Это еще один пример того, как далеко Комиссия могла пойти в отстаивании версии «заговора не было». Знакомство Типпита с Руби подтвердили по меньшей мере шесть свидетелей. Один лейтенант полиции даже высказал предположение, что Руби убил Освальда не из мести за президента, а из мести за Типпита. Сестра Руби, Ева, которая во всем старалась покрывать брата и поддерживать его вранье, не подозревая опасности в этом пункте, сказала корреспондентам, что они хорошо знали убитого, что он был постоянным посетителем их клубов, что Джек называл его «бадди». Ее историю о том, как Джек в субботу уговаривал ее пойти на похороны Типпита в воскресенье, адвокаты Руби собирались использовать как доказательство его сердечной отзывчивости. Никого он не собирался убивать, а хотел тихо-мирно пойти на кладбище! Конечно, довольно странно звать прикованную к постели сестру на похороны незнакомого человека. Но все свидетельства были отвергнуты, чтобы исключить подозрительную связь Руби-Типпит.

Захваченный в кинотеатре Освальд был доставлен в полицейское управление в 2.00. Следовательно вскоре после этого момента заговорщикам стало известно, что ликвидировать Освальда не удалось, что он находится в руках полиции и, может быть, уже дает показания. В 2.37 Руби звонит в Лос-Анджелес Алексу Груберу — тому самому Груберу, который за десять дней до этого заехал «навестить» старого друга, сделав крюк в 300 миль, и провел в Далласе несколько дней. О чем говорили? О собаке, которую он обещал прислать ему, заявил Грубер, и о покупке станции для мойки машин. (Не правда ли, замечательные темы для разговора в день убийства президента.) Через две минуты после этого Руби звонит своему компаньону Ральфу Полю, с которым имел длинный разговор всего за 40 минут до этого (то есть до того, как Освальд был доставлен в полицейское управление).

Теперь все заинтересованные лица знают, как опасно повернулись дела в Далласе.

Около 4.00 Руби появился в Ритц-деликатесен и накупил холодных закусок на 22 доллара. В 1963 году на эту сумму семья из четырех человек могла кормиться неделю. Для кого же предназначалась эта гора провизии? Сестра Ева уверяла, что Джек купил еду по ее просьбе и что она очень ругала его, когда увидела, как несоразмерно он растратился. Напомним, что она при этом поправлялась после полостной операции, а Руби сидел на диете.

Известно, что отношения брата с сестрой обычно сводились к взаимному раздражению, перепалкам и побоям. Летом 1963 года в клубе «Вегас» Руби так отшвырнул сестричку, что она повредила руку и плечо, вызывала полицию, кричала «убивают». В августе, в присутствии другой сестры и ее детей, он дал Еве пощечину, вытолкал ее из машины на улицу и умчался. Адвокат Беллай вспоминает, что за все время долгого процесса он только один раз видел Руби взбешенным: когда Ева навестила его в камере.

Тем не менее, как только Руби нужно было подтверждение того, что он не был там, где его видели свидетели, прикованная к постели сестра приходила на помощь и заявляла, что брат был у нее. Примечательно, что и на операцию она легла в начале ноября по его настоянию. (Ведь находится у постели выздоравливающего родственника — о таком алиби можно только мечтать.)

Так, оба уверяют, что и в пятницу 22-го ноября, примерно с 5.30 до 7.30 Руби находился у сестры. Мы позволим себе отнестись к этому скептически, особенно учитывая закупленную гору деликатесов. Так как позднее Руби пытался проникать в полицейское управление и на радиостанцию в роли доброго Санта-Клауса с горой сэндвичей для усталых сотрудников, логично будет предположить, что уже и в 4.00 он хотел использовать тот же предлог. Просто в этот первый раз еда не понадобилась — его пропустили в полицейское управление и так. Как заметил впоследствии один офицер полиции, «любой полицейский, знавший Руби, впустил бы его в управление, если бы тот только попросил об этом».

Пять свидетелей видели его на третьем этаже полицейского управления в различные моменты между 4.00 и 9.00. Он здоровался со знакомыми детективами, пользовался служебным телефоном, делал вид, что помогает иностранным корреспондентам в качестве переводчика, пытался войти в кабинет 317, где капитан Фриц вел допрос Освальда. Комиссия Уоррена должна была потратить почти полстраницы в своем отчете, объясняя, почему всем этим свидетелям не следует верить, а надо верить Руби и его сестре. Так или иначе около 9.00 он, видимо, был уже дома, потому что оттуда снова следует серия междугородних звонков.

Если звонки представляли доклад о положении дел, то ясно, что новости были невеселыми: полиция вела интенсивный допрос Освальда. Получил ли Руби какие-то определенные приказы в этот момент — неясно, но, когда полтора часа спустя он снова появился на третьем этаже полицейского управления, в кармане у него был заряженный револьвер. (Так он показал на допросе в ФБР 25-го декабря 1963, хотя потом отрицал наличие оружия.)

Служба в синагоге Шеарит Израиль закончилась около 10.00. Руби показался там на минуту, пожал руку ребе Сильверману, поговорил с ним о здоровье сестры, но, к удивлению ребе, ни словом не помянул убийство президента. В 10.30 Руби снова накупает еду и звонит в полицейское управление знакомому детективу, предлагая завезти сэндвичи. Детектив поблагодарил, но сказал, что они все ели и уже кончают работу. Тем не менее Руби явился в управление и постовому — на этот раз незнакомому, — остановившему его по выходе из лифта на третьем этаже, заявил, что ему поручено привезти сэндвичи радиожурналистам. Тут же он начал махать рукой проходившим знакомым полицейским, заговаривать с ними, спрашивать, не видели ли они Джо Лонга с местной радиостанции. Кто-то предложил вызвать его приятеля через репродуктор. Короче, постовой пропустил его, и Руби нырнул в толпу репортеров.

Вскоре после этого Освальда вывели на короткую пресс-конференцию. Журналисты должны были увидеть, что задержанный не подвергался в полиции избиениям, что все требования закона соблюдались. На какой-то момент Руби, по его собственным показаниям, оказался в трех шагах от задержанного. Почему он не выстрелил уже тогда?

Кантор считает, что толпа репортеров и полицейских была так густа, что у Руби просто не было возможности подобраться достаточно близко. 36 часов спустя в подвальном гараже толпа была не меньше, но она не остановила убийцу.

Более вероятным кажется объяснение: в этот момент он еще надеялся, что уничтожение свидетеля будет поручено кому-то другому, выполнял роль разведчика. Убийство Освальда в стенах полицейского управления слишком ясно указало бы на наличие заговора (как это и случилось впоследствии). Решение такой важности заговорщики не могли принять очень быстро. Им нужно было время, чтобы взвесить все «за» и «против», обсудить детали.

Да и само поведение Руби в тот вечер не похоже на поведение человека, которому предстоит вот-вот поломать свою жизнь. Он суетится в толпе, раздает свои визитные карточки, зазывает журналистов в «Карусель», сводит репортеров с нужными людьми, помогает взять интервью. Он настолько увлечен потоком событий и общим возбуждением, что делает серьезную ошибку, пробалтывается второй раз за этот напряженный день.

После того как Освальда вырвали из-под града вопросов и фотовспышек и увели в камеру, окружной прокурор Вэйд занял его место и стал отвечать на вопросы журналистов. Да, улики против задержанного не оставляют сомнений, что он является убийцей. Да, как и положено, его перевезут в тюрьму графства в начале следующей недели. К какой организации он принадлежал? К организации «Свободная Куба».

В этот момент Руби, стоявший на столе в задних рядах забитого людьми зала (видеопленка запечатлела его среди прочих в этот момент), выкрикнул поправку: не «Свободная Куба», а «За справедливое отношение к Кубе». Разница, заметим, немалая, ибо первая объединяла антикастровских эмигрантов, а вторая — сторонников Кастро в Америке. Откуда хозяин ночного клуба, никогда не интересовавшийся политикой, мог знать такую деталь об Освальде, которого он, по его уверениям, никогда не встречал?