– Захватить их живьем, распластать на жертвенных камнях! – в исступлении вопил жрец Змея Людей.

– Сюда, сюда, – звал его Чичкалан. – В Огненную Чашу! Они не умеют убивать. Все они будут в руках Змеи Людей.

Вместе с жрецом он находился за опорными лапами корабля, как раз под дюзами двигателей, откуда вылетали раскаленные газы. Змея Людей полез в указанное ему, покрытое копотью жерло «тайного хода».

Чичкалан ловко вскочил на нижнюю ступеньку лесенки и повис на ней.

Ни Инко Тихий, ни раненый Гиго Гант, севший за пульт управления, не знали, что происходит у дюз, иначе они никогда не включили бы двигатели.

Раздался гром без дождя, черные тучи не в небе, а по лужайке поползли на сельву, к великому ужасу оставшихся.

Огненный столб уперся в землю, где только что стоял Змея Людей, и начал расти, поднимая на себе Огненную Чашу, на которой, беспомощно болтая ногами, висела человеческая фигурка.

– Это боги! – в ужасе закричали упавшие ниц дикари.

– И они обещали вернуться, – отозвались другие.

Я, Инко Тихий, руководитель Миссии Разума мариан на Земле, назвавший себя Топельцином и прозванный людьми Кетсалькоатлем, возобновляю свой рассказ после завершения первой горестной экспедиции.

Как всегда, мы разошлись с Нотом Кри в оценке всего случившегося.

Нот Кри объяснял нашу неудачу зловредной сущностью людей, которые произошли не от попавших на Землю фаэтов, очевидно вымерших здесь, а от фаэтообразных чудовищ, унаследовав от них тупость ума, жестокость и стремление убивать.

Однако если вспомнить участь фаэтов на Фаэне, уничтоживших собственную планету, чтобы победить враждебный лагерь, то можно предположить, что потомки фаэтов вполне могли унаследовать такие способности от своих предков с Фаэны.

Самым главным для меня было осознать, в чем же заключалась наша ошибка в общении с людьми, как и где ее исправить?

Во время старта «Поиска» Кара Яр заметила, что на наружной лесенке повис человек.

Опустившись на ближайшую поляну в той же сельве, мы открыли входной люк и втащили в него потерявшего сознание Чичкалана. Он не упал только потому, что мускулы свела судорога и руки его не разжимались.

Нам стоило больших трудов с помощью Эры Луа, применившей нужные лекарства, отодрать от скоб его руки.

Когда корабль снова поднялся, Чичкалан пришел в себя.

– Пульке, – попросил он. – Не пристало Пьяной Блохе попасть на небо трезвым.

Я объяснил, что мы еще не выполнили своего долга на Земле и спустимся снова, чтобы установить связи с иным народом, который рассчитываем найти по другую сторону океана, с племенем белокожих бородачей, к которому принадлежала мать Топельцина.

– Значит, все, кто взлетает к небу, уже вдребезги пьяны, – решил Чичкалан. – Иначе кто бы придумал лететь за океан к рыжебородым. Чичкалан может пригодиться там, где он побывал в плену у, людей побережья, именующих себя кагарачами, изучив их язык. Он сразу вспомнит все их слова, если ему дать еще выпить.

– Как же остался жив Пьяная Блоха? – спросила Ива, поднося нашему другу возбуждающего питья. – Разве у кагарачей нет жертвенных камней?

– Приморские люди еще дикие и глупые. – Чичкалан презрительно скривил губы. – Они не умеют строить ни пирамид, ни городов и даже не играют в мяч. Они живут на берегу моря и ловят морских животных, называя их рыбами, а также «бегающее мясо» в лесу, не помню, как они его называют. Не зная истинных богов, поклоняются великому вождю всех лесных зверей – ягуару. И у них нет пульке. Но кагарачи не боятся ни моря, ни леса. Если их не трогать, они безобидны.

Мы с интересом слушали болтовню Чичкалана, стараясь представить себе еще одну народность Земли.

Нот Кри стал убеждать меня:

– Раз приморские жители ловят живые существа, обитающие в море и в лесу, чтобы убить и съесть их, то они ничем не лучше людей Толлы с их жертвенными камнями. Вот если бы мы нашли расу разумных, подлинно близкую марианам по заложенным в ней наследственным чертам характера, тогда с нею был бы смысл установить контакт. А сейчас, поскольку такой надежды нет, надо лететь обратно на Мар, чтобы предоставить свой корабль «Поиск» для экспедиции на Луа, дабы взрывами распада изменить ее орбиту и предотвратить столкновение планет. Наша Миссия выполнена, раз мы установили, что на Земле обитает раса разумных, которую надо спасти.

– Ты говоришь сердечно. Нот Кри, – сказала Кара Яр – Ты не ставишь спасение людей в зависимость от их родства с фаэтами, но все же ты не прав. Мы не сумели передать людям знаний, не смогли помочь им изменить их общественное устройство на более справедливое.

Это было верно. Мы ничего не добились. Очевидно, нельзя навязать людям доброту и миролюбие с помощью ложных богов, ибо нельзя строить добро на лжи!

Расстояние, которое Чичкалан после плена преодолевал в течение года, «Поиск» пролетел раньше, чем солнце успело зайти за горизонт.

Мы увидели в сумерках на берегу моря огни поселения и опустились неподалеку в горах, осветив ярким лучом место посадки среди скал.

Голые утесы, черные и рыжие, без всякой растительности, чем-то напоминали нам родной Мар. Здесь, на недоступной высоте, мы пробыли ровно столько, чтобы с помощью Чичкалана научиться говорить на языке кагарачей.

Чичкалан разведал внизу сельву и нашел жилище охотника, одиноко жившего с семьей.

У меня созрел план действий, который Чичкалан испуганно отверг, а все остальные не одобрили. Однако я решил поступить именно так, вопреки общему мнению. Эра Луа вызвалась идти со мной.

Взяв с собой предметы, которые могли бы заинтересовать первобытного охотника и его семью, – металлические ножи, острия, годные для копий, яркие безделушки, мы с Эрой подкрались к жилищу, сложенному из больших листьев.

Мы положили на пороге хижины наши приношения, а сами легли на землю около тлеющих головешек потухшего костра и беспечно уснули. Мы не притворялись, мы не хотели лжи.

Гиго Гант еще не оправился от раны. Ива осталась с ним в корабле, а Кара Яр с Чичкаланом и Нотом Кри издали наблюдали за нашим безумным поступком. Парализующие пистолеты на большом расстоянии были бесполезны.

Я проснулся от укола в горло. Открыв глаза, я увидел золотокожего мужчину с накинутой на плечи шкурой и маленьким ярким перышком в спутанных седеющих волосах. Он приставил к моему горлу каменное острие копья.

Я улыбнулся ему, зевнул и повернулся на бок. Сквозь полусомкнутые веки я увидел прекрасную девушку с огненными волосами в одеянии из шкуры ягуара. Она стояла с занесенным копьем над спящей Эрой Луа. Они могли бы уже убить нас, если бы хотели. Мой расчет на этот раз был верен.

Люди примитивные, воспитанные на жестокостях каждодневной борьбы и убийств животных, они лишали их жизни из необходимости, для пропитания, а не ради самого процесса убийства. Они, конечно, не раз сражались и с себе подобными, но лишь защищая свой домашний очаг. И вдруг они увидели перед порогом своей хижины двух безоружных белокожих незнакомцев, ничем не угрожавших им, а мирно спавших у потухшего костра, к тому же положивших на порог их хижины бесценные сокровища. Было над чем задуматься и удержать копья.

Целый выводок ребятишек высыпал из хижины. Они накинулись на блестящие вещицы, приведшие их в неистовый восторг.

Я все еще чувствовал наконечник копья на шее. Раздраженным движением спящего я отвел копье в сторону и сел.

Дикарь отскочил, не зная, что я буду делать дальше. Пристальным взглядом черных глаз он следил за каждым моим движением.

Я улыбнулся и пожелал ему счастливой охоты.

Услышав родную речь, охотник растерялся.

Эра Луа тоже села и протянула угрожавшей ей копьем девушке красивое ожерелье из марианских камней, которое сняла со своей шеи.

Возможно, когда-нибудь на Земле люди высоких цивилизаций, идя к своим младшим братьям, рискнут так же найти прямой путь к простодушным диким сердцам, как это сделали мы с Эрой Луа. Я был бы счастлив, если бы это когда-нибудь повторилось[4].