Виндик шёл сквозь тенета чужой магии, не задевая их и не задеваемый ими. Когда до богини оставалось не более двадцати шагов, он поднял оружие и выстрелил. Вспышка потонула, укрытая волнами солнечного огня, но Гвин вздрогнула - её левая рука, оторванная чуть выше локтя, упала на мрамор пола. Ни было ни звуков, ни крови. Покрывало тишины сдавило древнюю колоннаду.

   - Ты обвиняешься в предательстве человечества, биокоммандер Гвин Анима.

   Скрип гвоздя по стеклу.

   - Я спасаю человечество от судьбы...

   Шёпот ветра в листве клёна, роняющего листья на прозрачную гладь ручья. Актор остановился. Его тело мелко подрагивало, словно силясь преодолеть невидимую преграду, но не двигалось с места. Режущий закат из огненной симфонии скатился в пронзительную сиреневую струну, и её мертвенное сияние окружило повернувшийся к Винтерблайту лик Гвин.

   - Виндик, уровень сигнала скачкообразно возрос!

   - Римм, - пропел её голос тихо. - Хочешь ли ты тепла и счастья?

   Он встретил взгляд и рухнул в него. Мерцающая бездна раскрылась от горизонта до горизонта и понеслась навстречу, не страшная, но манящая исполнением самых сокровенных желаний. Счастье коснулось и опалило его сознание - счастье, мечты о котором были погребены в самых дальних уголках разума, счастье, казавшееся невозможным, и слёзы, не останавливаясь, текли по щекам от встречи в этим пронзительным чувством.

   И всё же это счастье было подделкой. Там, за блистающими волнами любви и тепла, жила чья-то воля, которая одна только создала весь этот разноцветный калейдоскоп, предлагая его взамен настоящей жизни.

   - Это чувство реально! - кричал кто-то.

   - Ересь субъективизма! - возопил другой.

   - То, что ты чувствуешь, и есть объективный мир!

   - Мне не нужен мир, зависящий от сознания!

   - Ты отвергаешь рай ради гордости!

   - Гордость - всё, что осталось от моей личности!

   Рушась вниз, возвышая крик против себя самого, Римм ухватился за последнее, что у него оставалось - за чужой разум, сплетённый с фасадом живой мечты, впился в него всей оставшейся индивидуальностью и воскрес.

   Вокруг плескались волны тепла и света. Было уютно, со всех сторон накатывал мягкий шёпот, поддерживающий, утешающий - но сознание больше не пыталось раствориться в немыслимых потоках счастья и обрело подобие формы.

   - Зачем? - спросил он неизвестно кого, и многоголосье накатилось со всех сторон, ласково повторяя на тысячи ладов:

   - ЧТОБЫ НЕ БЫЛО ОДИНОЧЕСТВА.

   - Кто вы? Где Гвин Анима?

   - МЫ - ЛЮДИ. ГВИН АНИМА - ОДНА ИЗ НАС.

   - Я хочу услышать её! Только её!

   - ТЫ ЖЕЛАЕШЬ ОДИНОЧЕСТВА. ТЫ ЗАСТАВЛЯЕШЬ ЕЁ ИСПЫТЫВАТЬ ОДИНОЧЕСТВО.

   - Вы не люди!

   - Я ЗДЕСЬ, РИММ.

   - Гвин? Где? Где - здесь?!

   - ОБЪЕКТ "АССАМБЛЕЯ". СООБЩЕСТВО ДУШ.

   - Я не понимаю тебя.

   Он отгородился от теплых волн, замкнулся в себе, сжался в маленький комочек, стремясь защитить свою индивидуальность, но кто-то приблизился и погладил - коснулся нежно, обнял, прильнул - и не стало сил сопротивляться этим касаниям.

   - НИКТО НЕ ПРИЧИНИТ ТЕБЕ ВРЕДА ЗДЕСЬ. ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ БОЛИ - МЫ НЕ ОСТАНОВИМ ТЕБЯ. ПРИДИ КО МНЕ, РИММ. СЮДА, ГДЕ СЛАБА ВЛАСТЬ ПРОКЛЯТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА. СЮДА, ГДЕ КАЖДЫЙ УНИКАЛЕН, НО ВСЕ - ЕДИНЫ.

   - Почему, Гвин?! Почему ты вступила в контакт с Чужими?! Почему ты предала всех?!

   - ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ, РИММ. У МЕНЯ НЕ ХВАТИЛО СИЛ СРАЖАТЬСЯ С БОЛЬЮ И ОДИНОЧЕСТВОМ РАДИ ВЕЧНОЙ БОЛИ И ОДИНОЧЕСТВА. Я СЛАБЕЕ ВИНДИКА И КИНАН. СЛАБЕЕ ИГНИСА И ТАЙО. МОЙ ЦВЕТОК НЕ ВЫДЕРЖАЛ ВЕЧНОЙ НОЧИ, И Я УШЛА. ЗА МНОЙ МОГЛИ БЫ УЙТИ ТЕ, КТО ПОЖЕЛАЕТ - СВОЛЕЙ ВОЛЕЙ, БЕЗ ПРИНУЖДЕНИЯ. Я ХОТЕЛА ЭТОГО, НО ВОЛЯ АКТОРА СЛИШКОМ ОСТРА. ОН НЕ ПОЗВОЛИТ. ДАЖЕ ТЫ ОТВЕРГАЕШЬ ДАР.

   - У меня нет слов, Гвин. Я ненавижу тебя, но хочу заплакать.

   - ПРИДИ КО МНЕ. ЗДЕСЬ НЕ БУДЕТ ГОРЯ И СЛЁЗ.

   - Нет.

   - ТОГДА ПРОЩАЙ. МОЁ ТЕЛО УНИЧТОЖЕНО И КАНАЛ ОБРЫВАЕТСЯ. ВСПОМИНАЙ.

   Безжалостная сила рывком выбросила Римма в реальный мир. Он покачнулся, но устоял, собирая растерянные чувства в кулак - и понял, что смотрит на тело. То, что когда-то звалось Гвин Анима, истерзанным цветком валялось у его ног, и тонущее за горизонтом солнце скорбело о великой потере. Чуть поодаль стоял актор - нечеловечески белый, неподвижный, твёрдый. Его руки плетьми висели вдоль тела, левая - пустая, правая - сжимая уродливый корпус сделавшего своё дело оружия.

   - Что случилось? - прошептал Римм, разлепляя непослушные губы.

   - Гвин Анима... вышла из строя. Ты понял это и сам. Она... ушла.

   - Умерла?..

   - Я не знаю. Сигнал Чужих был связан с ней. Теперь он прервался.

   - Почему? Почему так произошло?!

   - Она не выдержала одиночества. Не смогла ни выбрать, ни разорваться между своим долгом как частью Ауры, и своими желаниями как... почти человека. И в тебе... как говорили раньше - нашла родственную душу, быть может. Но ты выбрал долг - сейчас, как и прежде.

   - Так это и была ваша"чрезвычайная ситуация"?

   - Почти. Человеческий искусственный интеллект, звавшийся Аурой, больше не существует.

   Заявление актора прозвучало настолько странно и неожиданно, что Римм, чьи мысли были заняты эмоциональным потрясением, растерялся. Эта растерянность, немедленно отразившаяся на временно лишившейся контроля мимике, заставила собеседника продолжить:

   - Ты всё ещё не понял? Мы и были Аурой, экзекутор. Мы пятеро составляли ядро её интеллекта, так называемый "этический слой". Ты ведь не думал, что такая сложная, но изолированная система, как Аура, может столетиями функционировать без единого управляющего начала? Создатели нашли изящный выход, спроектировав химеру - человеческий искусственный интеллект. Гибрид, в котором мощь ИИ объединялась с человеческой этикой. Ауры больше нет.

   Умирающее солнце погрузило мир в бесцветные сумерки, окончательно превратив актора в статую - древнюю, безумно уставшую.

   - Экзекутор Винтерблайт, - проскрипел он незнакомым голосом. - Займите своё место согласно боевому расписанию.

   Что-то белое, кружась, упало ему на лицо и тут же исчезло, превратившись в каплю воды. Римм задрал голову и остолбенел - тысячи, нет, миллионы белых хлопьев, медленно нисходили с мрачных небес, искрились на лету и таяли, достигая земли. Те, которым повезло попасть на его рукава, прожили достаточно долго, чтобы можно было разглядеть их звездообразные фрактальные тела - недолговечные и прекрасные.

   - Снег, - замерев на мгновение, прошептал Виндик. - Снег на Ауре. Она заранее знала, чем всё закончится.

   ***

   - Внимание! Говорит актор. Объявляю полную боевую тревогу. Гражданскому населению - занять аварийные ложементы. Персоналу - занять боевые посты. "Аура" вступает в бой за Мечту.

   Они стартовали. Флот "Ауры" шёл в решающий бой. Стройные корпуса астроморфов один за одним выныривали из ангаров, поблёскивая белой бронёй. Один, другой, третий, десяток, сотня - стрелы, которыми человечество решило пробить дорогу к новому дому. Звёздный странник опустошал свои арсеналы.

   Обгоняя медлительные крейсеры, сверкая вспышками двигателей, стартовали волны ракет. Россыпь новых звёзд, тысячи отравленных иголок, снаряженных антивеществом и ядерными зарядами, волна за волной устремлялись вперёд, чтобы расчистить путь.

   Следом за ракетами шли дроны - небольшие автоматические платформы, оснащённые электромагнитными орудиями и рассчитанным на сотню выстрелов источником энергии.

   Подвешенный в центре заполненной отметками сферы тактического интерфейса, Римм чувствовал себя божеством, повелевающим громами и молниями. Пусть номинально, пусть лишь в рамках гипотетических отклонений от плана операции - но он командовал сейчас тремя эскадрами астроморфов и тысячами ракет. Он своей волей визировал приказы и разрешения на открытие огня, он являлся тем полководцем, который возглавил армию в самой важной битве за всю историю человечества. Повинуясь порыву, Римм вызвал изображение с внешних камер - ему хотелось увидеть окружающий мир не в абстрактной символике, а собственными глазами. Сфера вокруг него налилась чернотой, утыканной острыми огоньками звёзд. "Впереди", как он сам для себя обозначил это направление, висел шар планеты, и ничего равного по красоте нельзя было даже представить. Озарённая с одного края восходящим солнцем - настоящим, живым солнцем, блистающая поверхностью океанов, Мечта обещала исполнение всех желаний, накопленных за годы короткой жизни. Вуаль облаков таяла, растворяясь в затенённой пока стороне планеты, и там, на её фоне, что-то едва различимо поблёскивало - как рассыпанная небрежной рукой алмазная пыль. Чужие. Всё, что стояло перед Риммом и его целью.