В истории космонавтики навечно остались имена Георгия Тимофеевича Добровольского, Владислава Николаевича Волкова, Виктора Ивановича Пацаева. Каждый год 12 апреля космонавты и жители Звездного приходят к Кремлевской стене. Приходят каждый со своими мыслями. Я же всегда прошу у них прощения, что был слишком несмел в то время, когда готовился работать с ними в качестве оператора. Ведь мог же задать этот вопрос. Мог, но не задал. Не хватило смелости пренебречь чьей-нибудь насмешкой: «Хочет показаться умнее всех». Не надо этого бояться. Только глупцы могут смеяться, ведь каждый вопрос — это ступень на пути познания истины. С конструкторами и специалистами — создателями космической техники — у меня впоследствии сложатся хорошие деловые отношения. Они ответят на тысячи заданных им вопросов и столько же зададут их мне после полетов в космос.
Трагедия не остановила движения вперед, но она заставила переосмыслить многое. Через два года полеты возобновились. Были сформированы новые экипажи. Летом 1973 года в канун полета Василия Лазарева и Олега Макарова — они должны были испытать скафандры — мне впервые объявили о включении в состав резервного экипажа по программе долговременных орбитальных станций. Событие это всегда радостное в жизни космонавтов, это один из этапов становления, движения вперед. Из резервного экипажа последует переход в дублеры, а после дублирования — долгожданное назначение в состав основного экипажа. В любом случае включение в состав экипажей приближает время подготовки к космическому полету.
Выведение на орбиту 26 декабря 1974 года орбитальной станции «Салют-4» предопределило мой дальнейший путь. Наш экипаж готовился по программе с полным напряжением. С уходом Леонова и Кубасова на программу «Союз — Аполлон» во главе нашей группы стал экипаж А. Губарева и Г. Гречко, за ним — В. Лазарева и О. Макарова, П. Климука и В. Севастьянова. Эпипаж Коваленка замыкал группу. Какая это была радость и какое счастье работать рядом с опытными космонавтами! Авторитет их был всегда высок. Мы их слушали, спрашивали…
С особым удовлетворением мы осваивали программу предстоящего полета. Перед нами, участниками будущих длительных космических экспедиций, открывалась широкая научная перспектива. Накопленный опыт беспилотных и пилотируемых полетов позволял сделать вывод: освоение космоса даст человечеству много. Огромные перспективы открывались в области изучения Земли. Геологи первые получили реальную отдачу от использования космической информации о Земле при поиске полезных ископаемых, а также общей оценке природных ресурсов планеты. Без космической связи и телевидения уже невозможно представить нашу жизнь. Метеорология стала наукой космической.
В программу космических исследований включались все новые и новые научные организации, исследовательские институты, министерства и ведомства. Астрофизики в своих проектах выносили на орбиту настоящие обсерватории, оснащенные большими телескопами. Ученые Государственного оптического института имени Вавилова получили постоянные пропуска в Центр подготовки космонавтов. Зная, насколько мы загружены, они старались использовать для беседы любую свободную минуту. На утренней зарядке, при переходах из корпуса в корпус, на прогулках рядом с нами были доктор технических наук профессор Александр Иванович Лазарев и кандидат физико-математических наук Сергей Вазгенович Авакян. Да, именно таким образом шла подготовка. Ведь инструкций, пособий, методик еще не существовало. На все проблемы надо было взглянуть уникальнейшей системой «глаз — человеческий мозг». Это дало свои результаты, и на борту орбитальных станций появились программы визуально-инструментальных наблюдений.
Не заставили долго себя ждать океанологи, лесники, гляциологи, гидрологи, биологи и технологи. Огромная лавина научной информации навалилась на космонавтов. Во всем надо было разобраться, осмыслить, оценить свое место и роль в этой чрезвычайно сложной и ответственной работе. К тому же ученые требовали, чтобы каждый эксперимент выполнялся на самом высоком уровне — иначе никакой пользы добытые данные не будут иметь.
Работа экипажа Алексея Губарева и Георгия Гречко на станции «Салют-4» подтвердила правильность взятого научного направления. Будущие кандидат технических наук А. Губарев и доктор физико-математических наук Г. Гречко доставили на Землю бесценный научный материал. Кстати, в этом полете впервые определились интересы членов экипажа в творческой работе. Алексей Губарев устремлял взгляд на Землю, Георгий Гречко — в неизведанный и таинственный космос.
Работа на станции Петра Климука и Виталия Севастьянова увеличила интерес к космическим исследованиям. Геологические наблюдения Виталия Севастьянова на первый взгляд казались невероятными. По его словам, Уральские горы продолжаются на юге до территории Ирана. Уральский хребет скрывается под песками! Через толщу вод Атлантики Севастьянов увидел срединно-атлантический горный хребет. Петр Климук сделал зарисовку лучистой структуры зодиакального света.
Скажу откровенно, накануне своих полетов у меня сложилось впечатление, что в космосе уже все известно. Но чем больше занимался, тем больше становилось обидно за свои знания. Как ничтожно мало было их накоплено до прихода в отряд космонавтов. К примеру, я почти ничего не знал о физических процессах в ионосфере, о существовании серебристых облаков на высотах 60–90 километров…
Абсолютному большинству космонавтов и специалистов становилось понятно, что каждую крупицу знаний о космосе у природы надо отвоевывать. Победы не давались легко. 5 апреля 1975 года уходят в очередной полет Василий Лазарев и Олег Макаров. Радость и ликование от успешного старта прерываются через 292 секунды. Экипаж сообщил: отказал носитель, не запустилась третья ступень, и система аварийного спасения на высоте около 150 километров отделила корабль от носителя. Земное тяготение взяло экипаж в свои объятия… Приборы зафиксировали двадцатикратную перегрузку. Космонавты падали на горы Алтая. Василий Григорьевич Лазарев и Олег Григорьевич Макаров сегодня среди нас, живых. Но они прошли, как говорится, по острию лезвия… Их корабль приземлился в горах на заснеженный склон всего лишь в метре от пропасти трехсотметровой глубины. Они остались живы благодаря умению анализировать свои действия даже в критической ситуации. Корабль висел на парашютных стропах. А парашют накрыл сосну. По инструкции экипаж, убедившись в приземлении, должен отстрелить парашют, чтобы порывы ветра не протаскивали спускаемый аппарат по земле. В данной ситуации экипаж поступил правильно, приняв единственно верное решение: парашют не отстреливать. Они понимали, что совершают посадку в неизвестном районе, а поэтому действовали предельно собранно. Открыв люк, Олег Макаров в мгновение оценил ситуацию. Расстояние до обрыва — метр. Качающийся спускаемый аппарат — на натянутых стропах… Горечь неудачи смешалась с радостью: «Живы…»
Но движение вперед было необратимым. Апрельскую неудачу и майский старт Климука и Севастьянова разделяло 48 дней. Мне предстояло стать командиром дублирующего экипажа.
Дублер… Как много смысла в этом слове! Это ведь и очень сложное житейское и философское понятие. Дублеры идут нога в ногу с основным экипажем до последнего дня предстартовой подготовки. Дублирующий экипаж должен быть опорой и помощником основного во всем. После ухода в космос основного экипажа дублеры занимают место в Центре управления полетом. До последнего витка, до момента посадки они живут полетом, готовы прийти на помощь основному в любую минуту. Экипаж, прошедший этап дублирования, выходит на прямую дорогу подготовки к самостоятельному космическому полету.
Я был назначен дублером Петра Климука. Мы готовились вместе по программе шестидесятитрехсуточного полета. И Климук, и Севастьянов до этого побывали в космосе. Виталий Севастьянов с Андрияном Николаевым, а Петр Климук с Валентином Лебедевым. Дублируя такой именитый экипаж, я многому научился.
Я помню каждый шаг от трапа самолета до встречающей нас Государственной комиссии. Председатель стоял чуть впереди, улыбался. Я чеканил шаг по бетону космодрома, ощущал биение собственного сердца. Я был счастлив, очень-очень счастлив.
