— Пока нет.

Я пожевал губу.

— Долго его нет. Что‑то не так.

— Нам это неизвестно. Может быть, он до сих пор беседует с королем. Или…

— Или — что?

Эйбер облизнул пересохшие губы.

— Может быть, его арестовали.

— Если это правда, то разве кто‑нибудь не должен был сказать нам об этом? — спросил я. — И потом: за что его арестовывать? Насколько мы знаем, он ничего дурного не сделал.

— Наверное, ты прав. Но мне ни разу не доводилось слышать о том, чтобы королевские гвардейцы обыскивали чей‑то дом… а уж тем более — дом одного из лордов Хаоса. Без причины они бы на такое не решились.

— Это точно. — Я задумался. — Причина должна быть. Но какая?

— Видимо, отец что‑то натворил…

— Или его в чем‑то подозревают, — добавил я. Мы переглянулись.

Ни у него, ни у меня ответа не было.

Мы проговорили еще час. Все пытались понять, чем отец мог навлечь на себя гнев короля, но так ни до чего и не договорились. На самом деле, случиться могло что угодно… Отец мог, к примеру, обидеть какую‑нибудь важную даму во время пиршества, или он мог неудачно пошутить насчет деревянной ноги короля Утора — ну, это, конечно, если у Утора была деревянная нога. Лично я сильно в этом сомневался, но мы с Эйбером изрядно похохотали над этим предположением.

Однако, какие бы мы ни изобретали теории, мы оба то и дело возвращались в разговоре к тварям, обыскавшим наш дом. Что они разыскивали? Что‑то маленькое… что‑то такое, что легко спрятать… что‑то такое, чего отцу не следовало иметь.

Что же это могло быть такое?

Интуиция подсказывала мне, что ответ на этот вопрос очень важен. Этот ответ мог бы объяснить многое из того, что происходило с нашим семейством от гибели столь многих наших братьев и сестер до нападения на замок Джунипер.

— Вообще‑то утро вечера мудренее, — сказал я Эйберу в конце концов, когда стало ясно, что мы вряд ли до чего‑то ценного додумаемся. — Может быть, ответ сам к нам явится.

— Может, и так.

— А ты попробуешь докричаться до Тэйна с помощью его Карты?

— Прямо сейчас и попробую. А ты как? — спросил он. — Теперь‑то с тобой все будет в порядке?

— Думаю, да. — Я вздохнул, отвел взгляд. — Вряд ли нынче ночью эта змеюка снова отколет какой‑нибудь номер.

— Уверен, не отколет. С этих пор этот гад будет вести себя с тобой поосторожнее. В конце концов, ты можешь преподнести ему сюрприз в виде новой магической атаки, и — как знать — может быть, в следующий раз тебе удастся эту тварь прикончить.

— Я ничего нарочно не делал. Просто повезло.

— Везение — большое дело. — Эйбер пожал плечами. — Порой лучше быть везунчиком, чем умельцем. И все‑таки кое‑что не дает мне покоя.

Я понимающе кивнул.

— Наши враги слишком много знают о нас. И мне совсем не нравится, что эта змеюка подглядывает за мной, когда я мирно сплю в собственной постели в собственной комнате в этом доме. И хотел бы я знать, давно ли это чудище этим занимается? Неужели ему известно все, о чем мы говорили?

— Мне это тоже не по душе, — признался Эйбер. — Как‑то из‑за всех этих пакостей тут неуютно становится.

Я поднялся с кровати и заходил по комнате, будто тигр по клетке.

— А ты ничего не можешь сделать, чтобы защитить нас? Ну, какие‑нибудь там чары или заклинание на манер магического дозора?

— Заклинания — обереги существуют. Не сомневаюсь, отец мог бы это сделать без труда. И Фреда могла бы.

Я задумчиво пожевал нижнюю губу. Эйбер не выказал горячего желания употребить собственные магические таланты ради нашей защиты. О чем это говорило? О неуверенности… или о слабости?

— Толку мало, — буркнул я. — Ни отца, ни Фреды здесь нет, а защита нам нужна немедленно. Ясно ведь, что треклятый змей следит за нами прямо сейчас и замышляет очередное нападение.

— Ну, если так…

Эйбер сделал непристойный жест и обратил его к потолку.

Я ничего не мог с собой поделать. Да, мне было не до смеха, и все же я рассмеялся. Но положение дел от этого не менялось.

Я спросил:

— Ну а ты сам? Ты можешь чем‑нибудь защитить нас?

Эйбер растерялся.

— Я в таких делах не силен.

— А ты попробуй, — предложил я. — Попытка — не пытка.

Он вздохнул.

— Ладно.

— А много времени на это уйдет?

— Пожалуй, час на подготовку всего необходимого. Потом надо будет подобрать заклинания и окутать ими дом. Если встретятся какие‑то загвоздки, может, и больше времени понадобится.

— А я тебе ничем помочь не смогу?

Почему‑то мне не терпелось еще посмотреть на настоящее волшебство… быть может, потому, что мне удалось самому добиться в этом деле кое — каких успехов. Если бы я смог научиться правильно обращаться с этим Узором, если бы сумел управлять его силой так, как змей в башне управлял Логрусом, может быть, у меня появился бы шанс достойно сразиться с этой тварью.

— Нет. Работа довольно тонкая, она потребует от меня полного сосредоточения.

— Стало быть, я буду тебе только мешать, — проговорил я с ноткой разочарования. — Ладно. Останусь тут.

— Наверное, это самое разумное, — произнес Эйбер с явным облегчением как будто я и впрямь мог ненароком помешать ему в работе. — И для тебя так будет лучше. Речь идет о ювелирной манипуляции Логрусом — установке магических ловушек на тот случай, если нам придется иметь дело с магами — взломщиками. Тогда, если кому‑то вздумается наведаться к нам без приглашения, сработает сигнализация.

— Дай мне знать, когда закончишь. Если будут трудности или понадобится моя помощь, не стесняйся, зови. — Я предпринял не слишком ловкую попытку пошутить. — С Логрусом я управляться не мастак, зато у меня спина крепкая. Если понадобится куда‑нибудь перетащить тяжеленный ящик — это по моей части.

— Боюсь, ящики не понадобятся.

Вид у Эйбера стал рассеянный и отстраненный. Видимо, он уже складывал в уме заклинания. В общем, когда он быстро кивнул и поднялся, я не стал его удерживать. Уж лучше было обезопасить нас и весь дом заклинаниями, прежде чем змей снова постарается покончить со мной или с кем‑то еще из нас. Я не сомневался: если мы не поторопимся, злодей непременно вернется.

Эйбер направился к двери, но на пороге помедлил и обернулся.

— Не забывай: если ляжешь спать, пусть твой слуга будет рядом с тобой, — сказал он. — На всякий случай.

— Договорились.

Как только за братом закрылась дверь, я подошел к письменному столу и, плюхнувшись на стул, стал старательно вспоминать обо всем, что произошло в башне, выстроенной из черепов. Что еще мне следовало предпринять? И что я мог предпринять?

Я не сказал этого Эйберу, но перерисованный мной Узор выполнял мои повеления… как будто понимал, чего я от него хочу.

Как такое могло быть?

Узор казался почти живым. А когда я прикасался к нему, у меня создавалось ощущение целостности и силы. Таким крепким я себя не чувствовал многие годы. И тут я понял, что и сейчас чувствую себя именно так. Я сжал кулаки, потом разжал пальцы и уставился на собственные руки, вспоминая о том ощущении могущества и власти, которое охватило меня в башне. Даже легкое онемение в большом пальце левой руки, не покидавшее меня несколько месяцев после ранения, теперь исчезло.

Мало этого: пол и стены вроде бы перестали двигаться. Все вокруг выглядело нормально… вернее говоря, настолько нормально, насколько это было возможно в мире, где ничто не повиновалось законам природы, к которым я привык.

Я встал и снова принялся расхаживать по комнате. Мне было не по себе. И спать уж точно не хотелось.

Открыв дверь, которая вела в соседнюю комнату, я поискал взглядом Горация и обнаружил, что мальчик, не раздеваясь, свернулся калачиком на узкой кровати в углу. Бедняга, он уже уснул. Я тихо прикрыл дверь и подошел к той двери, что вела в коридор.

— Не следовало бы вам в данный момент находиться в постели, лорд Оберон? — осведомился Порт, уставившись на меня. — Время не детское, а вид у вас, мягко говоря, не самый лучший.