В том же духе действуют духовные и кровные «дети Арбатова»: его бывшие замы В. В. Журкин (ныне директор Института Европы АН СССР) и Р. Г. Богданов (ныне первый заместитель председателя Советского комитета защиты мира), нынешний заместитель А. А. Кокошин, бывший ученый секретарь Института США и Канады И. Е. Малашенко (ныне сотрудник Международного отдела ЦК КПСС), сын академика — заведующий отделом Института мировой экономики и международных отношений АН СССР А. Г, Арбатов и другие. Кое-кто из них в своих «изысканиях» договорился до того, что рекомендует сократить наши стратегические силы в одностороннем порядке аж на 95 процентов! И это предложение с серьезным видом обсуждается в нескольких номерах «Московских новостей», в основном сотрудниками, нынешними и бывшими, все того же Института США и Канады.
Но дело не просто в их некомпетентности и не только в конъюнктурщине. Сегодня Арбатов и его сподвижники впервые открыто делают то, чем они фактически занимаются уже многие годы: выступают проводниками интересов Запада в нашей стране. На это указывал и американский советолог Дж. Хаф. Он считает, что за то, что Арбатов разрушал советскую военную доктрину и сдерживал рост военного потенциала СССР, он достоин Нобелевской премии мира.
Да, в Армии сегодня немало больных мест и проблем. Большинство из них — проблемы, которыми больно все наше общество или которые корнями уходят в него.
Общество длительное время знало слишком мало о том, как несут свою многотрудную службу, нередко на краю земли, его сограждане в военной форме, как живут их семьи. Оно в большом долгу перед Советской Армией.
Майор Л. Абрамкин
Мы должны сказать правду
Многие месяцы Закавказье, где мне довелось служить с 1985 года, лихорадит. Пульс общественно-политической жизни здесь бьется все более учащенно. Применение сил охраны общественного порядка из вынужденной, чрезвычайной меры «хирургического вмешательства» для снятия эмоциональной напряженности в межнациональных отношениях стало обыденным явлением. Особое положение, комендантский час, многотысячные митинги, шествия, погромы, беспорядки на националистической почве превратились в своего рода атрибуты местной действительности.
«Военным командованием было принято единственно верное решение — не допустить разгоряченную толпу в армянские кварталы (Кировабада). У всех мостов через реку Гянджачай встали армейские патрули… Воины держались стойко, но понимали, что долго так продолжаться не может. Толпа все прибывала, провокаторы кричали о «зверски убитых братьях». И тогда было принято решение отодвинуть толпу от моста. Воины шеренгой пошли вперед. Толпа подалась, отступила. И тут сзади, из переулка, выскочил грузовик… Убийца, сидевший за рулем, не дрогнул, не нажал в последний момент на педаль тормоза. На полной скорости он сбил нескольких человек. Машину занесло на бордюр тротуара; но водителю удалось выровнять грузовик. И все же короткого замешательства было достаточно, чтобы лейтенант Виктор Попов вскочил на подножку. Саперной лопаткой он отбил нож, нацеленный ему в грудь. Лезвие полоснуло по руке… Лейтенант удержался на подножке, и убийцы, уже казалось, не уйдут. Но тут сзади посыпались камни…
Как можно было допустить гибель ни в чем не повинных людей? Почему командование, зная о положении в городе, не отдало приказ выйти к мостам с оружием?»
(Бакинский рабочий. 1988. 25 дек.)
«Воинскими подразделениями наряду с дубинками были применены саперные лопатки и химические отравляющие вещества… Эта невиданная по своей жестокости акция вызвала глубокое возмущение и негодование всей нашей общественности».
(Перестройка в опасности: Обращение АН СССР к Пленуму ЦК КПСС и Президиуму Верховного Совета СССР//Заря Востока. 1989. 23 аир.)
Итак, центральной фигурой событий становится армия. Нельзя оставить без внимания и тот факт, что счет раненым, травмированным, пострадавшим военным из состава сил охраны (наведения) общественного порядка сейчас исчисляется уже сотнями.
27 февраля 1988 года в первые часы после ввода войск в Сумгаит (куда они прибыли из мест постоянной дислокации в Баку спустя 2–3 часа после получения соответствующего приказа, прорываясь через беснующиеся толпы на подступах к городу) положение военнослужащих было крайне тяжелым. Противопоставить заостренным пикам, арматуре, цепям, ножам и просто дубинам они могли только кулаки и сплоченность подразделений, ставших на охрану жизни людей.
В конце ноября — начале декабря 1988 года в Баку и Ереване, Кировабаде и Нахичевани, в Степанакерте и других городах военнослужащие опять приняли на себя вспышки националистических страстей, были вынуждены оборонять горком, райисполкомы, прокуратуры, вызволять заложников, охранять обезумевших от горя и ужаса женщин и детей. Ружейные обстрелы воинских патрулей и целых подразделений, применение самодельных гранат, широкое распространение бутылок с зажигательной смесью — все это серьезно подогревало атмосферу. В Кировабаде было сожжено 5 единиц бронетанковой техники (благо, в городе это очень удобно), в том числе одна БМП при обороне горкома КП Азербайджан». Спасавшийся от огня механик-водитель был зверски избит толпой.
И вновь единственной броней солдат были каски и бронежилеты, а их единственным средством самозащиты и оружием — малые саперные лопатки.
В октябре 1988 года в Степанакерте при пресечении попыток массовых беспорядков, вызванных задержанием лидера националистического движения «Крувк» Манучарова, от полуторатысячной толпы методом вытеснения освобождалась центральная площадь города. В госпиталь поступили несколько военнослужащих, раненных стилетами в руку — в левую руку, державшую щит. Жизнь их спасал бронежилет, оставляющий открытыми руки.
Таков был один из первых опытов «вытеснения безоружной, мирной демонстрации», который на обиходном языке можно определить как выталкивание с использованием исключительно щитов, состоящих на вооружении ВВ и МВД. Вскоре этот метод был более успешно применен 5 декабря 1988 года в Баку при вытеснении пятитысячной толпы с площади В. И. Ленина. И опять при этом действовали подразделения ВВ и МВД, имеющие для таких действий не только специальное вооружение, но и специальную подготовку.
Центральные и республиканские газеты приводили аналогичные упомянутым выше примеры из опыта применения сил охраны общественного порядка в Армении. В то же время там применялись и другие, более решительные методы, в том числе и с участием войск Советской Армии. Необходимость диктовалась нападением так называемых отрядов «национальной самообороны» на колонны с беженцами, оперативными мерами по обеспечению пропуска колонн с техникой, направлявшихся в район стихийного бедствия, задачами по недопущению столпотворений на дорогах и улицах в то время, когда вся страна чем могла помогала жертвам стихии.
Однако рассказ о позициях лишь двух сторон, втянутых в конфликт, — толпы и армии — сделал бы картину неполной, ущербной и далекой от действительности. Нет, ведь участвовали в этом конфликте и местные органы охраны общественного порядка (сказанное выше о действиях по охране общественного порядка к ним, к сожалению, не относится), и местные правоохранительные органы, и, наконец, местные органы власти, местные средства массовой информации.
«Представитель прокуратуры СССР Валерий Владимирович Василенко, временно исполняющий обязанности прокурора НКАО, согласился со мной, что информация в прессе об убийстве двух азербайджанцев в столкновении жителей Агдама и Аскерана без дополнительных пояснений была в той взрывоопасной ситуации неуместной. Многие считают, что именно это сообщение послужило спичкой, поднесенной к пороховой бочке, которая взорвалась в Сумгаите» (Василевский А. Туча в горах Аврора. 1988. № 10).
«В сложившейся острой ситуации крайне высока ответственность средств массовой информации и пропаганды… Плодом политического недомыслия и беспечной близорукости явился ряд передач республиканского телевидения и радиовещания… Имели место отступления от взвешенной и трезвой позиции, ряд публикаций способствовал нагнетанию страстей, обострению обстановки… В газете «Азербайджан пионери» была допущена публикация репортажа с призывом к школьникам участвовать в несанкционированных митингах. Выступления некоторых деятелей культуры по телевидению и радио носили идеологически вредный, конъюнктурный характер, в отдельных теле- и радиопередачах, по существу, поддерживались ультимативные требования, прозвучавшие на несанкционированных митингах. Грубые ошибки были допущены рядом отраслевых и многотиражных газет» (Бакинский рабочий. 1988. 23 дек.).
