В этом вопросе у террористов была интересная эволюция, – если раньше Натансон и его друзья готовились-маскировались перед выходом в крестьянство, то теперь новая волна террористов, вооружённая теорией Маркса, оставила в покое «безнадёжное» крестьянство и стала готовиться – маскироваться под «своих» в пролетарской среде. А чтобы потренироваться, набраться опыта и взбодриться первым успехом, на первом этапе решили пойти агитировать в свой еврейский пролетариат, в своих «родных» белорусских городах.

«Исаак Гурвич рассказывает, как с Моисеем Хургиным, Львом Рогаллером, Иосифом Резником, они «в Минске ставили себе задачей создание ядра интеллигентных рабочих», – пишет в своём исследовании А. Солженицын. Эта затея провалилась, случился неприятный казус: в Минске, и, даже, в Гродно не оказалось еврейских рабочих кружков, работать было не с кем, – террористы «вдруг» сделали неприятное для себя открытие – еврейских рабочих было очень мало, всё больше – бизнесмены, врачи, юристы и раввины, в худшем случае – портные. А без тренировок на своих – на большие заводы, где работали русские, белорусы, поляки, сунуться еврейские агитаторы побоялись.

А чтобы сунуться туда, необходимо было кроме евреев в своей верхушке иметь представителей «рабочих» народностей, необходимо было отказаться от узкого национализма и согласиться на некоторый интернационализм, – таким образом возникла идея создания интернациональной рабочей партии – РСДРП, и Ленин-Бланк уже обдумывал, как лучше объяснить рабочим, что – «Террор – это средство убеждения» российских властей (ПСС, т. 45, с. 405 – для сомневающихся), а после свержения национальной русской власти необходимо было уже объяснить своим однопартийцам, особенно русским, что – «Террор – это средство убеждения» покорённого народа.

И даже строго национальный еврейский «Бунд» вскоре тоже перешёл «к работе» с рабочими различных национальностей.

Вторая традиционная целевая группа, с которой легче всего было работать террористам, – это захваченные бунтарской романтикой, юношеским максимализмом и адреналином студенты. Здесь эффект был быстрым, как и ожидалось. «Длиннейшие коридоры университета были заполнены жужжащей студенческой толпой. Меня поразило преобладание евреев в этой толпе. Было их более или менее, чем русских, я не знаю. Но, несомненно, они «преобладали», т. е. они руководили этим мятущимся месивом в тужурках», – свидетельствовал знаменитый В. Шульгин о событиях в Киевском университете в 1899 году. Молодые «демократы» вели себя совсем не демократично – грубо выбрасывали из аудиторий профессоров и идеологически несогласных с ними студентов.

А доведенная «прогрессивными» идеями до революционной экзальтации арестованная студентка Вера Ветрова в 1897 г. в Петербурге сожгла себя «за свободы по английскому образцу» в камере Петропавловской крепости, облившись керосином из лампы.

Всё теперь многие зараженные либерализмом студенты готовы были идти на смерть, это очередной качественный этап, ибо теперь им можно было торжественно в подпольной обстановке вручать бомбы и револьверы и направлять против российских чиновников, то есть – можно было уже начинать Вторую террористическую войну в России. Дело было за малым – в производстве и доставке бомб. И, как оказалось, – знаменитая тихая Женева – это не только рай для богатых и банкирская столица мира, в то время – она была террористическим центром, в котором собирались и обучались террористы для России. Именно здесь вскоре знаменитые кровавые российские еврейские террористы Гершуни, Азэф и Гоц планировали свои преступления, и обучали талантливого кровавого русского выродка Савинкова, а в химической лаборатории возле Ниццы, принадлежащей брату Азэфа, супругам Зильбербергам и Рашель Лурье, изготовлялись самые качественные бомбы для уничтожения российских чиновников.

И только когда Савинков породнился с маститыми террористами в прямом и духовном смысле, он бросил свою жену Веру Успенскую (дочь знаменитого писателя Глеба Успенского) и женился на Е. И. Зильберберг, то его «черные духовные отцы» доверили Савинкову исполнить важные убийства, дав в помощь ему циничных убийц: Дору Вульфовну Бриллиант, Арона Шпайзмана и Маню Школьника.

Этих исторических фактов, этой правды Вы, дорогие читатели, исследователи истории не прочитаете ни в одном современном российском учебнике для наших студентов и школьников. Впрочем, они целенаправленно не знают и о другой важной исторической тенденции-линии в России, чтобы поведать которую, я опять воспользуюсь советом современного израильского историка Я. Рабиновича – и использую наработки знаменитого еврейского историка того периода С. М. Дубнова, который описывает ситуацию в городе Речица (недалеко от Гомеля) в 1899 году:

«На еврейской улице стоял шум от сионистских кружков, конференций и конгрессов, а в литературе шли споры о политическом и духовном сионизме, об ассимиляции и духовном национализме…». Я повторил эту цитату от С. М. Дубнова не случайно, ибо наблюдательный еврейский историк сделал следующий интересный вывод в продолжение-развитие вышепоказанной картины и по поводу возможности ассимиляции и интеграции еврейского сообщества в российское общество: «Рост национального движения в русском еврействе дошёл до той точки, где открытое его столкновение с (русским) ассимиляторством было неизбежно».

Поскольку надежду-иллюзию-ошибку с ассимиляцией мы уже прошли, то обратим внимание на то, что «открытое столкновение» евреев с русскими властями «было неизбежно». Внутри самой агрессивной части еврейского общества набиралась, накапливалась сила такого уровня, что она при поддержке всего еврейского сообщества уже вот-вот могла проявиться в открытом противостоянии российским властям. Но это не должен был быть «слепой» хаотичный еврейский бунт, а довольно организованный, а для организации необходима подготовка, что и зафиксировал в 1901 году еврейский историк С. М. Дубнов:

«Уже в Гомеле я очутился в шумном кругу родственников, друзей и сионистских агитаторов, под каскадом слов, вопросов, споров. Метался доктор Г. Я. Брук, начальник местной сионистской армии, шумели его адъютанты и наиболее ретивые из передовых…».

Бурлящие внутри еврейского сообщества процессы обязательно должны были вырваться наружу, получить отражение в жизни российского общества в виде первого бодания-стычки, первой пробы сил и своего духа «на слабо», и эту первую стычку зафиксировал в своей книге священник И. Лютостанский(1902 г. «Талмуд и евреи»), назвав одну из глав – «Дело об избиении патруля и вообще христиан евреями в г. Минске в 1898 году». Это был первый в истории России погром евреями русских в России. Из речи прокурора Дейша по этому инциденту:

«…На нижнем базаре (в Минске) между несколькими евреями и несколькими солдатами, отпущенными по случаю праздника из казарм в город, начался спор из-за военной службы… Спор перешёл в ссору, а ссора в драку… На шум драки небольшого числа евреев с солдатами начинают со всех сторон стекаться целые массы евреев, так что по истечении самого короткого времени вся площадь Нижнего базара и все прилегающие к ней улицы и переулки оказались запруженные евреями, которых, по удостоверению наиболее компетентных в этом отношении свидетелей – полкового командира г. Федорова – собралось около 10 тысяч человек… (эта вся картина мне сильно напомнила действия доминирующих евреев-гегемонов в греческой Александрии более 2 тысячи лет назад. – Р. К.)

Казалось бы, что они не имели и не могли иметь никакого отношения к дравшимся солдатам, так как солдат, повторяю, было всего несколько человек… Тем не менее громадные толпы евреев, без всякого повода со стороны солдат, вооружаются палками, камнями и другими предметами, нападают на солдат… и только благодаря счастливой случайности – появлению офицеров и городовых, эти отдельные солдатики уносят ноги… Но подобное нападение не ограничилось одной площадью Нижнего базара: где бы не появились отдельные безоружные солдаты, толпы евреев набрасывались на них и наносили побои железными палками. Таких нападений на отдельных солдат у меня зарегистрировано 12 случаев…