– Стоп, стоп, стоп! Как же вы можете искать алгоритм шахмат? Вы же убьете их!

– Почему же? Подъемные краны и экскаваторы не уничтожили тяжелую атлетику. Алгоритм пригодится и в теории шахмат, и при анализах. И, может быть, заставит шахматистов искать пути сохранения единоборства. Скажем, так изменить регламент игры, чтобы заканчивать партию за один прием. Разве не лучше, чтобы в состязании участвовали только сами шахматисты-соперники, а не их команды секундантов и помощников.

– Мысль не нова. Ее выдвигал еще гроссмейстер Давид Бронштейн. Разве что угроза применения вашего алгоритма поможет?

Честное слово, я боюсь, что он умертвит живую мудрую игру. И вам ли, покушающемуся своим алгоритмом на основу шахматной борьбы, печься о чистоте единоборства шахматистов, обязанных торопливо закончить партию в один прием? Что ж, публикуйте тогда свой алгоритм. Публикуйте!

– Не раньше чем выиграю у гроссмейстера.

– Благодарю вас за оценку проигранной мной партии.

– Но она же была экспериментальная, – попытался он утешить меня.

– Нет, нет! Я вполне согласен с вашей оценкой моей игры. Но я от души благодарю вас за этот эксперимент.

– А я благодарю за Махатма, за беседу Рериха с ним. За то, что сумели убедить меня в причастности шахмат к объективным законам математики и природы. Может быть, потому они так жизненны? Я не боюсь применить к ним желанное вами слово «чудо».

Богиня Каисса слыла в жилище богов лучшей художницей.

Она умела ваять такие скульптуры, что они готовы были ожить, писать такие картины, что изображенная на них листва дрожала от незримого ветерка, а вода в ручьях журчала и ее хотелось испить. Но богиня стремилась к большему. Она мечтала отразить саму жизнь. И она решила создать волшебное зеркало из палисандрового дерева, разделив его на шестьдесят четыре квадрата.

По этим полированным клеткам она заставила двигаться отражения человеческих страстей. Как проникновенный художник, она изучила жизнь людей и… полюбила их. И она отдала им лучшее, что сумела сделать, – свое волшебное зеркало с движущимися тенями живого. И научила, как им пользоваться: двум соперникам достаточно было сесть по обе стороны и противоборствовать.

На волшебных клетках закипали людские страсти.

Люди приняли дар богини, но скоро забыли о ней, приписав изобретение шахмат восточным мудрецам. Однако дар Каиссы остался у людей и верно служит им.

Волшебное зеркало богини! А нельзя ли запечатлеть на нем картины отраженной жизни, подобные тем, какие она сама писала с натуры?

На это решились художники шахмат и создали их поэзию.

Богиня Каисса приняла в свой храм шахматных композиторов как певцов. Но творения их отдала на самый строгий суд подвластного ей мира. Никогда не прощает богиня ошибок. Если произведение поэта ложно (не единственно решение и не безусловно!), Каисса карает это лжетворенне суровой казнью – испепеленное, оно перестает существовать.

Я стал жрецом Каиссы, охваченный шахматной лихорадкой 1925 года, во время московского международного шахматного турнира с участием Ласкера, Капабланки и других шахматных корифеев того времени.

Во имя красоты я стал писать с шахматной натуры, но писал урывками. За полвека я создал едва пятьдесят творений, но в каждом старался угодить богине. И потому, использовав в этой книге лучшие из них, я назвал ее «Дар Каиссы».

В поисках достойной ее темы я брался за самое трудное, казалось бы невыполнимое, возвращаясь к этому в случае неудачи или частичного воплощения и через десять, и через двадцать, и даже через тридцать лет. И мне удавалось порой находить все новые и новые возможности для более яркого и полного воплощения трудного замысла.

В этом служении шахматам я бывал не одинок. «Двоим достаточно сесть по обе стороны волшебного зеркала, противоборствуя…»

А если не противоборствовать между собой, а сложить творческие усилия, противостоя вместе всему миру богини? Вот тогда можно ждать от нее даров!

Может быть, потому мне особенно дороги совместные усилия с прославленными художниками шахмат, хотя порой своего маститого соратника я никогда и не встречал в жизни.

Так было с этюдом, над которым мы трудились еще студентами в двадцатых годах вместе с моим другом Леонидом Дмитриевичем Староверовым в Томске, впоследствии главным геологом Западной Сибири. Мы оттолкнулись тогда от моего этюда, в котором я сочетал «крепость» по Симховичу с тремя патами.

Белые стремятся создать крепость с пешками на b5 и c6 и слоном на а6. Ферзь тогда будет бессилен. Черные пытаются помешать этому, но… 1. c6! a2 2. Kc8 a1=Q 3. Kxb8 Qe5 4. Bc8 Qxb5 5. Ba6 Qxa6 – пат!

Или 4. Bc8 Qh8 5. Ka7 Qxc8 – второй пат.

Можно и 2. Kc8 Ba7 3. Kb7 a1=Q 4. Bc8 Qa5 5. Kxa8 Qxb5 6. Ba6 Qxa6 – третий пат.

Мы со Староверовым задумали помешать созданию крепости (скажем, черным) тем, что белая пешка ради выигрыша превратится не в ферзя, а в ладью! Уже в Москве к нашему сырому еще произведению приложил мастерскую руку несравненный, ныне покойный, этюдист Марк Савельевич Либуркин. Созданное произведение долгие годы считалось удачей трех авторов.

1. b6 Be8, стремясь через b5 и f1 к полю hЗ и крепости. 2. Kc5! приближая своего короля к месту осады. 2… Bg6 3. Kd4! Be8 4. b7 Bb5 5. b8=R!. Если 5. b8=Q? то 5… Bf1 6. Qb1 Kxh2 7. Qxf1 – пат! 5… Bf1 6. Rb1 Kg2 7. Ke3 Bc4 8. Rb4 Be6 9. Rb6 Bd7 10. Rh6 Bc8 11. Rg6 Bd7 12. Kf4 Kxf2 13. Rxg4 Bxg4 14. Kxg4 Kg2 15. Bg1, и белые выигрывают!

В Швейцарии жил в своей вилле прославленный этюдист и аналитик Шерон. Он истово служил Каиссе, испытывая на верность посвященные ей творения. И он обнаружил, что в нашей признанной позиции не все ладно. Оказывается, белым королем можно не предпринимать «тонкого маневра» приближения. Выиграть можно и «издали»:

1. b6 Be8 2. b7! Bb5 3. b8=R! Bf1 4. Rb1 Kg2 5. Ke4 Kxf2 6. Kf4 Kg2 7. Ke3 Bc4 8. Rg1+ Kxh2 9. Kf2 и выигрывают!

Шерон не хотел гибели произведения, и он исправил его. Теперь все было в порядке: 1. Kc5 Bg6 2. Kd4! Be8 3. b7 Bb5 4. b8=R! Bf1 5. Rb1 Kg2 6. Ke3, и выигрыш.

И теперь не проходило досадное 1. b7? Bb5 2. b8=R! Be2! (а не 2…Cfl) 3. Ke5 Kxh2 4. Kf4 Kg2 5. Rb2 Kh3! с ничьей!

Во время очередного приезда в Москву Л. Д. Староверова мы с ним посмотрели «дар жреца Каиссы». Он был по-джентльменски щедрым и корректным. Произведение почти не изменилось с виду. И тут мы обрушились сами на себя за то, что крепость была заготовлена еще в начальном положении. Уж если перерабатывать этюд, то авторам надлежит поставить перед собой задачу не только исправления, но и улучшения. Надо создать крепость в процессе игры, решили мы. Но выполнить такое задание оказалось чрезвычайно трудно. Несчетные редакции оказывались неверными, и мы были бы обращены богиней Каиссой в пепел, обнародуй мы их. Но терпение и труд все перетрут. В конце концов удалось довести до завершения и старый и новый замысел, опровержение же Шерона входило органически в один из вариантов.

Но понадобилось еще немало переработок, в том числе редакций в первом издании этой книги в 1975 году, прежде чем появился окончательный вариант этюда, приведенный в книге Р. Кофмана, исследователя творчества М. С. Либуркина. Его решение я сопровождаю комментариями Р. Кофмана:

«Проходные пешки белых представляют грозную силу, в то время как пешки черных могут быть легко задержаны. И все же форсировать события опасно. Например: 1. d7? b2 2. d8=Q b1=Q 3. gxf4 Qb2+ 4. Ke1 Bf3 или 2. Kc2 c3 3. d8=Q Be4+ 4. Kxc3 b1=Q 5. gxf4 Qc2+ 6. Kb4 Qxf2, и о выигрыше белым нечего и мечтать.