Официантка промолчала, и ушла за заказом. Я в это время

нервно глядела на улицу, и судорожно перевела дух, когда

девушка поставила передо мной заказ.

- Извините, - вздохнула я, - не хотела на вас кричать. Была на

взводе, услышала неправильную лексику, и понеслась душа по

кочкам.

- Вас так волнует, как говорят остальные? – улыбнулась официантка, - мне вот всё равно.

- А мне за державу обидно, - хмыкнула я, и попробовала кофе, - действительно, отличный кофе.

Официантка ушла, я с удовольствием выпила кофе, и вышла на улицу уже нормальная. Нехорошо на людях зло срывать, но натура у меня импульсивная. Весьма импульсивная.

Надо в « График Интертеймент » заехать, подписать авторские права, вяло подумалось мне.

И я помчалась в издательство, проверять, как там идут дела.

- Здравствуйте, Эвива Леонидовна, - воскликнула Леночка, секретарша, - что с вами?

- Запарка, - махнула я рукой, - коллеги по спорту достали.

- Ой, а зачем же вы тогда этим занимаетесь? – протянула Леночка, - по-моему, спорт – это скучно.

- А мне нравится, - улыбнулась я, - что у нас сегодня?

- Приходила одна беллетристка, романы любовные принесла. Такая прелесть. Мне понравилось, - заулыбалась Леночка.

- А ты-то тут причём? – хмыкнула я, - любовные романы! А что ещё?

- Ещё две с детективами приходили, и одна с ужастиками.

- Генрих Вениаминович где? – сурово осведомилась я.

- В кабинете, - и я, оставив пальто в своём кабинете, заглянула к нему.

- Привет, - весело сказала я, прикрыв за собой дверь.

- Привет, моя хорошая, - улыбнулся Генрих, - а нас с тобой Париж ждёт.

- Париж? – переспросила я.

- Да, господин Тулузье достал какого-то умопомрачительного французского автора, надо ехать, права покупать.

- Ясно, - кивнула я, - когда поедем?

- В ближайшие дни, я, как билеты куплю, дам знать, - вздохнул Генрих, - и займись рассказами. Их нужно напечатать через две недели.

И мне ничего не оставалось, кроме, как, взяться за литературу.

Подписала кое-какие бумаги, пришла к консенсусу с

художником, оформлявшим обложки, а Нина всё не звонила.

Но сегодня у нас в планах театр, и я немного припозднилась, но приехала вовремя.

Иван Николаевич был крайне недоволен, я всю оперу толкала его в бок, и из здания театра мы вышли в половине девятого.

- По-моему, опера была отличной, - вздохнула маменька, -

Викуль?

- Да, я давно мечтала, - кивнула я.

- Надо будет Лизу на наличие слуха проверить, - сказала Анфиса Сергеевна, - хочу, чтобы моя правнучка блистала на сцене.

- Вы просто помешались на этой классике, - пробормотал Иван Николаевич, а у меня в сумке завибрировал мобильный.

- Слушаю, Модест Львович, - ответила я, взглянув на имя звонившего.

- Вика, быстро, руки в ноги, и в редакцию. Я тебя жду, - скомандовал он.

- Что стряслось? – испугалась я.

- Бегом, я сказал, - и он отключился, а я, объяснившись с родными, села в машину, и помчалась в издательство.

Охранник зевнул, увидев меня, и сонно пробормотал:

- Что-то вы поздно.

- Дела, - коротко ответила я, и вбежала в холл издательства, - Модест Львович!

- Идём, - выбежал из-за перегородки начальник, втолкнул меня

в лифт, и мы поехали наверх.

- Учти, на данный момент только ты можешь спасти положение, - сказал Модест Львович, вздыхая, - и отступать

некуда, только в нокаут для издательства.

- Вы можете объяснить толком? – рассердилась я, и он вытолкнул меня из приехавшего лифта в длинный коридор.

За руку дотащил до одной из дверей, толкнул створку, и две девушки, сидевшие там, повернули головы.

- Мариша, Алиса, быстро, уберите с лица Эвивы блеск, чтобы она на экране нормально смотрелась.

- На каком экране? – подскочила я, - вы спятили? Что вы задумали?

- Рита Нермолаева родила несколько часов назад, а эфир через

семь минут! Что прикажешь делать? Вот сценарий, - и он

сунул мне в руки листы.

Сказать, что я испугалась, не сказать ничего. Но я

профессионал, и подвести не могу. Эта передача идёт в

лучшее время, и у неё убойный рейтинг.

Мариша и Алиса посыпали меня пудрой и румянами, потом появился худой, как жердь, юноша, и начал опутывать меня проводами.

Сунул в ухо наушник, закрепил всё, как надо. Мариша сделала мне « улитку », оставив несколько прядок, подкрасила, и проводила в зал.

К счастью, в этой передаче не было аудитории, только один гость.

Меня усадили за прозрачный стол, на высокий стул, а я тем временем просматривала сценарий, и нервничала.

- Привет, - раздалось в ухе, и я дёрнулась.

Спокойно, это всего лишь помощник, вернее, помощница, которая будет через наушник подсказывать мне.

- Привет, - вздохнула я.

- Вы первая не испугалась, и это обнадёживает, - хихикнула девушка, - меня Олеся зовут, а вы Эвива, главред глянца, я знаю. Знаете, что Ритка учудила, когда услышала меня?

- И что же? – заинтересовалась я.

- Схватилась за уши, и стала орать, что в её голове голоса звучат.

- Да уж, - хихикнула я.

- Хорошо, что не в прямом эфире, - проворчала Олеся, - посмотрим, как у вас получится. Вы раньше какие передачи вели?

- Никаких, - честно ответила я.

- Мамочки! – взвизгнула Олеся, - Модест Львович там что, совсем спятил? Передача в прямом эфире!

- Как?!!! – ахнула я, но отреагировать не успела, как раздался вопль:

- Поехали! – и на меня поехала камера.

В первую секунду я оцепенела, но, неожиданно для себя, улыбнулась, и начала:

- Добрый вечер, уважаемые телезрители. С вами ведущая,

Эвива Миленич, и в эфире телепрограмма « Калейдоскоп спорта ».

Начинать надо было с обзора новостей, потом разговор с гостем, а потом пошли звонки. Передача велась сорок пять минут, по пятнадцать минут на каждый раздел.

- Ты молодчина! – простонала Олеся, переходя на « ты », - меня тут чуть кондрашка не хватил! Только спокойно, ещё немного осталось. Принимай звонок.

- Здрасте, - раздался в аудитории мужской голос, - а вы кто?

- Обоснуйте вопрос, - попросила я.

- Вы вообще кто? – спросил собеседник, - где Марго Нермолаева?

- Скажи правду, - шепнула Олеся.

- У Марго большая радость, она несколько часов назад стала мамой, - сказала я, - по понятным причинам она сегодня отсутствует.

- А ты красивая кукла, - сказал мужик, - скажи, с каким счётом сегодня « Спартак »? Я пропустил.

- Четыре – один, - сказала Олеся.

- Четыре – один, - повторила я.

- Супер! – заорал мужик, - эй, эта красивая тёлка говорит, четыре – один. Ура! – и я невольно улыбнулась. Мне это уже начинало нравиться.

Звонков всего должно было быть семь, и следующие четыре я выдержала с достоинством.

- Слушаю вас, - сказала я шестому дозвонившемуся, - говорите.

- Слушает она! – рявкнула на том конце провода женщина, -

ишь, вырядилась, как шалава, и улыбается в телек!

- У вас какой вопрос? – спросила я.

- У меня не вопрос, у меня требование! Пусть ваше грёбаное

начальство уберёт тебя из эфира! А то посадили модель, умные словечки тупице на бумаге нацарапали, а ты и шпаришь! Мне муж не даёт мелодраму смотреть! Вырубайте свою шарманку! – взвизгнула она, и пошёл отборный мат.

- Гасите! – взвизгнула в моём ухе Олеся, и звонок оборвали, -

офигеть! Принимай последний.

- Добрый вечер, - услышала я бархатный голос с хрипотцой, очень знакомый, - у меня наводящий вопрос: какой длины у вас ноги?

- Разве это имеет какое-то отношение к спорту? – промурлыкала я.

- Самое непосредственное. Секс – это тоже, своего рода спорт.

А ваши ноги свели меня с ума.

- У вас есть какие-нибудь вопросы, касающиеся,

непосредственно, спорта?

- Свой вопрос я уже задал.

- На него я ответить не могу, он не входит в концепцию программы, - сказала я, - доброго вам вечера, - и звонок погасили. Уфф! Димке что, делать нечего, кроме, как в эфир звонить?