- И не говорите, - вздохнула девушка, взяв у меня деньги, и пробив чек, - погода, ужас, что такое.

Но не успела я пройти через ворота охранника, как раздался оглушительный писк, и ко мне подскочил секьюрити.

- Откройте сумочку, - потребовал он.

- У меня ничего нет, - возмущённо воскликнула я.

- Ну-ка, пройдёмте к начальнику охраны, - он потащил меня на второй этаж, и втолкнул в кабинет.

- Вот, - сказал он, - что-то украла.

- Я ничего не крала, - воскликнула я, - только купила пиджак.

Они заставили меня снять пиджак, и оказалось, что на нём бирка с какой-то защитной хренью. Не успели они ничего сказать, как в кабинет влетела продавщица, которая

обслуживала меня.

- Простите, Бога ради, - воскликнула она, - если бы я стала его запаковывать, то сняла бы защитный слой. А вы решили в нём уйти, и у меня из головы вылетело. Давайте, я сейчас всё сделаю. Простите ещё раз, - она схватила шмотку, и понеслась наверх. А я за ней.

- Вот, - она протянула мне купончик, - в кафе внизу вам

подадут чашку кофе бесплатно.

Я поблагодарила её, спустилась в кафе, где выпила латте, и поехала к Александру Васильевичу Гордицыну.

Он работал в рекламном агентстве, был менеждером, и на меня смотрел с подозрением.

Я десять раз повторила, кто я такая, зачем пришла, и что мне нужно. Показала свои удостоверения, начиная с фальшивых капитана МВД, и частного сыщика, и заканчивая удостоверением журналиста, настоящего.

Но он мне всё равно не верил, и позвонил в издательство. Я терпеливо ждала, пока Генрих подтвердит мою личность, и, наконец, Гордицын - младший положил трубку.

- Так что же вам надо? – в который раз повторил он.

- Мне нужно поговорить с вашим отцом, - пустилась я опять в

объяснения.

Он меня выслушал, кивнул, и поднялся с места.

- Пойдёмте, - сказал он.

Мы спустились вниз, он щёлкнул брелоком, и сел в серебристый « Ниссан », я в свой джип, и поехала за ним.

Мы съехали на трассу, и углубились куда-то в область. Сколько мы ехали, я не знаю, но довольно долго.

Вскоре мы упёрлись в какой-то забор, вышел охранник, проверил Гордицына, на меня даже не взглянул, и пропустил нас внутрь.

Затормозил Александр Васильевич около красивого здания бежевого цвета, вышел из него, щёлкнул брелоком, и я поспешила за ним.

На встречу нам вышла молоденькая девушка в бирюзовом халатике.

- Здравствуйте, Александр Васильевич, - воскликнула она, - ваш отец чувствует себя замечательно, он сейчас на прогулке.

- Вы не проводите нас туда? – спросил он.

- Да, конечно, - кивнула девушка, и мы вышли на задний двор этого заведения.

Василия Петровича мы нашли сидящим на скамейке рядом с ёлкой. Это был худощавый старик, весьма приятной наружности, и пролёгшей морщинкой между бровями.

Как правило те, у кого есть такая морщинка, люди думающие. Не знаю, я тоже много думаю. Но, когда я занимаюсь этим

делом, я прищуриваю глаза.

Не знаю, как у других, а я себе « гусиные лапки » к старости схлопочу.

Что такое « гусиные лапки »?

Это морщинки вокруг глаз, которые появляются, когда часто щуришь глаза.

- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась я, - вы Василий Петрович?

- Да, это я, - кивнул старик.

- Папа, эта женщина – частный сыщик, и она хочет с тобой поговорить, - сказал Александр Васильевич.

- С каких это пор мной частные сыщики интересуются? – поинтересовался Василий Петрович.

- Вы ведь знали Елисея Семеновича Каверина? – спросила я.

- Да, конечно, - кивнул Василий Петрович, - подождите, а почему в прошедшем времени? – нахмурился он.

- Его убили, - вздохнула я, - зарезали в издательстве.

- Матерь Божья! – всплеснул руками Василий Петрович, - как же это так? А я чем могу помочь?

- Расскажите, что произошло в Пиренеях, и кто такой Геннадий.

- Геннадий, - вздохнул Василий Петрович, - нехорошая вышла история.

Василий Петрович больше жизни любил покорять вершины, и они с Кавериным были своего рода компаньонами в этом деле. Они познакомились в клубе альпинизма и дельтапланеризма, и стали друзьями.

Они всегда, во все походы ходили вместе. Ночевали в палатках в горах, и могли пропадать месяцами.

Семья Василия Петровича этого не одобряла, считала подобные поездки пустой тратой денег, нервов, и он постоянно ругался с женой.

И, после очередного скандала, он собирал вещи, и отбывал в горы. Благо, денег, что он зарабатывал, ему с лихвой хватало, чтобы его семья ни в чём не нуждалась, и сам он мог сорваться в любой момент.

Василий Петрович сначала был адвокатом, а потом перекваликафицировался в переводчика, и получал неплохие деньги. А переводить тексты он мог и в горах, на привале.

Языки он знал так, что от зубов отлетало, и всё в жизни ему вообще давалось легко.

Геннадий в их тёплую компанию, хотя вряд ли можно назвать компанией двух человек, затесался случайно.

Он пошёл на курсы альпинизма, и в клубе Каверина и

Городицына попросила взять его с собой. Геннадий новичок, а они асы в этом деле, опытные уже, и, что ж делать, они согласились.

Сначала всё шло нормально, но они уже были на высоте несколько тысяч метров, как Геннадий стал вести себя неадекватно.

Он дёргался, на профессиональные замечания Елисея Семеновича реагировал нервно, и вдруг схватил его за грудки, и прижал к каменной стене.

У них в это время был привал, Василий Петрович скинул рюкзак, и, увидев эту картину, рванул было к другу, но Геннадий вдруг выхватил клинок.

- Стоять на месте, - зарычал он, - а не то прирежу. А ты, сука, - с налитыми кровью глазами он повернулся к Каверину, - сейчас ты ответишь за то, что сделал.

- В чём я виноват? – занервничал Елисей Семенович, - что я сделал?

- А ты не знаешь? – заорал Геннадий, - это тебе за Клариссу, - с этими словами он полоснул острым ножом по канату.

Но, в порыве ярости, пока он тряс Каверина, их канаты перепутались, и он обрезал... свой канат.

Он толкнул Елисея Семеновича, но тот лишь повис, а Геннадий, не удерживая равновесия, он думал, что его канат цел, не удержался, и полетел вниз.

После этой истории у Каверина случился нервный приступ, и он, отлежав в клинике неврозов, перестал ходить в горы, и ушёл в бизнес.

Я поблагодарила Василия Петровича за откровенность, спросила фамилию Геннадия, но тот её не знал, и покинула сие заведение.

Села в машину, и набрал номер Семена Елизаровича. Он долго не отвечал, но, наконец-то, раздался треск, а потом его голос.

- Слушаю.

- Семен Елизарович, здравствуйте, - воскликнула я, - это Эвива

Миленич. Помните меня?

- Тебя трудно забыть, моя назойливая красавица, - усмехнулся Семен Елизарович, - что у тебя?

- Семен Елизарович, - воскликнула я, - скажите фамилию Геннадия, который погиб в горах.

- Какой Геннадий? – воскликнул Семен Елизарович, - Эвива, вы это о чём?

- Перестаньте мне по ушам ездить, - рассердилась я, - я знаю правду. Ваш сын не виноват в том, что случилось. Канат был перерезан случайно.

- Боже мой! Откуда вы всё знаете? – поразился он.

- Я говорила с Василием, - пояснила я, - почему вы сказали мне, что погиб Василий? Что за тайны мадридского двора?

- Хотел вас запутать, - со вздохом сказал Семен Елизарович, - я не хотел, чтобы всё это выплыло на свет Божий. Вернее, этого не хотел Елисей. Он берёг свою репутацию.

- Он ни в чём не виноват, - повторила я.

- Эвива, милая, чего вы от меня хотите?

- Фамилию Геннадия.

- Его фамилия Герицо, - ответил Семен Елизарович, а я онемела.

- Как вы сказали? – мне показалось, что я ослышалась.

- Герицо, - повторил Семен Елизарович, - а в чём дело? Эта фамилия вам о чём-то говорит?

- Да, - прошептала я, - боюсь, я очень близка к разгадке.

Я приехала в Москву, к Диме обращаться не хотелось, и я поехала в Мосгорсправку, и получила неутешительные данные. Под фамилией Герицо в Москве жили Геннадий Михайлович и Кларисса Алексеевна, но они умерли. Была ещё и Эмилия Герицо, их дочь, но она сгинула, и где она сейчас, одному