Атмосфера в квартире за последнее время стала непереносимой. Так уж случилось после гибели синей трубы, похорон Костиной мамы, на которые Костя ездил вместе с Иваном Тимофеевичем в родной город, после инсульта, хватившего Викентия Петровича, и, наконец, после обидных семейных ссор.

Агния Андреевна, обожавшая мужа, во всем винила зятя, который «пытался использовать родственные отношения и довел тестя до края гибели». Она так переменилась к Косте, да и к Вике тоже, державшей Костину сторону, что сделала им в общей квартире жизнь не в жизнь. И даже от внука она отстранилась, якобы ради того, чтобы целиком посвятить себя уходу за мужем, приобретшим в результате заболевания эпилепсию. Было страшно смотреть, как выгибалось дугой его большое, крепкое тело, как перекашивалось в гримасе его холеное лицо. Врачи обещали, что со временем это пройдет, и предписали в качестве противосудорожного средства люминал. Агния Андреевна развила бешеную деятельность, в результате которой сделала такие запасы этого снотворного, что привела бы в ужас фармацевтов, заботливо отбиравших на него рецепты.

Викентий Петрович, как говорили, легко отделался, но стал мнительным, брюзжащим и нетерпимым.

Глядя па Костю, Вика вздохнула. Пожалуй, его «болезнь» едва ли не серьезнее, чем у отца!..

Вика накрыла в кухне стол – они с Костей уже не пользовались общей столовой с финской мебелью, деревянными панелями и красочными натюрмортами. Вика позвала Костю к столу, но он не пошевелился. Только когда она решительно потянула его за руку с дивана, он покорно встал и понуро побрел за ней.

Вика готова была плакать.

Он опять почти ни к чему не притронулся. Да и на работе (Вика-то следила там за ним!) он тоже не обедал, тупо сидя перед чертежом злополучного сооружения – упрямо вносил в него какие-то изменения.

Викентий Петрович, узнав об этом, раздраженно сказал:

– «Упрямство – вывеска дураков». Так говаривал Княжнин.

Да было бы это вам известно.

И он добился назначения инженера Верейского вместо Кости руководителем проектной группы.

Так Сергей Александрович вернулся в группу. Он взял на себя ответственность за то, что Костя еще будет что-то мудрить с энерготрубой. Вике же, как и остальным Костиным соратникам, предстояло заняться решением новых задач. В высоких Песках уже строили тепловую станцию. Трудности были в доставке к ней топлива через пустыню. Рассматривались варианты строительства железной дороги, шоссе и даже газопровода от ближнего месторождения. Все это требовало огромных капиталовложений.

А как просто все получалось с даровой энергией Солнца. Но Викентий Петрович и слышать не хотел о каком-нибудь продолжении работ по реализации изобретения «Энергетическая труба».

Костя тщетно разбивал себе лоб о неприступную министерскую стену. В оправдание себе Нелидов говорил, что не допустит обвинений в семейственности. Ведь в числе горе-изобретателей была его дочь.

…Сидя за столом перед отодвинутой тарелкой. Костя не произнес ни слова. Вика видела, что ему «все равно»: и работа, и семья, и шахматы. Он «сломался»…

И пока Костя сидел на кухне, не притрагиваясь к еде, Вика ушла в их комнату и произвела там заправский обыск с тщательностью «Знатоков» из Уголовного розыска, и не напрасно!

Держа в руках аптечный сверток, она с ужасом пересчитывала упаковки. Выпросил ли Костя у мамы это снадобье и почему она ему его дала или пакетик со смертельной дозой снотворного он раздобыл сам? И Вика брезгливо отбросила от себя пакетик, потом спохватилась и запрятала его уже так, как только женщина это умеет делать.

А потом с милой улыбкой вернулась на кухню.

Вика не просто поняла, что произошло с Костей, она поняла Костю. И в этом была и великая сила любящей женщины, и неожиданная простота ее плана.

Убирая со стола, она объявила Косте, что им обоим непременно нужно пойти сегодня в детский сад к Никитенку – их вызывают. Руководительница детского сада действительно просила Вику прийти на собрание родителей. Правда, она не требовала, чтобы явились оба родителя. Но это уже детали. Будут оба – еще лучше.

Костя поехал, но поехал безвольно, будто у него не было сил сопротивляться. На собрании он не проронил ни слова, занятый своими мыслями.

Собрание затянулось, и к его концу детей уложили уже спать. Да это и к лучшему: не стоит тревожить ребенка внеочередными посещениями!

Вика повела Костю за руку, как лунатика, по пустынным улицам. И привела неожиданно к тому самому дому, во дворе которого, когда он строился, находился их «черный уголок».

Углубленный в себя Костя сообразил все это, лишь когда они с Викой опустились на знакомую, оставленную здесь скамеечку под разросшейся сиренью. Недоломанного домика, из окна которого вылезла тощая кошка, не было. На его мосте в старом садике оборудовали детскую площадку.

– Помнишь, я говорила, что никакая уважающая себя женщина не позволит любимому прийти к ней на свидание с шахматами?

– А где шахматы? – вдруг спросил Костя.

– Вот твои магнитные шахматы. Смотри. На них расставлена позиция. Необыкновенная позиция! Неужели ты думаешь, что тебе удалось бы когда-нибудь воплотить эту фантастическую идею?

– Какую фантастическую идею?

– Вполне безумную: спасти безнадежную партию, сохранив в целости собственного ферзя, слона, копя, не произведя ни одного обмена и добившись пата!

– Откуда ты это знаешь?

– Так. Из одной тетради, – и Вика лукаво посмотрела на мужа.

Костя усмехнулся.

– Ты не могла ее видеть.

– А вот доказательство. Я расставила позицию твоего незаконченного этюда. Ты хотел сделать пат при ферзе, слоне, коне!

– Мало ли о чем неосуществимом я мечтал!

– Конечно, это неосуществимо. Замуровать ферзя, слона, да еще и связать коня!

Костя пожал плечами и стал смотреть на доску. Вика показывала ему ходы, опровергающие замысел автора. Костя отвечал, сначала неохотно, потом чуть оживившись. В одном месте он глубоко задумался.

– Пожалуй, стоит попробовать совсем по-другому.

– И не пытайся!

– А все-таки…

И Костя стал переставлять фигурки па маленькой доске.

И тут на скамейку прыгнула кошка. Костя буркнул:

– Опять драный кот? Постой, так ведь это та самая!

– Наша Мурка? Вот чудеса! – изумилась Вика, пряча улыбку. Ведь она сама заблаговременно принесла сюда эту кошку и даже привязала к скамеечке лентой. Мурка, отъевшаяся за время жизни у Нелидовых, с мурлыканьем терлась о Викину руку, целясь вскочить к ней на колени.

– Подожди, Мурка. Видишь, здесь шахматы…

Над этими шахматами, захваченный идеей не проиграть, а замуровать ферзя и слона при связанном коне, и просидел Костя вместе с Викой и Муркой… до рассвета. Свет фонаря проникал сквозь листву сирени, освещая все время меняющуюся позицию.

К первым лучам солнца она стала такой:

– Так покажи, покажи, как тут получается ничья? – просила Вика, гладя пушистую Муркину спину.

И Костя показал.

– Видишь. В начальном положении белым грозит мат в один ход – 1…Фf3. Попытка разменять фигуры с помощью 1. Сe3+ ведет лишь к проигрышу – 1… С: e3 2. Ф: d1 С: d1 3. С: e3 c3 4. a7 Сf3+ 5. Крд1 Крс4

– Значит, надо ходить королем.

– Правильно, Вика! Молодец! Или тебе Мурка подсказала?

– Да уж кое-кто подсказал!

1. Крд2 Фd2+. Понимаешь? Черным надо шаховать, но если 1… Фe2+, то 2. Сf2 Крсб 3. a7 Крb7 4. a6+ Кра8 5. Фa1 Сb2 6. Фa5, и белые даже выиграют. Если же 1… Фe2+ 2. Сf2 Фe4+, то 3. Крд1 Крсб 4. Ф: c1. Убедительно? Так вот, после шаха ферзем с d2 мы сыграем 2. Сf2. Теперь черным можно позаботиться и о своей безопасности, затормозить белые пешки, прежде чем рваться своими в ферзи: 2… Крсб

– Да, да, понимаю, – кивала Вика, хитровато щурясь. – Но мы с тобой по-суворовски «заманим» вражеского короля! 3. a7 Крb7 4. a6+ Кра8. А теперь, чтобы расчистить своему ферзю путь по первой горизонтали, промежуточная угроза мата на h8 – 5. Фa1. Видишь?