Меньше других изменился машинист. К нему вернулись его жизнерадостность и энергия. Он шутил и привлекал общее внимание своими немногословными, но живыми и остроумными рассказами о приключениях прошлых суток и о том, как он хотел превратить литостат в подводную лодку.

В столовой поставили мягкие кресла. Это превратило комнату в гостиную. Да и гости интересовались не столько обедом, сколько нашими рассказами. Все столы были сдвинуты, и мы очутились в крепком кольце друзей.

Макаренко пробыл с нами всего несколько минут. Он спросил, как мы себя чувствуем, распорядился, чтобы мы отдыхали, и, пообещав скоро возвратиться, исчез. Положение в шахте требовало его присутствия.

Что делается под землей, мы не знали. Но вскоре в столовую ненадолго заглянул Кротов и коротко рассказал о том, что каждого из нас больше всего интересовало.

В туннеле пока никаких перемен. Работы в Восточной зоне продолжаются ускоренными темпами: необходимо как можно скорее пробить перегородку и выпустить воду из шахты в море.

Повторная катастрофа, едва не стоившая нам четверым жизни, была такой же неожиданной, как и первая. Сначала всем казалось, что наше дело безнадежно. Туннель затопило почти совсем, и Догадов с плотовщиками уже не могли проникнуть в штольню. Телефонный разговор со мной внушил нашим спасителям неясную надежду. Макаренко вызвал водолазов и предложил организовать подводный поход в штольню. Промеры воды в туннеле и расчеты доказывали, что штольню затопило не совсем. Макаренко сам надел скафандр и стал во главе этой опасной экспедиции. Преодолевая течение, водолазы прошли под водой весь туннель до самого входа в штольню.

От Кротова узнать больше ничего не удалось: он спешил в шахту, где шли авральные работы. Аркадий Михайлович и Тарас дополнили рассказ инженера.

— Мы хотели вернуться к вам, — говорил Тарас, — но нас не пустили. Мы очень тревожились и жалели, что не остались в штольне.

— Разве вам смерти захотелось? — спросил Набокин.

— Почему же смерти? — удивился мальчик.

— Шестеро на лесенках не удержались бы. Кто-нибудь из нас непременно погиб бы.

— Ну, если бы мы остались, то… Мы с Аркадием Михайловичем что-нибудь придумали бы, — так серьезно и уверенно заявил мальчик, что присутствующие не могли не рассмеяться.

Аркадий Михайлович сказал:

— Слышали бы вы, какие споры шли о том, можно или нельзя вас спасти. Не менее половины людей с карандашами в руках все время подсчитывали, какой уровень воды должен быть в штольне. Электрики по шею в воде прошли туннель, разыскали место, где порвались электропровода, и починили их.

Мы вспомнили, как неожиданно двинулся наш литостат, а Набокин объяснил, к чему бы это привело, если бы наши спасители опоздали хотя бы на минуту.

— А почему порвались провода? — удивленно спросил Гмыря.

— Неизвестно, — пожал плечами Тарас. — Электрики говорят, что провода не порвались. Их или разрезали ножом, или разрубили топором.

Услышав слова Тараса, я даже привскочил.

— Кто же это мог сделать?

Но Тарас и Аркадий Михайлович только развели руками. Профессор при этом отвел глаза в сторону.

— Если бы электрики не починили провода, нас вряд ли спасли бы, заметил Гмыря.

— А может быть, наоборот? — сказал я. — Если бы никто не трогал проводов, мы не натерпелись бы такого страха.

На мои слова никто не обратил внимания.

— Сегодня на рассвете, — сообщил всезнающий мальчуган, — уровень воды все еще повышался приблизительно на миллиметр в час.

В это время в столовую вошел Догадов.

Трудно сказать, кого бы я мог встретить с большей радостью. Ведь, по сути, это он спас больше двухсот людей из Северной штольни.

Мы, четверо последних спасенных, поднялись со своих мест, чтобы приветствовать отважного палеонтолога. В комнате стало шумно.

— Вы не так уж плохо выглядите, — усаживаясь в кресло, шутил Догадов. — Еще немного — и доктор пошлет вас в туннель на аврал.

— Нет, — сердито объявил доктор, — через минуту я прикажу им разойтись по своим комнатам и в течение двух дней не позволю принимать гостей.

— Если нам угрожают такими страшными репрессиями, давайте сидеть, не раскрывая рта, — шутливо предложил я.

Но мы и без того вели себя очень спокойно, так как на проявления бурной радости у нас хватило энергии ненадолго.

— Я еще не успела поблагодарить вас, — обратилась к палеонтологу Лида. — Простите меня и позвольте пожать вам руку за то, что вы сделали.

Слова девушки взволновали Догадова. Он начал уверять, что все сделанное им мелочь, на которую не стоит обращать внимания, что он рад каждый день оказывать ей подобную услугу, хотя уверен, что вряд ли Лидия Дмитриевна очень хочет повторения таких ситуаций…

Одним словом, всем нам было весело и приятно, как бывает людям, которые после долгой разлуки или страшной опасности попадают в общество самых близких друзей и знают, что опасность миновала и больше не повторится.

И вдруг меня поразило выражение лица Аркадия Михайловича. Профессор насупился, словно был чем-то недоволен. Мне бросилось в глаза и то, что исчез Тарас. Я повернулся было к профессору, чтобы спросить, куда девался его секретарь, но мальчик вернулся в столовую в сопровождении Кротова.

Инженер был очень взволнован и даже не пытался скрыть это.

— Товарищи, простите, что я прерываю вашу приятную беседу, обратился он к нам, — но положение в туннеле снова неожиданно усложнилось и требует немедленного вмешательства энергичных людей. Макаренко и я — оба мы просим прийти нам на помощь палеонтолога Догадова.

Догадов сразу же вскочил.

— Я к вашим услугам.

— А что случилось? — спросила Лида.

В это мгновение Тарас и профессор Довгалюк обменялись непонятными для меня взглядами. Профессор заметил, что я обратил на него внимание, и еще больше нахмурился.

— В ствольном ходе обвал, — объяснял Кротов. — Нужно спасать оставшихся там лифтовых рабочих.

— Так не будем терять времени! — воскликнул Догадов и поспешно направился к выходу.

За палеонтологом пошел инженер, за инженером бросился Тарас. Мы сидели молча, ошеломленные известием о новой катастрофе.

И опять Аркадий Михайлович удивил меня. На него, по-видимому, страшное сообщение никак не повлияло. Он ухватился руками за ручки кресла, подался вперед, словно готовясь к прыжку, и не моргая пристально следил за теми, кто в это мгновение выходил из комнаты.

В следующую секунду я понял, что старик знал больше, чем кто-либо из нас.

Едва Догадов открыл дверь и переступил порог, как на него бросился сзади Кротов, схватил его за локти и рванул вниз, стараясь повалить палеонтолога на пол. Кто-то схватил Догадова спереди. Там же очутился Тарас. В одно мгновение перед нашими глазами завертелся клубок из человеческих тел.

Все присутствующие вскочили со своих мест, кое-кто хотел приблизиться к живому клубку, но их остановил энергичный окрик Аркадия Михайловича:

— Товарищи, спокойствие!

В открытые двери вбежали несколько человек и окружили борющихся. Среди них я вдруг увидел Акопа Томазяна.

Догадов оказывал бешеное сопротивление. Он был силен и ловок — тем, кто боролся с ним, победа досталась нелегко. Но вырваться ему не удалось. Через несколько секунд он лежал, прижатый к полу, и с яростью смотрел на своих противников.

Из его карманов вытащили автоматический пистолет, бумаги и какие-то пластинки.

Томазян негромко объявил:

— Гражданин Догадов, он же Виноградов, он же Гэл, вы арестованы!

После этого следователь обратился к нам:

— Успокойтесь, товарищи! Человек, которого вы до сих пор считали не то журналистом, не то палеонтологом, на самом деле имеет совсем иную профессию. Вам не следует также считать его своим спасителем — он только маскировался. Мы имеем неопровержимые доказательства того, что именно он вызвал взрыв в туннеле.

Нетрудно представить себе, какое впечатление все это произвело на нас.