Ее ослепила вспышка света – от станции отъехал поезд, его головные фонари осветили рельсы, а затем последовала вспышка еще ярче, с искрами и пламенем и криком агонии, когда его конечность попала на контактный рельс. Туз подскочил и заревел, когда его тело дернулось в конвульсиях – через него прошел разряд электричества. Коди испугалась, что он может вырваться и каким-то образом сбежать. Но она не приняла в расчет поезд. Машинист затормозил, как только увидел их, но наклон был крутой, и поезд катился по инерции, рельсы стали скользкими от дождя, и даже остановившись под визг тормозов, головной вагон все равно превратил существо в кровавое месиво.

Поездная бригада бросилась ей на помощь, и она услышала вой полицейских сирен, стекающихся со всех сторон к мосту. Вскоре виадук был полон людей в голубых дождевиках, платформа вдалеке освещалась мини-камерами приехавших с телевидения операторов. Она не сдвинулась с места, у нее не было на это сил, она просто лежала на боку, слегка вытянувшись, и глядела на дымящиеся останки, не обращая внимания на возмущенные, шокированные и зачарованные взгляды пассажиров.

Теперь она чувствовала его присутствие в разуме: мысли Тахиона смешивались с ее собственными, пока он тяжело ступал вверх по лестнице от Смит-стрит, вдалеке отсюда. Он нарисовал мысленную картину из тех мест, которые она больше всего любила, и был так учтив, что не выказал свою реакцию, когда этим местом оказалась военная база Шайло в горах центрального Вьетнама. Ее внешность была такой же, как в объективной реальности – никакой идеализации своего мысленного образа, – но в ней чувствовались уверенные силы, от чего она ощущала себя скалой, к которой любой может прийти и обрести защиту. Тахион позволил себе раствориться в этом ментальном пейзаже, с явным недовольством бормоча об отсутствии какого-либо вкуса во внешнем облике военных (комбинация цветов на форме была отвратительной), и затем медленно, спокойно начал возвращаться из мысленных образов Коди назад к реальному миру. Так что к тому времени, когда он незаметно покинул ее, она уже пережила весь шок ситуации, сконцентрировавшийся в разуме, а не в теле, которое, оказавшись далеко за границами своих возможностей, тут же ослабло.

Она проснулась в комнате на верхнем этаже «Блэйз» – судя по виду из окна – и первым делом насладилась той простой мыслью, что она – человек. Она вытянула пальцы, наблюдая, как утренние лучи освещают ее руки, и порадовалась, что кожа блестела лишь от настоящего, человеческого пота.

– Как спалось? – спросил Тахион, сидевший на стуле возле стены и с легким стоном потянувшийся, чтобы размять спину.

В ответ она улыбнулась и удивилась, как легко ей это удалось. Она не думала, что в ней что-то такое осталось, и была поражена тому, какой глубокий след оставило в ней напряжение последних месяцев. Как прекрасно было от него освободиться.

Она начала обдумывать вопрос, но он ответил прежде, чем ее мысли сформировались в целое.

– Да, я пробыл здесь всю ночь.

Она задумалась, стоит ли ей злиться, ведь мысленная связь тоже оставила свой след – двойственность существования, которая может испортить жизнь им обоим, но она решила, что это бессмысленно.

Что было, то прошло; важно было справиться с этим и двигаться дальше.

– Интересный подход, – согласился Тахион, засмеявшись, когда она удивленно вздохнула. – Вообще-то все не так плохо, как вы думаете. Я наблюдал за вами, пока вы спали.

Она не могла не усмехнуться, представив его в роли караульного, марширующего взад-вперед у ворот ее сознания. Она вообразила это достаточно ярко, чтобы и с его губ сорвался легкий смешок.

– Я хотел убедиться, – продолжил он, – что встреча со Сладжем не принесла вам вреда.

– Как вы узнали его имя?

– Любой мысленный контакт подразумевает определенную связь. Я обязательно что-то узнаю. В случае Сладжа, – он пожал плечами, выражая отвращение и презрение, – мысли были довольно простыми, связанными с его желанием. Как ни крути, умным бы я его не назвал. Скорее, хитрым. Имя «Сладж» он выбрал себе сам.

– Он был тузом?

– Вскрытие подтвердило данные анализа крови: тело в морге принадлежало натуралу. Насколько мы можем судить, он бродил по метро и другим туннелям под городом уже долгое время, в основном охотясь на бродяг и беглецов – в общем, на деклассированных элементов, которых никто не стал бы искать. И никто из нас не подозревал…

– Сколько их?

– Жертв? – Выглянув в окно, он засопел, но она знала, что он копается в памяти туза. – Невозможно определить. Когнитивные способности Сладжа были ограничены. Но, подозреваю, жертв было немало.

– Он всех их убил.

– Он съел их.

Долгое время они оба молчали. Вдалеке Коди услышала, как передают сообщение по системе больничной громкой связи. Стиснув зубы в ожидании боли или слабости, она поднялась на ноги. Из ее левой руки торчала трубочка капельницы; она отсоединила ее и вытащила иглу, а затем осторожно, за пять-шесть шагов, дошла до Тахиона. Он показался ей таким маленьким, хотя она по-прежнему представляла его сильным и неунывающим. Она оперлась на него, обхватив рукой его за плечи и сопротивляясь желанию упереться подбородком в его макушку. Своей здоровой рукой он взял ее за запястье и опустил подбородок ей на руку. Ей не нужно было видеть его глаза, чтобы ощутить их серьезный, обеспокоенный взгляд. Таким часто бывал и ее взгляд, когда она теряла пациента, которого надеялась спасти.

– Новый смысл, – сказал он, позволив своим словам легкую горечь, – старого выражения «любовь убивает».

– Не говоря уже о том, – не могла не ответить Коди, – что ты – то, что ты ешь.

Он засмеялся непринужденным хохотом, который удивил их обоих, а потом снова стал серьезным.

– Почему вы так быстро сбежали?

– Импульсивная баба, это про меня. Я так понимаю, вы получили мое сообщение.

– Брэд Финн сам пришел в администрацию. Видимо, мне просто вас не хватало. Капитан Эллис отправил патрульные машины по всему Джокертауну, чтобы найти вас. Мы узнали, что на Кэрролл-стрит слышали стрельбу…

– …и потом я поняла, что вы меня зовете.

– Спасибо, что услышали. – Он повернулся к ней лицом. – Вы не понимаете. В городе такого размера телепату приходится поддерживать серьезные барьеры, просто чтобы не сойти с ума от всего мысленного «шума». Мне нужно подготовиться, чтобы «услышать» человека, такое почти невозможно после единственной, случайной встречи.

– Может, она не была такой уж случайной.

– Видимо, нет.

– Тахион, какова бы ни была причина этого, я вам благодарна.

– Со временем – достаточно скоро, я думаю, – мы перестанем резонировать на схожих частотах. Я все еще буду очень восприимчив, но прочитать ваши мысли без серьезных усилий уже не получится.

– На каком расстоянии?

– Если честно, не имею представления. Подобного раньше у меня ни с кем не случалось. Простите.

– Простить? За то, что спасли мне жизнь?

– Я создал этого монстра. Все эти несчастные женщины, которых убил Сладж, – их смерть на моей совести.

– Добро пожаловать в наш клуб.

– Вы не понимаете.

– Я хирург. Я три года была военным врачом. Я понимаю. Так что?

– Это моя ответственность.

– Хорошо. – Она специально взяла его за изувеченную правую руку. – Будьте ответственны. Вы не можете изменить прошлое, так же как я не могу вернуть потерянных пациентов – или тех людей, которых я на самом деле убила. Да, – она кивнула, – мои руки тоже в крови, это была война, мы защищали свои земли. И если существует загробная жизнь, я еще за это поплачусь. Какая разница? Все кончено. Но я хотя бы с этим смирилась. Вытащила этот скелет из своего шкафа, хотя раньше вообще не признавала его существования, а теперь я достала его вместе с остальными кошмарами, и я могу рассмотреть их, увидеть их такими, как есть, – и себя такую, какая я есть. Это не значит, что я не чувствую боли: она еще долго не уйдет. Но все это здесь. Я могу с этим справиться. Попробуйте сами, это вас удивит.