Северная граница южных говоров идет примерно от Смоленска на Калугу, Тулу и Рязань, откуда западнее Пензы уходит на юг.

Между говорами северного и южного наречий распространены так называемые среднерусские говоры. Их среднее, промежуточное положение между говорами северными и южными проявляется не только в географическом положении, но и в присущих им языковых особенностях. Дело в том, что в среднерусских говорах своеобразно сочетаются как некоторые особенности северных говоров, так и некоторые особенности говоров южных. Для многих среднерусских говоров, в частности, характерно аканье (как и для говоров южнорусских). Но ему сопутствует не г щелевое, как в говорах южного наречия, а г взрывное — типичная особенность говоров северного наречия.

Объясняется такое своеобразие среднерусских говоров особенностями их возникновения. Исторически они образовались в результате взаимодействия тех северных и южных говоров, которые находились на смежных, пограничных территориях. Такое соседство и взаимодействие окающих и акающих говоров имело место прежде всего в центральных районах страны, в частности в Москве, а также к северо-западу и западу, к югу и юго-востоку от нее. Там возникли среднерусские говоры, там в основном они и теперь распространены.

Распространение северных, южных и среднерусских говоров показано на карте «Наречия русского языка» (с. 87).

Внутри каждого из наречий русского языка между местными говорами тоже есть различия в фонетике, в грамматике, в словарном составе. При этом, как правило, говоры близлежащих территорий более сходны между собою. А говоры территорий, удаленных даже в пределах одного и того же наречия, могут заметно различаться.

По степени сходства и различий внутри каждого наречия говоры обычно объединяются в так называемые группы говоров. Так, в частности, в северном наречии выделяются говоры вологодской, костромской, ладожской групп. Кроме того, среди северных говоров особо выделяются говоры онежские, белозерские и некоторые другие.

В южном наречии ученые-диалектологи выделяют смоленские, брянские, курско-орловские, рязанские, тульские и некоторые другие группы говоров.

В числе среднерусских говоров выделяются такие, например, говоры, как псковские, новгородские, калининские, горьковские и некоторые другие.

Говоры каждой группы внутри наречий выделяются по совокупности общих для них словарных, фонетических и грамматических особенностей. В небольшой книжке нет возможности подробно рассмотреть различия между группами говоров. Но несколько примеров таких различий, преимущественно словарного характера, здесь все же следует указать.

Так, в частности, в вологодских говорах валек для выколачивания белья при стирке называют словом палка. А в ладожских говорах для этого используется слово палица. Разница в назывании одного и того же предмета здесь вроде бы и небольшая. Но она есть. И проявляется в том, что от одного и того же корня в одних (вологод-

ских) говорах слово образовано с помощью суффикса — я-(пал-к-а), а в других (ладожских) — с помощью суффикса — щ- (пал-иц-а).

В тех же вологодских говорах привычно звучит сочетание слов рвать лен. А в соседних, костромских, говорах это словосочетание не употребляется. Костромичи обычно говорят теребить лен. Хотя в том и в другом случае речь идет о дерганье льна (лен не жнут и не косят, а именно дергают, теребят из земли).

Жеребенка в возрасте до одного года в вологодских говорах называют селеток (сего лета — «этого года»), а в костромских — сосунок.

Если в русском литературном языке корова мычит, то в северных онежских говорах она мукает, а в северных белозерских — мырчит, мыркает.

А вот отдельные словарные примеры неполной одинаковости южнорусских говоров.

В смоленских говорах ухват обычно называют словом вилки. В говорах курско-орловской группы в этом же значении используется слово емки. А в рязанских говорах ухват чаще называют рогачом. Со значением «сковородник» в смоленских говорах употребляют слово чапела, в рязанских — цапля, а в тульских — чапельник. В значении «прятать» смоленские говоры знают слово ховать, а в брянских говорах для обозначения этого действия употребляют слово хоронить.

Жеребенка по второму году смоленцы назовут стригу-ном, брянцы — другаком, а куряне и орловцы — стригуном.

Не во всем сходны между собою и те говоры, которые относятся к числу среднерусских. Объясняется это прежде всего тем, что в разных из них по-разному сочетаются северные и южные черты. Поэтому каждая из уже называвшихся групп среднерусских говоров имеет те или иные особенности, отличающие ее от других среднерусских говоров. Так, в частности, псковские говоры — это говоры акающие. А вот калининские, новгородские, горьковские говоры — преимущественно говоры окающие.

В псковских говорах лен тягают, а не дергают и не теребят. Здесь же цыплят называют курчатами, курятами, курёнками. А трехлетнюю лошадь — боронкой (видимо, по слову боронить, так как на молодых лошадях трехлетнего возраста обычно еще не пахали, но уже нередко боронили пашню). Потомственные псковитяне крапиву нередко именуют стрекивой (от глагола стрекаться «жечься, колоться»), клюкву — журавиной, петуха — петуном, брюкву — каливкой, грибы — блицами и т.д.

Большое количество своеобразных местных слов отмечают наблюдатели и в калининских говорах. По сведениям А. Ю. Меркулова, одного из исследователей этих говоров, здесь выявлено одних лишь местных названий кушаний около трехсот. Среди них: наливаха — «лепешка», рыжик — «пряник», топлёнка — «молочная каша», стульчик — «мучной кисель», картофельница — «запеканка из картофеля», болтокиша — «простокваша» и др.

Примерами новгородских слов могут быть такие, как бредина — «ива», глажи— «морошка», сдворок — «усадьба, дом с хозяйственными постройками», ухожь — «пастбище», гуща — «ячменная каша», третьяк — «лошадь трех лет», калика — «брюква», моложа — «строевой еловый лес», шелепняк — «мелкий лиственный лес» и др.

Различия между группами говоров достаточно ярко проявлялись еще в первой половине нашего столетия. Теперь под воздействием русского литературного языка они заметно утрачиваются.

Более устойчиво сохраняются прежде всего те местные особенности русской речи, которыми основные наречия русского языка различаются между собою (например, оканье, г щелевое, т мягкое в окончаниях глаголов и некоторые другие).

Даже тот сравнительно небольшой материал, который приведен в этой книге, показывает, насколько географически разнообразен русский язык в своем словарном составе, в звуковом строе, в грамматике.

Наличие местных, территориальных особенностей в русском языке давно обратило на себя внимание ученых, стало предметом специальных научных исследований. И это не случайно.

Знание местных особенностей русской речи может быть использовано для решения многих важных научных и практических вопросов. Здесь прежде всего следует отметить то, что без учета своеобразия местных говоров неполными и недостаточными оказываются наши общие представления о русском языке как языке русского народа, о его сложности, о наличии в нем географических различий, о тех дополнительных богатствах и выразительных возможностях, которыми он располагает.

Русский язык развивался на протяжении многих веков. Изучение его истории — важная задача науки о языке. Но изучать историю русского языка по существу невозможно без знания русских говоров. Как справедливо отметил профессор В. В. Колесов в своей научно-популярной книге История русского языка в рассказах» (2-е изд, перераб. М, 1982), в русских говорах «в одном месте сохранилась старые формы местоимений, в другом — имен существительных, в третьих — глаголов. Сравнивая такие остатки друг с другом и с памятниками древней письменности, можно проследить развитие тех или иных слов а русском языке, понять причину их изменений».