроки. Мадхузре вернется в Торонто задолго до того, как кто-нибудь снова пройдет рядом с Теранезией.

— Вы готовы? — спросил он.

— Ага. А ты уверен, что способен сейчас этим заниматься?

— Я способен заниматься чем угодно, что не связано с мангровыми зарослями.

Грант положила руку ему на плечи и торжественно сказала:

— Я не должна была бросать тебя. Это был глупый поступок и мне действительно очень жаль. Мы больше не будем разделяться.

Обратный путь вдоль берега оказался намного легче, чем через джунгли. Они проплыли в кристальной чистой воде, мимо узкого залива, ведущего к мангровым болотам, у внутренней кромки рифа, где им, по крайней мере, было бы видно любого приближающегося хищника. Но, несмотря на огромное количество рыбы, они преодолели этот участок пути беспрепятственно — по-видимому, болота и леса казались хищникам более привлекательными охотничьими угодьями.

Когда они снова брели вдоль пляжа, Прабир рассказал Грант историю Субхи о рыбаках.

— Это может значить все, что угодно, — сказала она. — Возможно, они приготовили блюдо из каких-то растений, которые привыкли считать безопасными, а оказалось, что те стали вырабатывать какой-то новый защитный токсин.