- Долго нас здесь продержат? – подала голос Мила.

- Долго, - обрадовала я её, - сейчас труп осмотрят, место происшествия обыщут, а потом придут ещё и нас допрашивать.

- Ужас! – воскликнул Генрих.

- Ещё какой, - кивнула я, и посмотрела в окно, за которым шелестела листва.

Люблю весну. Ещё не так жарко, как летом, но уже и не холодно, можно перебраться в лёгкую одежду...

Мы просидели в издательстве Бог весть сколько. Пришёл Максим, и брякнул прямо передо мной пакет с ножом, которым был зарезан мой начальник...

Мила пронзительно завизжала, а Максим нахмурился.

- Не надо орать, - холодно сказал он, и повернулся ко мне, - узнаёшь вещицу?

И тут только до меня дошло, что нож, лежащий в пакете, принадлежит мне, вернее, не мне, а Диме.

Он большой фанатик по части коллекционирования предметов старины, и его квартира на Фрунзенской самый настоящий музей. Конечно, драгоценности и всё такое прочее, типа яиц Фаберже, и не только их, у него, кажется, есть ещё и миниатюрная карета работы Фаберже, он держит в банковских ячейках, но все стены у него завешены картинами, всюду антикварная мебель, и повсюду старинное оружие.

Вот этого самого оружия у него масса, даже, кажется, арбалет пятнадцатого века есть, и вся эта, с позволения сказать, красота, висит на стенах.

Не так давно, Октябрина Михайловна, няня нашей с Димой пятилетней дочки Василинки, вдруг спустилась на кухню, держась за сердце.

- Вика, - сдавленно сказала она мне.

- Что такое? – испугалась я, глядя на пожилую женщину.

Она недавно перенесла инсульт, но быстро восстановилась, и вернулась к нам. Она любит детей, и обожает мою Василинку. Её дочка самая настоящая преступница, мать отреклась от неё, когда у Аллы была первая ходка, и Алла даже попыталась ей отомстить. Забралась к нам в дом, украла крупную сумму денег, драгоценности, хотела подставить мать, подкинув ей драгоценности, чуть нас с Максимом не пристрелила...

После этой истории она угодила в больницу с инсультом, и мне пришлось нанимать няню в агентстве. Они, сотрудники агентства, прислали какую-то смазливую девчонку с белокурыми локонами, что меня несказанно разозлило. Я не хочу, чтобы эта девчонка вешалась на шею Максиму.

Но Максим оказался совершенно равнодушен к юной прелестнице, а она оказалась просто бесценной.

А девушка поспешила успокоить меня, продемонстрировав паспорт, в котором чёрным по белому было написано, что Сашенька замужем. Мужа она любит, этого не было написано в паспорте, это уже с её слов, и вешаться на шею чужим мужьям не собирается.

Она просила не выгонять её, когда выздоровеет Октябрина Михайловна, и я оставила её. Октябрина Михайловна – дама в возрасте, а моя Василинка не в меру энергичная девочка.

Да что там – энергичная! За ней глаз да глаз нужен!

Пожилая женщина с трудом с ней справляется, а тут ещё двое детей от Максима, наши двойняшки, Леня и Лиза.

Вообщем, за близнецами следит Саша, а я занимаюсь бизнесом.

- Что случилось? – забеспокоилась я, увидев бледную Октябрину Михайловну.

- Вот, - она положила на стол красивый, старинный нож.

На лезвии была выгравирована монограмма, ни о чём мне не говорящая, а рукоять была из чистого золота, украшенная драгоценными камнями...

- Бог ты мой! – воскликнула я, беря красоту в руки, - какая искусная работа? Откуда это?

- У Василинки в игрушках на шла.

- Как? – ахнула я, - откуда у неё это?

Я тут же позвала дочку, и спросила, где она взяла кинжал.

- Мы с папой, когда были в цирке, заехали к нему домой, - сообщила моя маленькая дочка, - а это висело на стене, и я взяла.

- О Боже! Девочка моя, это не игрушки! – воскликнула я.

- Он сказал, что я могу играть с чем захочу, - сказала

Василинка, - и оставил меня одну.

- Я думаю, что ему и в голову не пришло, что тебе захочется такую опасную игрушку, - воскликнула я в негодовании, и позвонила Диме.

- Так его взяла Василиса? – воскликнул он, - Бог ты мой! А я своей домработнице по лицу надавал, и чуть на счётчик её не поставил.

- А ты не вешай на стену оружие, и не отпускай от себя

дочь! – рявкнула я, ещё злясь, - а если бы она поранилась? Нож острый, как не знаю что. И невиновная женщина ни за что пострадала.

- Н-да, придётся извиняться перед Полиной, - вздохнул он, - вот бестия наша Василиса.

- Это она в тебя такая, наверное.

- Ну, не только в меня. Она – результат наших совместных усилий, - засмеялся он.

Я обещала привезти клинок ему на работу, но Дима неожиданно уехал в Австралию по делам, и надолго исчез из вида, и холодное оружие так и лежало у меня в сумочке.

Он часто вот так срывался, никого не предупредив.

Насколько я знаю, у него нет никакого бизнеса в Каннебере, да и в Сиднее тоже. Что его туда занесло, представления не имею. Но его не было три недели, и появился только недавно, а об оружии я совершенно забыла.

И вот теперь этот клинок невесть как утащил убийца, и зарезал им Елисея Семеновича.

- Твою мать! – выругалась я, под ошарашенные взгляды сослуживцев, - кто-то спёр у меня его!

- Я это выясню, - хмуро сказал Максим, оглядывая присутствующих.

- А, может, это ты сделала? – вдруг сладким голосом проговорила Мила Царёва, - а, чтоб подозрение от себя отвести, оставила отпечатки на ноже. Мол, какой идиот станет действовать без перчаток.

- Заткнись! – рявкнула я, и вцепилась этой дуре в волосы.

Мы покатились по полу, мужчины бросились нас разнимать...

- А ну прекратить! – рявкнул Максим, - кто убийца, я разберусь. А сейчас буду вас всех допрашивать. А вы, как вас там...

- Людмила Ярославовна, можно просто Мила, - состроила глазки моему мужу эту нахалка, а я дёрнулась, горя желанием растерзать её на части.

- Сидеть! – ухватил меня за плечо Максим, - а вас попрошу в личный кабинет начальника.

- С таким мощным мужчиной хоть на край света, - скокетничала Мила, и чем вызвала в моём горячем сердце бурю негодования.

Но я сдержалась, проследила за ними мрачным взглядом,

потом вынула пудреницу, и все преступники и убийцы временно вылетели у меня из головы, поскольку у меня на голове, простите за дурацкий каламбур, чёрт ногу сломил бы.

Причёска под названием – я упала с сеновала, тормозила, чем попало.

Я судорожно вынула из сумки косметичку, высыпала на столик такое количество косметики, что вызвало у всех присутствующих некоторую оторопь, и схватились за расчёску.

Проворно расчесала свои смоляные, сильные кудри, буйно вьющиеся от природы, припудрила носик, и запихнула косметичку в сумку.

Кстати, Василинка унаследовала мои волосы, и они у неё тоже от природы вьющиеся, смоляные, и чёрные огромные глаза, и даже родинка, как у меня, над губой.

Но, если хорошенько присмотреться, то поймёшь, что на Диму она тоже очень похожа. Кстати, мой бывший муж, первый муж яркий брюнет, с чёрными внимательными глазами. Змееподобный мачо, спокойный, как удав, и, когда что-то не по его, он холодно смотрит, и удивлённо поднимает одну бровь.

Василинка, когда не получает желаемого, реагирует так же, но, спустя пару минут всё же начинает визжать. Вот такая дикая смесь!

В нашей дочке сочетается мой взрывоопасный темперамент, неиссякаемая энергия, надеюсь, она не будет такой непутёвой, как её мать, и холодность и рассудительность Димы.

Хлопнула дверь, Мила плюхнулась на место, и зло посмотрела на меня, а потом закатила глаза.

- Ах, какой мужчина! – промурлыкала она, накручивая на палец белокурый локон.

Нет, я её убью! Я опять дёрнулась, но меня перехватил Филипп Аркадьевич. Максим тем временем допросил всех, осталась только я.

И я зашла в кабинет, и плюхнулась на стул, положив ногу на ногу, отчего моя короткая юбка задралась ещё выше.

Напарник Максима, Андрей, с прикольной фамилией Сатаневич, которого я, кстати, весьма невоздержанная на язык особа, называю нечистью ментовского розлива, с явным интересом перегнулся через стол, чтобы рассмотреть мои