Литмир - Электронная Библиотека

Дорога сначала миновала амбар у восточной окраины, после чего резко забирала вверх, к монастырю. За низкой оградой раскинулась обширная территория со всевозможными строениями. Справа располагались несколько хранилищ, окруженных яблонями и сливами. Слева к широкому и грязному переулку жались несколько бревенчатых домов, из труб которых валил густой белый дым; в открытой пристройке кузнец звонко молотил по наковальне. Затем следовала низкая пекарня, окутанная ароматом свежего хлеба, выбеленная таверна и высокое каменное здание, за которым вырастали наконец стены внутреннего двора – настоящего лабиринта, на вершине которого высилась церковь.

Симон увидел нескольких паломников в простых одеждах и с посохами. С молитвами и песнями они шагали группами к монастырю: либо намеревались побывать в церкви с утра пораньше, или просто надеялись на бесплатный завтрак. Среди них было и несколько бенедиктинцев в черных рясах. Другие монахи трудились на высаженных рядом грядках или катили груженные бочками тележки к верхним воротцам монастыря. Симон остановил одного из них и спросил насчет брата Йоханнеса.

– Аптекарь-то? – Монах взглянул на лекаря с ухмылкой. – Насколько я знаю этого страшилу, он еще спит – и храпит во всю глотку. Его и на утренней молитве не было. Да настоятель ему покажет еще… Одначе можешь попытать счастья. – Он показал вниз на маленький неприметный домик возле хранилищ. – Только стучи погромче. Иначе он до обедни продрыхнет.

В скором времени Симон уже стоял перед домом аптекаря у подножия монастыря. Он представлял собой низкое строение с узкими окнами и тяжелой дубовой дверью. Не успел лекарь постучаться, как изнутри послышались громкие голоса. Они принадлежали двум мужчинам, которые, по всей видимости, яростно о чем-то спорили. Наружу доносились лишь приглушенные выкрики. Симон нерешительно постоял перед входом, как вдруг голоса начали приближаться, сопровождаемые стуком.

В следующий миг дверь с грохотом распахнулась, и на улицу вышел тощий, одетый в черное бенедиктинец; лицо у него раскраснелось от злости, а в правой руке он держал украшенную слоновой костью трость, которой размахивал, точно шпагой. Симон заметил, что монах подволакивал одну ногу, а под рясой у него выступал небольшой горб. Ссутулившись, калека, этот злобный и вызывающий сострадание человечек, заковылял прочь и вскоре скрылся среди яблонь.

Симон настолько был пленен этой сценой, что не сразу заметил, как за монахом последовал еще кто-то. Развернувшись, лекарь прямо перед собой увидел безобразное лицо аптекаря.

– Да? – проворчал брат Йоханнес.

Монах стоял в дверях и недоверчиво смотрел на Симона. Вид у него был затравленный и напуганный, лицо бледное, как лунный отсвет. Недавний спор и его, по всей видимости, сильно взволновал. В конце концов монах все-таки узнал лекаря.

– Пресвятая Дева! – воскликнул он с удивлением. – Один из паломников, что заблудились прошлой ночью, так ведь? Послушайте, если вы пришли поблагодарить меня, то сейчас не лучшее время. Я бы предложил вам прийти…

– У меня жена заболела, и мне срочно нужны анис и лапчатка, – тихим голосом перебил его Симон. – И еще кое-какие травы. Вы мне поможете?

Поначалу монах, казалось, хотел отправить незваного гостя куда подальше, но потом, видимо, передумал.

– Ладно уж, – проворчал он. – Так и так придется сейчас же настоятелю сообщить. Да и слухи, наверное, уже поползли.

– Какие слухи? – поинтересовался Симон. – Это как-то связано с тем спором, что вы вели до этого с собратом? Не то чтобы я услышал что-нибудь, просто…

Но брат Йоханнес уже скрылся в доме. Симон пожал плечами и вошел вслед за ним в низкую комнату, освещенную полудюжиной сальных свечей. Узкая полоса света пробивалась сквозь ставни и падала на громадный шкаф у противоположной стены. Каждый из его бесчисленных выдвижных ящиков был снабжен рукописной табличкой из пергамента. Со стороны шкафа веяло чарующим ароматом трав – Симон уловил запахи шалфея, розмарина, календулы и ромашки. Но, как ему показалось, к ним примешивался сладковатый душок, от которого лекаря затошнило. Пахло не иначе как…

– Что, говорите вы, нужно вам для жены? – спросил неожиданно брат Йоханнес. – Лапчатка?

– Да, и анис. – Лекарь снова повернулся к безобразному монаху. – У нее колики в животе и тошнит немного. Надеюсь, ничего серьезного.

– Да поможет ей Бог. Ладно, посмотрим…

Брат Йоханнес втиснул окуляр в правый глаз, отчего лицо монаха, и без того ужасное, стало еще непригляднее. Затем он прошелся задумчиво вдоль шкафа и выдвинул наконец один из ящиков на уровне лица. Спор с маленьким монахом аптекарь, по всей вероятности, уже забыл.

– Лапчатка и в самом деле чудное средство от колик, – пробормотал он, вынимая связку трав. – Хотя я бы скорее наложил компресс на печень и взял смесь горечавки, золототысячника и полыни. Вы знаете, в каких пропорциях следует давать травы? Не забывайте: Dosis facit…

– Venenum. Лишь доза делает яд незаметным. Я в курсе. – Симон кивнул и протянул монаху руку. – Простите, если я еще не представился. Меня зовут Симон Фронвизер. Я цирюльник из маленького Шонгау, по ту сторону Хоэнпайсенберга. Изречение Парацельса о верных дозах я едва ли не каждый день внушаю моим пациентам.

– Цирюльник, и говорит на латыни?

Брат Йоханнес улыбнулся и пожал руку собеседника. Хватка у него была такая, словно монах всю жизнь провел возле наковальни. С окуляром на глазу он походил на бесформенного циклопа.

– Нечасто такое встретишь. Тогда вам наверняка известен и «Macer floridus»[4] с описанием восьмидесяти пяти важнейших лечебных трав?

– Разумеется.

Симон кивнул и сложил высушенные травы в кожаный мешок.

– Я обучался медицине в Ингольштадте. К сожалению, мне не удалось получить место лекаря. Так уж… сложились обстоятельства.

Он замялся. Монаху незачем было знать, что деньги, выделенные на учебу, Симон истратил на карточные долги и дорогую одежду.

Лекарь не без одобрения огляделся в затемненной комнате. Обставлена она была в точности как он представлял себе собственный свой кабинет. Большой аптечный шкаф, возле него кафедра для записей, и по стенам – крепкие дубовые полки с горшками и настоями. Низкий проход вел в соседнюю комнату, служившую, видимо, лабораторией. Симон разглядел в полумраке камин, в котором тлели несколько поленьев, на подоконнике стояли несколько закоптелых колб. Перед окном стоял громадный мраморный стол, и на нем лежало нечто длинное и бесформенное, лишь наскоро прикрытое полотном.

Из-под покрывала торчала чья-то бледная нога.

– Господи! – прошептал Симон. – Это же…

– Мой подручный Келестин, – вздохнул монах и вытер пот со лба. – Крестьяне принесли мне его перед восходом. Несчастный должен был прошлым вечером выловить мне карпа из пруда возле леса. И что делает этот болван? Падает с мостика и тонет, как котенок. А потом еще приходит шарлатан Виргилиус и предлагает…

Он замолчал на полуслове и помотал головой, словно желая разогнать дурные мысли.

Симон осторожно шагнул к лаборатории и принюхался. Теперь он понял, что за сладковатый запах учуял до этого.

Так начинает разлагаться труп.

– Можно? – неуверенно спросил молодой Фронвизер и показал на тело под покрывалом.

Покойники всегда странным образом привлекали внимание лекаря. Безжизненные и отекшие, они были словно анатомические манекены, дарованные миру Господом, чтобы продемонстрировать на них чудеса человеческого тела.

– Конечно-конечно, – ответил брат Йоханнес, снял окуляр и спрятал его за пазухой. – Раз уж мы с вами в некотором роде коллеги, то взгляд со стороны ни в коем случае не будет лишним. Но там действительно нет ничего необычного. Уж и не знаю, сколько утопленников я в своей жизни повидал…

Он вздохнул и перекрестился.

– Человек все-таки не рыба. Иначе Господь снабдил бы его для дыхания жабрами и плавниками, чтобы не тонуть.

вернуться

4

«О свойствах трав» (лат.).

7
{"b":"243716","o":1}