— Нам теперь нельзя уйти, — ответил новый знакомый, — нас не отпустят.

— Кому до нас дело?

— Автоинспектору.

— Кто он такой? Я с ним не знаком.

— Вон тот лейтенант. Он следит за порядком на дорогах. Ему понадобятся свидетели. Он должен выяснить, кто виноват. А мы с тобой свидетели.

— А кто виноват?

— Скоро узнаем.

— Товарищи, кто видел это происшествие с начала до конца? Помогите мне, пожалуйста, — говорил меж тем автоинспектор.

Пятеро пионеров дружно подняли руки. Они рассказали лейтенанту, что целый квартал шли за людьми, ведущими верблюда («Вон того!»), видели, как те стояли, ожидая, пока машин станет меньше, чтобы перейти улицу, как наконец повели верблюда через дорогу, а тот не хотел идти, еле тащился, и в это время из-за поворота выехал мотоциклист. Чтобы не налететь на верблюда, мотоциклист свернул... И далее совершенно точно, в правильной последовательности, были пересказаны все действия участников происшествия. В заключение один из ребят сказал, что успел сфотографировать верблюда в момент перехода улицы.

— Можете проявить! — Он протянул лейтенанту свой фотоаппарат.

Лейтенант подошел к владельцу верблюда, и, козырнув, сказал:

— Я сотрудник ГАИ, лейтенант Мергенов. Имеете ли вы при себе документы, удостоверяющие вашу личность?

— Нет.

— Ничего. Сейчас мы составим акт, затем вам придется следовать за мной.

— Если можно, я вам здесь все расскажу, товарищ лейтенант. Зачем мне куда-то тащиться с верблюдом? Я хорошо видел происшествие, и вы по моим показаниям быстро установите виновного.

— Боюсь, что виновный — это вы, гражданин...

Возвращаясь вечером с работы, Бяшим увидел возле своего дома верблюда, окруженного детьми. Он не придал значения этому не совсем обычному явлению, быстро поднялся к себе на третий этаж. Отец встретил его вопросом:

— Сынок, ты знаешь, где поселок Пахта?

— Знаю.

— Придется нам сегодня туда пойти.

— А что мы там потеряли?

— Видел верблюдицу около дома?

— Видел.

— Забота о ней висит на моей шее. — И Юсуп-ага рассказал сыну о том, что произошло днем.

— Эта поездка, разумеется, не входила в мои планы. Но раз надо, съездим. Только поужинаем сначала. И закажем грузовое такси. Если пойдем пешком, таща за собой верблюда, до утра провозимся, а на машине управимся за двадцать минут.

— Верблюд — за ночь, а машина — за двадцать минут?

— Вот именно. — Во-первых, колоссальная разница в скорости, во-вторых, придется подолгу стоять на каждом перекрестке, а перекрестков встретится много.

Юсуп-ага еще покачивал недоверчиво головой, когда раздался звонок у двери. Бяшим открыл.

— Не здесь ли живет яшули по имени Юсуп-ага?

— Это мой отец, входите, пожалуйста.

— О, ты ли это пришел, братец?— радостно вопросил Юсуп-ага. — Проходи, почетным гостем будешь. Благополучно ли завершилось то дело?

— Не совсем.

— Так я и думал. Этот парень — как его? — с самого начала был очень суров.

— Я действительно виноват. Все случилось из-за моей медлительной верблюдицы.

— Тебя оштрафовали?

— Пока нет. Если я одним штрафом отделаюсь, сочту себя везучим.

— А что? Может быть и хуже наказание?

— Все зависит от мотоциклиста. Если он не очень пострадал, то и мне не очень влетит.

— А я собирался вести твою верблюдицу к вам в Пахта.

— Вот и вам из-за меня беспокойство. Пропади эта верблюдица пропадом, весь день мучаюсь с ней. Я уже побывал дома и приехал с сыном на мотоцикле. Он внизу ждет. Пойдемте к нам, яшули. Сын по окраинам поведет верблюдицу, а я вас на мотоцикле доставлю в поселок.

— Нет-нет! — Юсуп-ага даже головой затряс. — Ни за что не сяду на мотоцикл. Пусть твой сын на нем едет, а мы с тобой пешком пойдем по окраинам и верблюдицу домой доставим не спеша.

Погостив два дня у новых знакомых, Юсуп-ага вернулся к сыну в отличном настроении. Однако скоро от этого настроения не осталось и следа. Старик вновь загрустил, помрачнел. Опять он часами не покидал балкона, лишь изредка ненадолго спускался вниз размять ноги. И попытки сдружить его с каким-нибудь ровесником-горожанином ничего не выходило. Слишком различны интересы, слишком непохож жизненный опыт. Как правило, Юсуп-ага почти ничего не понимал из того, что гости, специально для него приглашенные, рассказывают. Он стеснялся и скучал. К тому же у него появились головные боли, которые день ото дня все сильнее мучили его. Хуже всего, что они сопровождались слабостью. Человек, у которого совсем еще недавно было железное здоровье, который мог с утра до ночи без устали ходить по пустыне, теперь еле волочил ноги. «Что это? — уныло думал Юсуп-ага. — Конец жизненного пути?»

В один из теплых февральских дней он опять сидел на балконе. Слабый ветерок доносил до него запах влажной земли и свежей травки. Эти слабые ароматы он улавливал чуткими ноздрями даже сквозь бензиновую вонь и гарь из труб расположенного неподалеку завода. А сегодня к милым запахам прибавился еще один, прямо райский. Юсуп-ага никак не мог сообразить, что же это так благоухает. Маки? Нет, не тот аромат, да и откуда макам взяться, сейчас их даже в пустыне еще нет.

Чтобы узнать, не нужно ли дедушке чего, на балкон вышла Дженнет.

— Посиди со мной, дитя мое.

Дженнет села.

— Чувствуешь какой-нибудь запах?

Дженнет принюхалась.

— Запах бензина?

— А еще?

— Больше ничем не пахнет.

— Да ты принюхайся хорошенько.

Минуты две девочка добросовестно втягивала носом воздух.

— Ничего не чую.

— Я бы сказал — благоухают цветы, но что может цвести в такое время?

— А-а-а! Знаю, что! Это миндальное дерево! — Дженнет свесилась с балкона. Вот посмотри, дедушка! Сюда смотри, под стену. Видишь?

Старик, перегнувшись через перила, увидел под самой стеной дерево в бело-розовом цвету.

— Да, еще одна весна пришла... — Юсуп-ага глубоко вздохнул.

— Дед, почему ты все время вздыхаешь? С тобой случилась беда?

— Беда? Не знаю, дитя мое... Сижу — ничего, встану — голова начинает кружиться, вот-вот упаду... Дала бы ты мне крепкого чаю.

Дженнет отправилась на кухню. Пока грелась вода, она перемыла посуду и почистила пылесосом ковер в гостиной. Потом, заварив чай в любимом дедушкином небесно-голубом чайнике, понесла его на балкон.

На балконе она едва не выронила чайник — так поразил ее вид старика.

— Что с тобой, дедушка?

Юсуп-ага жестом попросил поставить возле него чайник. Дженнет, тщательно перемешав чай, налила его в пиалу и подала деду.

— У тебя очень красное лицо. Выпей чаю, легче станет.

А сама ускользнула к соседям в от них позвонила в «скорую помощь». Вернувшись на балкон, увидела деда лежащим на спине. Особенно пугали раскинутые руки.

— Дедушка!!

Юсуп-ага приоткрыл глаза.

— Дитя мое...

Дженнет опустилась возле него на колени и стала поить чаем, держа в одной руке пиалу, другой приподняв голову старика.

Он пил с жадностью, потом сказал, что хочет вздремнуть. В это время у двери позвонили. Дженнет побежала открывать.

— Дедушка, к нам врач пришел! — крикнула она из коридора. — Проходите, больной там, на балконе,— сказала она Оруну Оруновичу, ибо это был он, а сама вышла на лестницу.

Там никого не было. Возле дома тоже никого. Как же так? Врач «скорой помощи» пришел один, без медсестры и даже без халата? Дженнет вернулась в квартиру.

Увидев друга, Юсуп-ага заторопился встать, но не смог.

— Лежи, лежи, дорогой! — Орун Орунович прошел на балкон и сел на кошму.

— Я соскучился по тебе, — тихо сказал Юсупага. — Почему ты шесть месяцев не показывался?

— Вот пришел рассказать, где я пропадал эти шесть месяцев, — Орун Орунович весело улыбался, а сам внимательно разглядывал Юсупа-ага. Явно сдал старый чабан, лицо осунулось, румянец слишком яркий, нездоровый, и такие измученные глаза. Бедняга чем-то болен. — Тоскуешь, наверное, по своим барханам и овцам?