Славный нотариус! Суховат, держится с достоинством, аскет с лицом пуританина из Новой Англии, охотника за салемскими колдуньями. Сверх всего, его интересно слушать. Мы, естественно, говорили о Добье.

Ты замечала, как смерть, особенно смерть насильственная, придает новую глубину людям, порой самым неброским? И как новым светом освещаются некоторые эпизоды, связанные с усопшим? Вот сейчас я вижу Добье, как живого…

Мы в конторе, время после обеда. Звонок из Ниццы, просят Добье. Он слушает в молчании, внезапно говорит: «Немедленно выезжаю», голос его так изменился, что я подняла от бумаг голову. Казалось, у него побелели даже уши… Он сказал Дюрану и мне лишь одну фразу: «Сегодня утром Белла погибла в аварии». Он прошел к мэтру Манигу за разрешением уехать. С нами Патрис попрощался очень сдержанно, но чувствовалось, он почти сломлен.

Шло время. Мне кажется, я была единственной, с кем он говорил об этой девушке, не очень красивой, но душевно привлекательной и наделенной, по общему мнению, поэтическим даром. Сама Белла верила в себя и даже лет с пятнадцати перепечатывала свои стихотворения на машинке. Добье благоговейно сохранил одно из них и дал мне его почитать. Я запомнила следующее четверостишие с единственной целью передать оное на квалифицированный суд преподавателя литературы, коим ты имеешь честь быть:

Для подростка, на мой непросвещенный взгляд, вполне прилично, но давай вернемся к насущным заботам. Речь идет о том, чтобы открыть убийцу раньше, чем он примется, мягко говоря, за старое. Мы перебрали несколько гипотез. Мэтр Манигу изложил нам логически безупречный вывод, состоящий из трех пунктов.

1. На его совести нет приписываемого ему поступка, который бы дал повод для этих покушений.

2. Следовательно, его хотят убить по другим мотивам.

3. Если месть исключается, остается лишь одно подходящее объяснение: деньги. Короче, это — классическая история далекого наследника, устраняющего одного за другим всех тех, кто отделяет его от богатства.

Подозреваются двое: Юбер Ромелли, муж двоюродной сестры мэтра Манигу, живущий в Ницце, и Жорж-Антуан Дюбурдибель, муж Сюзанны Браш. Добродетельнейшая Сюзанна — жена убийцы. Каково? Я была восхищена, только этого ей не хватало.

Сегодня собирались вчетвером, нашего славного Дюрана позвали тоже: он нам понадобится. Мы разделили работу, говорю это без всяких шуток. Старик Даргоно уезжает завтра, мэтр Манигу — в воскресенье. Он берет с собой и Дюрана, так что я одна остаюсь, так сказать, на хозяйстве. Когда патрон вернется (ему дела не позволяют отлучаться надолго), Дюран будет продолжать следить за Ромелли, ему помогут мэтр Даргоно и некий друг мэтра Манигу, хозяин зала каратэ в Ницце. Этот друг с невообразимой фамилией на «ский» больше известен под кличкой «Дарвин». То немногое, что я о нем слышала, да и сама эта кличка заставляют вообразить безгласного волосатого самца, мифического антропоида, «missing link»[7] человеческой эволюции, которого ученые безуспешно разыскивают в самых глухих уголках Земли.

Дюран меня удивил: он без долгих разговоров согласился выполнять поручение. Я плохо вижу его в роли сыщика-любителя, но я ведь вообще плохо вижу… К слову, он никогда не бывал в Ницце и поэтому не должен вызвать подозрений. Ну а я, спросишь ты? Изволь. И я не остаюсь без дела. Меня приставляют к Жоржу-Антуану Дюбурдибелю. О, конечно, речь не идет о том, чтобы ни на миг не спускать с него глаз или шушукаться с домашней прислугой. Я должна, главным образом, проверить его алиби. А для этого надо наладить тесные отношения с Сюзанной Браш. Я ее вновь поблагодарю за это место, которым обязана ей, и предложу возобновить нашу былую дружбу (допустим…), а там слово за слово… Я уверена, что не встречу никаких трудностей, ведь я стала героиней хроники происшествий, а ты ведь знаешь, как Сюзанна обожает подобные вещи! Что же из всего этого следует? Что мне надо помаленьку вживаться в роль Мата Хари. Как же «расколоть» Жоржа-Антуана? Он любит лошадей, что ж, превратимся в лошадь. Я сделаю из своего шиньона конский хвост, и, черт меня побери, если он не признается, чем он занимался в некоторые вечера, в определенные часы!

Я хотела бы, чтобы ты присутствовала на нашем сборище. Это немного напоминало клятву трех Орасов,[8] если не считать, что нас было, как мушкетеров, четверо. Мы только что не присягнули на Уголовном кодексе…

22 марта, воскресенье, вечер.

Из дневника Жюля Дюрана.

Сегодня с полудня я в Ницце. Солнечно. Скоро Пасха, кругом полно туристов. А еще больше красок. Море, небо, скалы — все, как обещает реклама. Я остановился в скромном отеле в центре города. Остаток дня посвятил визитам. Ну, прежде всего Матильда Дюлош. Она неподражаема! Орлица на краю своего гнезда. Под взглядом ее желтых глаз я чувствовал себя совсем маленьким и будто раздетым. Она удостоила меня только одним взглядом, двумя словами и тотчас забыла о моем существовании.

Следующий — Дарвин. На самом деле его фамилия Момсельтсотский (убей меня бог, если я знаю, как она точно пишется). В нем чувствуется большая жизненная сила. Он возраста мэтра Манигу (познакомились они в полку) и его роста, но Дарвин — сплошные мускулы. Прозвище Дарвин избавляет меня от дополнительных подробностей касательно его физиономии, особенно в тот момент, когда он обещает стереть в порошок разыскиваемого нами злодея. Этот крепыш содержит спортивный зал, пользующийся большой популярностью, где обучают всех желающих каратэ, спорту, достойному настоящего мужчины.

Сотрудничать я буду, главным образом, с Дарвином. Он станет моим гидом, советчиком, а случись нужда, и защитником. Он производит впечатление нескучного человека, так что программа нашей деятельности не рисуется мне в мрачном свете.

Эту самую программу мы разрабатывали сегодня в конце дня у мэтра Даргоно. Нотариус живет на Антибском мысе на живописной вилле, окруженной садом. Во время беседы прохладительные напитки подавала нам его младшая дочь Софи.

Странная девушка. Добье всегда хранил молчание на ее счет, но мэтр Манигу как-то обронил при мне пару фраз о ней; во время его встречи с бабушкой имя Софи всплыло снова. Я представлял ее себе кокеткой, ветреницей, а грубо говоря, просто распутницей.

Увидел же я молодую грустного вида девушку, одетую в темное, довольно молчаливую. Известно, что смерть сестры ее потрясла, и пока она еще не совсем оправилась после этого несчастья. Я просто кожей чувствую, как она страдает. (Нередко девушки, которые во мнении многих легкомысленны, имеют благородное, щедрое сердце). Красивая, несмотря на бледное лицо, на котором словно еще не просохли слезы. Черные волосы, тщательно уложенные, редкостно серый цвет глаз подчеркнут нежной синевой век… впрочем, хватит. Подав напитки, она тотчас ушла.

Разговор наш вертелся, главным образом, вокруг Юбера Ромелли. Это муж двоюродной сестры мэтра Манигу, наш подозреваемый номер один. Номер два — Жорж-Антуан Дюбурдибель, в наблюдении за которым Лавалад будет упражнять свою великолепную проницательность.

Мэтр Даргоно, нотариус всего этого семейства, напомнил, как могут сложиться обстоятельства для Ромелли, чтобы он стал обладателем всего достояния Дюлошей. Если мэтр Манигу умирает, а за ним его бабушка (гипотеза в высшей степени несерьезпая, ибо старуха крепка, как гранит), наследство переходит к Жоржу-Антуану Дюбурдибелю, двоюродному брату. Если отправляется в лучший мир этот брат, то все наследует Клод Ромелли, урожденная Жом: она последняя оставшаяся в живых наследница по боковой линии родства.