Но если предположить, что Москаленко приехал в Кремль и встретил там Жукова после акции – дело другое. Это должно было произойти с половины первого до часу. Рановато для того, чтобы направляться на заседание, назначенное на 14 часов. А вот если Жуков сидел у себя в кабинете, готовя «танки-шоу», ему сообщили о новом повороте событий, после чего он подхватился и помчался в Кремль – то в самый раз.

Почему я считаю, что маршал причастен к путчу? По многим причинам. Во-первых, он в свое время был начальником Киевского особого военного округа – как раз тогда, когда первым секретарем на Украине сидел Хрущев. Во-вторых, сразу после смерти Сталина его вернули из «ссылки» в Уральский военный округ и назначили первым заместителем министра обороны – кто, спрашивается, ему ворожил? Кто-то сильный, но едва ли это были Берия с Маленковым, во время войны работавшие в тылу и никогда с Жуковым не пересекавшиеся. Также не имел он тесных связей с Молотовым, Микояном, Кагановичем. А с Хрущевым – имел. В-третьих, об этом говорит поведение Жукова летом 1957 года, когда так называемая «антипартийная группа» (Молотов, Маленков, Каганович, Булганин) пытались снять Хрущева с поста генсека. Тот удержался именно благодаря Жукову, который в рекордные сроки, военными самолетами доставил в Кремль лояльных Хрущеву членов ЦК. Зачем он спасал Хрущева, если не был в его команде?

Есть еще и четвертый аргумент – самый, пожалуй, весомый. Поднять армию на такие действия, как захват собственной столицы, очень непросто. Тем более, и Андрей Сухомлинов, и другие авторы пишут, что войска выполняли устный приказ министра обороны. Понимаете, что это такое – устный приказ?

В этой связи можно вспомнить одну историю. Когда в 1941 году генерал Рокоссовский получил от командующего фронтом генерала Конева удививший его приказ (конкретно: передать свои войска другому командующему, а самому со штабом прибыть в Вязьму), он потребовал от Конева письменного подтверждения, и лишь тогда приступил к выполнению. Так поступали в войну на фронте, когда счет иной раз шел на часы. Случалось и другое: отдавая устно «не тот» приказ, вышестоящие начальники сплошь и рядом сваливали потом вину на подчиненных. Самый свежий пример – уже в наше время командира группы спецназа капитана Ульмана отдали под суд за выполнение устного приказа, от которого вышестоящее начальство потом отказалось.

Ульману всего лишь приказали расстрелять нескольких чеченцев – на измену Родине это ни в каком ракурсе не тянет. А представляете себе, что значит, когда танковая дивизия в мирное время получает приказ занять столицу?! Любой нормальный командир шагу не сделает, не получив письменное подтверждение, ибо в этом его спасение от возможного трибунала. Или же приказ должен исходить от человека, наделенного поистине колоссальным авторитетом. Такой человек в Министерстве обороны в то время был один, и отнюдь не министр Булганин, а его первый заместитель, маршал Жуков. Во-первых, он еще на войне приучил подчиненных выполнять свои приказы. А во-вторых – во многих грехах обвиняют маршала, но вот обвинения, что он отказывался подтвердить свои распоряжения, сваливая вину на подчиненных, – слышать не приходилось. Такой человек мог поднять войска и по телефону. А Булганин – не мог, ибо несмотря на высокий пост, был для военных, по-прежнему измерявших командирский авторитет войной, никем. Так, член Военного совета фронта…

Впрочем, если верна первая версия и убийство Берии проводилось вообще без продуманного плана – то маршал, возможно, к путчу и не причастен, а замешан лишь в операции прикрытия. А вот если верна вторая и заговорщики первоначально действительно собирались арестовать Берию на заседании (и, естественно, тут же убить) – то он автоматически попадает в число заговорщиков. Что еще раз доказывает: империя не должна знать национальностей. Если бы «полководцем Победы» стал тот, кто должен был им стать – маршал Рокоссовский, – возможно, история СССР развивалась бы иначе…

Перед всеми этими прискорбными фактами и поставили – не то в 14 часов, не то чуть раньше – остальных членов Президиума ЦК. Берия мертв, и с этим надо как-то дальше жить. А для убедительности за спинами заговорщиков стояли генералы. Но и без генералов все сидели в одной лодке с путчистами.

Что бы произошло, если бы остальные члены Президиума не приняли переворота? Заговорщикам терять было нечего, на их стороне – сила. Скорее всего, Маленков разделил бы участь Берии, остальных, возможно, арестовали. Что дальше? Информация о происходящем выходит на поверхность. Как реагируют партия, армия, наконец, то же МВД, в каких пропорциях делятся они на сторонников и противников путча? Одно можно сказать точно: заговорщикам пришлось бы применить силу. Дальше – кровавая схватка в Москве, дезорганизация управления. Страна, которая и так находилась в сложном положении – только что умер Сталин, – скатилась бы в хаос, к великой радости наших «друзей» из Англии и США, которые не преминули бы вбить клинья во все трещины и постараться довести события до гражданской войны, развала социалистической системы, распада СССР и т. д. К чему приводит раскол во властной верхушке, нам даже и объяснять не надо, мы всё видели во время «перестройки».

Это понимали все члены Президиума, без исключения. Поэтому дальнейшие их действия имеют своей целью только одно: скрыть факт убийства. Принято считать такое поведение трусостью и подлостью – но те, кто так говорит, рассматривают ситуацию исключительно с позиций личной чести. А между тем заложницей путчистов была страна. Хрущев все рассчитал точно – ни один из членов Президиума на такое не пошел.

В этом, кстати, еще одно доказательство того, что Берия к тому времени был мертв. Если бы существовала реальная альтернатива Хрущеву – то и генералы с пистолетами не заставили бы членов Президиума плясать под дудку путчистов. Но из этого следует еще одно непреложное условие – они должны были видеть Берию мертвым. Иначе они попросту не поверили бы ни Хрущеву, ни генералам. Предъявить его им могли только в Кремле, ибо массовая экскурсия членов Президиума куда-то еще неизвестно к каким последствиям могла бы привести, сумей кто-либо из них уйти из-под присмотра.

И тут можно вспомнить нелепую легенду о ковре – после ареста Берию якобы вывезли из Кремля, завернув в ковер. Именно нелепые, выбивающиеся из обычной логики вещи зачастую содержат в себе отзвуки реальных событий. Глупо закатывать в ковер живого человека, когда его можно просто связать, заткнуть рот и положить на пол машины. А вот труп – дело другое. Таскать мертвое тело второй персоны в государстве по коридорам Кремля не стоило, пожалуй, да и кровью все перепачкаешь. И в этом случае ковер был хорошим решением проблемы. Привезти, продемонстрировать, потом увезти и тут же сжечь – чтобы не осталось улик. Потому и не смог Цареградский снять отпечатки пальцев Берии – тела к тому времени уже не существовало.

…В общем, надо было как-то выкручиваться из создавшегося ужасного для всех положения – и в первую очередь ужасного для страны. И самым логичным – да, пожалуй, и единственно возможным решением стало то, которое было принято, – представить Берию «врагом народа». В конце концов, если могли Троцкий и Тухачевский, то почему не мог Берия?

Кстати, теми же побуждениями можно объяснить и поведение на пленуме ЦК заместителей Берии по Спецкомитету Малышева и Завенягина, усердно поливавших грязью своего бывшего начальника. Не стоит считать их такими уж подлецами. У этих людей был свой заложник – Спецкомитет, атомный проект. Его и так предстояло тянуть дальше без Берии, а если бы сняли еще и их – кто бы пришел к руководству проектом и чем бы все это кончилось? А возможно, и прямо пригрозили: не скажете что надо, сделаем то-то и то-то… Ну чего могли бояться и Малышев, и Завенягин, наверняка знавшие свои сроки, – оба они вскоре умрут от лучевой болезни, «профессиональной» болезни работников атомного проекта.