И в изнеможении я опускался на колени, звал на помощь святителя Иоасафа и горячо ему молился.
Залпы орудий сотрясали землю; в воздухе рвались шрапнели; трещали пулеметы; огромные, никогда не виденные мною молнии разрезали небосклон и оглушительные раскаты грома чередовались с ужасным гулом падающих снарядов... Казалось, даже язычники должны были проникнуться страхом при виде такой картины гнева Божиего и осознать бессилие немощного человека. Но гордость ослепляла очи. Чем больше было неудач, тем большими становились ожесточение и упорство с обеих сторон. Создался невообразимый ад. Как ни храбрился жалкий человек, но все дрожали и трепетали от страха. Дрожала земля, на которой мы стояли, дрожал воздух, которым мы дышали, дрожали животные, беспомощно оглядываясь по сторонам, трепетали бедные птицы, растерянно кружившие над своими гнездами, охраняя птенцов своих. Зачем это нужно, – думал я, – зачем зазнавшийся человек так дерзко попирает законы Бога, зачем он так слеп, что не видит своих злодеяний, не вразумляется примерами прошлого?! И история жизни всего человечества, от сотворения мира и до наших дней, точно живая стояла передо мной и укоряла меня...
Законы Бога вечны, и нет той силы, которая бы могла изменить их; и все бедствия людей, начиная от всемирного потопа и кончая Мессиной, Сан-Франциско и нынешней войной, рождены одной причиной и имеют одну природу – упорное противление законам Бога. Когда же одумается, опомнится гордый человек, когда, осознав свой грех, смирится и перестанет испытывать долготерпение Божие?! И в страхе за грядущее, в сознании страшной виновности пред Богом, у самого преддверия справедливой кары Божией я дерзнул возопить к Спасителю: "Ради Матери Твоей, ради Церкви Православной, ради Святых Твоих, в земле Русской почивающих, ради Царя-Страдальца, ради невинных младенцев, не познавших греха, умилосердись Господи, пожалей и спаси Россию и помилуй нас". Близок Господь к призывающим Его!
Я стоял на коленях с закрытыми глазами и слезы текли по щекам, и я не смел поднять глаз к иконе Спасителя. Я ждал... Я знал, что Господь видит мою веру и мои страдания, и что Бог есть Любовь, и что эта Любовь не может не откликнуться на мою скорбь.
И вера моя меня не посрамила.
Я чувствовал, что в мою комнату вошел кто-то, и она озарилась светом, и этот свет проник в мою душу... Вместо прежнего страха, вместо той тяжести душевной, какая доводит неверующих до самоубийства, когда кажется, что отрезаны все пути к выходу из положения, я почувствовал внезапно такое умиление, такое небесное состояние духа, такую радость и уверенное спокойствие, что безбоязненно открыл свои глаза, хотя и знал, что в комнату вошел некто, озаривший ее своим сиянием. Предо мной стоял святитель Иоасаф.
Лик его был скорбен.
– Поздно, – сказал святитель, – теперь только одна Матерь Божия может спасти Россию. Владимирский образ Царицы Небесной, которым благословила меня на иночество моя мать и который ныне пребывает над моей ракой в Белгороде, также и Песчанский образ Божией Матери, что в селе Песках подле г. Изюма, обретенный мною в бытность мою епископом Белгородским, нужно немедленно доставить на фронт, и пока они там будут находиться, до тех пор милость Господня не оставит Россию. Матери Божией угодно пройти по линиям фронта и покрыть его Своим омофором от нападений вражеских... В иконах сих источник благодати, и тогда смилуется Господь по молитвам Матери Своей!
Сказав это, святитель стал невидимым, а я очнулся. Это второе видение угодника Божиего было еще явственнее первого, и я не знаю, было ли оно наяву или во сне. Я с удвоенной настойчивостью принялся выполнять это прямое повеление Божие, но в результате меня уволили со службы и заперли в сумасшедший дом. Я бросался то к дворцовому коменданту, то к А.А. Вырубовой, то к митрополитам и архиереям, где мог искал приближенных Царя, но меня отовсюду гнали и ни до кого не допускали... Меня или вовсе не слушали, или, слушая, делали вид, что мне верят, тогда как на самом деле мне никто не верил, и все одинаково считали меня душевно больным.
Наконец, только сегодня я узнал, что в Петербурге есть братство Святителя Иоасафа. Я забыл все перенесенные страдания, все передуманное и пережитое и, измученный и истерзанный, бросился к вам. Неужели же и вы, составляющие братство угодника Божиего, прогоните меня, неужели даже вы не поверите мне и, подобно многим другим, признаете психически больным?!
Помните, что прошел уже целый год со времени вторичного явления святителя Иоасафа, что я уже год скитаюсь по разным местам, толкаюсь к разным людям, дабы исполнить повеление святителя, и все напрасно. А война все больше разгорается, и не видно конца; ожесточение все увеличивается, а злоба с обеих сторон растет...
Или и вы, может быть, думаете, что победа зависит от количества штыков и снарядов?! Нет, судьбы мира и человека в руках Божиих, и будет так, как повелит Господь, а не так, как захочется людям. Спешите же исполнить повеление святителя Иоасафа, пока еще есть время его исполнить. Тот, кто дал такое повеление, тот поможет и выполнить его. Снаряжайте немедленно депутацию к Государю; добейтесь того, чтобы святые иконы Матери Божией были доставлены на фронт; и тогда вы отвратите гнев Божий на Россию и остановите кровопролитнейшую из войн, какие видел мир. Не подвигов и жертв требует от вас Господь, а дарует Свою милость России... Идите навстречу зову Господню, а иначе мне страшно даже выговорить, иначе погибнет Россия и погибните вы сами за гордость и неверие ваши"...
Не буду описывать подробностей, связанных с принятием Песчанского образа Божией Матери в Ставке, куда он промыслительно прибыл 4 октября 1915 года, накануне Тезоименитства Наследника Цесаревича, ибо все эти подробности описаны мною на страницах первого тома моих "Воспоминаний" (гл. 1-15), скажу лишь кратко, что повеление святителя Иоасафа без ведома Государя Императора не было исполнено, и протянутая России Небесная Рука помощи была отвергнута недостойными царскими слугами.
И как ясно, что все обрушившиеся на Россию беды явились следствием того ослушания воли Божией, так ясно и то, что Господь простит этот грех лишь после того, как повеление св. Иоасафа будет выполнено.
Так думают те, кто на протяжении 8 лет своей беженской жизни безуспешно разыскивали Песчанский Образ Богоматери по всей Европе и не находили его, так думают и те, кто верил Афонским старцам, связывавшим спасение России с обретением этого Образа – "источника благодати для всей России" и твердившим, что момент обретения этого чудодейственного Образа явится первым реальным моментом на пути к спасению России.
И этот момент наступил: Афонские старцы вымолили у Бога милость, и сей Образ Песчанский дивными путями Промысла Божиего явился к одному из них и последним препровожден в Европу именно к тем людям, коим предуказано идти впереди Священной Рати и чьи святые имена, доныне сокрытые, будут из поколения в поколение славиться благодарным потомством.
Первый шаг к спасению России сделан Самим Богом, даровавшим Зарубежной Руси Песчанский Образ Матери Божией, второй шаг должен быть сделан каждым, кто в Бога верует.
Для сего нужно:
1. Учредить повсеместно комитеты для сбора пожертвований на отпечатание снимков и изготовление икон с чудодейственного обретенного Песчанского Образа в количестве достаточном для того, чтобы каждый русский смог бы за минимальную плату приобрести икону и молиться пред ней.
2. В соответствии с разосланными епархиальной властью циркулярами совершить повсеместно коленопреклоненные молебные пения Песчанскому Образу Богоматери и тем выполнить повеление св. Иоасафа, остающееся и поныне невыполненным.
3. Вырученные от продажи снимков и икон суммы, за покрытием расходов по их изготовлению, направлять в качестве пожертвования Барградскому Подворью Св. Николая, Защитника и Покровителя России. Подворье в Бари, где почивает величайшая святыня русского народа – мощи Святителя Николая, не только не закончено постройкой и переобременено угрожающими ему долгами, но не имеет даже постоянного священника, вследствие чего не совершается богослужение там, где денно и нощно должна была бы возноситься молитва о спасении России. Этот грех нужно загладить.
