ДВЕ ПТИЦЫ Мы встретились в таком просторе, в таком безмолвии небес, что было чудом из чудес пересеченье траекторий. Быть может, мы в совместный путь могли с тобой пуститься вскоре — в чем состояла цель и суть всей нашей жизни, но на горе мы с удивлением открыли, что птица птице не под стать, стремительные наши крылья в полете будут нам мешать. Так мощен наших крыл разлет, что сблизиться нам не дает. ТРИ СЫНА Три сына мои, три сердца, три боли... В них все — не отнять, не прибавить. Я царь их и раб. Нет прекрасней неволи... Петр, Александр и Павел. И каждый из них — мой давнишний портрет. Но вспомните старые фото — меняются ракурс, одежда и свет, и в нас изменяется что-то. Они нарушают мой тихий настрой, не любят порядка и правил, им кажется жизнь бесконечной игрой... Петр. Александр и Павел. Пытаюсь зажечь в них хотя бы свечу, не худшая все-таки участь... Мне кажется — я их чему-то учу, а это они меня учат. В них память веков и любви моей суть, и свет уж другого столетья. И каждый найдет свой особенный путь... Ох, весело буду стареть я! Три сына мои — три чистейших души... Я жизнь от забот не избавил, так просто проблему бессмертья решив — Петр, Александр и Павел. ДВА МАЛЬЧИКА Два мальчика на длинном берегу, два юных существа святых и голых.. Восторг и дрожь на них наводят волны и ветер их сбивает на бегу. Огромен мир, и небо необъятно, и солнце друг, и море страшный друг. Оно влечет, как тайна, и испуг несут ваты и пенистые пятна. День бесконечен, время не течет... Что значит завтра? Что такое вечер?— не знает пятилетний человечек и благу жить не воздает почет. Он — воздух, и вода, и сам он благо... Глаза — как морс, кожа — как песок. Пугливый и беспечный полубог, не соизмеривший пути и шага. Два мальчика и больше ни души. А я — не в счет, я нынче не природа. Я знаю химию земли и небосвода и их судьбой (увы!) могу вершить. Слияние лростора, ветра, вод с их легким существом растает скоро. Они уедут в северный свой город и не заметят этот переход, два мальчика на длинном берегу... МЛАДШИЙ СЫН
Мой маленький, толстенький, хитрый сынок, несчастье мое и услада, по сути — шпана, а на вид ангелок, двойной крокодил шоколада, с моторчиком в сердце, в ногах и в руках, и бога, и черта творенье — гостей оставляешь всегда в дураках, съедая и торт и варенье, великий политик, великий хитрец, конфет и плодов скороварка, знаток умиленных и добрых сердец, святой вымогатель подарков, воинственный рыцарь и рыцарь скупой со складом под старой подушкой, чинящий у братьев грабеж и разбой, лихой доноситель на ушко, крикун, матершинник, пройдоха и вор, обжора и эксплуататор, влезающий нагло в любой разговор, приказчик, министр, император. О боже! Ну как же тебя я терплю?! И все удивляются тоже. И что удивительней — даже люблю, но ты мне бываешь дороже, когда ты жалеешь уставшую мать и просишь проверить на деле, что можешь нас слушаться и понимать. Четыре минуты в неделю ВОПРОСЫ НА КЛАДБИЩЕ По бревнам моста, как по клавишам, несли с пирожками пакет два сына со мною на кладбище (четыре и девять лет). Нетрудно погостище в Колпино найти — с электрички налево. А там уже смерти накоплено с японской войны и холеры. Шагали беспечные мальчики, мои дорогие шагали, играли растерзанным мячиком и спрашивали о Шагале. — А как это дяденька с тетенькой без крыльев летали над Витебском? — Там кнопка, а выглядит родинкой(?) нажмешь и летишь над правительством. Какие вопросы прекрасные, какие ответы чудесные! Вопросы становятся баснями, ответы становятся песнями. — А что тут за цифры на камешке? — А время от вдоха до выдоха. — Мы знаем в метро есть для памяти отметки у входа и выхода. — А крест для чего над могилою? — А это Христа поминание. На нем он страдал, мои милые. — А что это значит — страдание? — А это основа познания, как жалость, любовь и терпение. — За что же ему наказание? — За пение, братцы, за пение. |
