Да, Игорек абсолютно не разделял романтического склада Николая. Это часто становилось поводом для наших ссор. Игорь был исключительно земным существом и очень твердо стоял на земле обеими ногами. И, наверное, мне бы неплохо жилось за его спиной, если бы он мог хотя бы оставить за мной право на романтику. Но он этого не терпел и пытался и меня обратить в свою прагматическую веру, раздражаясь каждый раз, когда сталкивался с моим неповиновением. Это и привело к разводу: я не позволила ему хозяйничать в моей душе. Он был ошарашен моим предложением о разводе, умолял и просил прощения, даже делал попытку примириться с моими интересами, но, увы! Сорвавшись, утопал в гневном извержении по поводу моего неумения жить и делал мою жизнь невыносимой. Наверное, мы все еще были очень привязаны друг к другу и с готовностью бросались друг другу на помощь, вероятно, даже мы оба жалели о том, что расстались, но жить вместе все равно не смогли бы.

– Игорь, я тебя хотела спросить о подробностях его поисков. Я давно уже ничего об этом не знаю, – удивилась я его вопросу.

– Аленка, я пошутил. Мне действительно необходимо с тобой поговорить перед твоим отъездом. Как у тебя день?

– Я сейчас в институт, дома буду часа в четыре.

– Я заеду. И не о чем не волнуйся: мы найдем его.

– Мы? – изумилась и обрадовалась я: его помощь была бы просто неоценимой. – Ты разве тоже едешь?

– Я приеду чуть позже. Пока, – раздались гудки.

В институте мне необходимо было отпроситься как минимум на неделю. Меня, конечно, отпустили, но выразили сомнения в пользе моего пребывания там: дескать, полиция и без меня разберется. Я поплелась на лекцию, так и не получив сочувствия ни с чьей стороны, так и не зная сама, чем я действительно могу быть полезной.

Перед лекцией ко мне подошел Алеша Рахманов. Я, конечно, и думать о нем забыла. Я попросила его подойти после лекции и приступила к рассказу о Риме. И вдруг со мной произошло то же, что и с Колиным преподавателем N лет тому назад: я почему-то начала вдохновенно рассказывать о римской провинции Бетика и о культуре Тартесса. Я заметила, что Рахманов восторженно следил за моим рассказом. После занятия он ринулся к моему столу и стал благодарить за столь интересную лекцию. Видимо, Испания глубоко интересовала мальчика. Врать ему я не могла, да у меня и не было сил, и я призналась, что потерпела фиаско, что поиски литературы по интересующей его теме пока ни к чему не привели. Но я пообещала поискать что-нибудь, когда буду в Испании. И тут я укусила себя за язык, однако было уже поздно.

– В Испании? – взвился Алексей. – Вы едете в Испанию? Скоро? Сейчас? Когда?

Я вынуждена была сказать, что еду и очень скоро.

Из дома я позвонила Игорю сказать, что жду его, и не прошло и пятнадцати минут, как он появился на пороге моей квартиры. Он почему-то сиял, видимо, рад был встрече. Я вдруг поняла, что обрадовалась ему. Он пришел с букетом цветов. Боже, к чему сейчас цветы-то, за право получения их хотя бы по праздникам я боролась столько лет! Я поблагодарила и провела его в комнату, предложив чашечку кофе. Все, как полагается в данном случае. Наконец, все условности были соблюдены, и можно было перейти к делу.

– Я хочу, чтобы ты знала, что Коля не расстался со своей детской мечтой, – начал Игорь и прокашлялся. Казалось, он старательно подбирает слова. Его явно бесило увлечение друга, приведшее его к какой-то беде, но сейчас он не мог позволить своему раздражению прорваться наружу.

Николай, закончив аспирантуру и защитив диссертацию, много разъезжал по стране, участвуя в раскопках. Но в один прекрасный, или не очень, день он вдруг бросил археологию одним рывком, решительно и твердо, и обратился к своему закадычному другу с просьбой подыскать ему денежную работу. Тогда Ветров уже имел свою фирму. Как человек, идущий в ногу со временем, Игорь после школы поступил на экономический факультет МГИМО, окончил его и начал трудиться на поприще внешней торговли в ГКЭС, полагая, что большая карьера начинается с малого, и родная страна обязательно оценит по заслугам рвение еще зеленого юнца. Но перестройка и превращение огромной родной страны в несколько меньшую позволили Игорю опустить некоторые ступеньки в построении своей карьеры и немного ускорить свое продвижение к благополучию и благосостоянию.

Итак, Ветров с радостью откликнулся на просьбу друга. Его, несмотря на строг о практический взгляд на вещи, всегда отличало острое стремление помочь ближнему, словно тем самым он компенсировал некоторые шероховатости своего внутреннего мира. Он с удовольствием взял Колю в компаньоны, поставив перед ним одно условие: Николай должен был получить экономическое образование. Мой брат поступил на вечернее отделение экономического факультета МГУ и полностью отдался совершенно новой работе.

Игорь ликовал. Он, собственно, и учиться Колю заставил, считая, что таким образом у него совсем не останется времени на его детские бредни и так проще будет его навсегда оторвать от прежней, по мнению Игоря, никчемной профессии. В документах фирмы Ветров с гордостью отмечал, что его компаньон – кандидат исторических наук. Работали они слаженно, практически без разногласий и при этом оставались настоящими друзьями. И вот уже лет семь их фирма существовала, переживая трудности вместе со всей страной, то процветая, то что-то теряя, но в целом не бедствуя и всегда становясь на ноги.

Я оказалась вовлеченной в стремления Ветрова заставить моего брата забыть археологию, потому что это происходило в разгар нашей любви и в лучшее время нашей совместной жизни. Мы с Игорем тогда еще смело раскрывали друг другу душу и не имели секретов. Муж частенько делился своими успехами в перевоспитании моего брата. Я не совсем одобряла его стремления, да и не очень верила в возможность переубедить Колю, слишком хорошо зная его горящий возбуждением взгляд и помня его страстные рассказы о находках. Но я не противоречила мужу, во-первых, чтобы не вызывать его на ненужный спор, а во-вторых, не хотела выглядеть насмешливой по отношению к его совершенно искренним намерениям. Однако со временем я стала замечать, что муж мой достиг своего. Во всяком случае, Коля не только никогда больше не упоминал Атлантиду, но даже не вспоминал о своих археологических экспедициях. Но верить в это мне не хотелось.

– Я догадывалась, что его работа на фирме и смена профессии, на самом деле служили средством к накоплению капитала, необходимого для раскопок, – ответила я.

– Чертов Шлиман!!! – ругнулся Игорь. – Да, ты права. Этот романтический бред он так и не выкинул из своей дурацкой башки.

– Не надо, Игорь, это сейчас не поможет. Надо наоборот попробовать понять его, тогда мы будем знать, где искать, – проговорила я очень осторожно, чтобы не раздуть его злости. Так когда-то я учила себя терпеливо беседовать с ним, чтобы парировать его оскорбления мягким убеждением.

– Ты права, – согласился Игорь, – хотя мне довольно много известно. Он ведь присылал мне по факсу короткие отчеты о своей деятельности там. Отчеты я тебе передам на изучение. И все же я думаю, что главную информацию ты узнаешь от Люды. Только надо, чтобы она немного успокоилась: сейчас она не в состоянии взвешенно оценивать события. Мне всегда казалось, что Людмила была его душеприказчиком.

Правда, от Люды я узнавала, что брат иногда изучал по ночам «Археологический вестник», да еще изредка перезванивался со своими бывшими коллегами. Последние чаще звонили ему сами: некоторые старались вновь увлечь его бывшей профессией и приглашали в экспедиции, но таковых было немного. В основном же, узнав о повышении Колиного материального положения, обращались с просьбами, изливали на него свои проблемы, короче говоря, по всему видно, звонили из зависти. Брат все реже делился со мной своими соображениями, прежде всего потому, что полагал, дела меня мало интересуют, а что мне будет интересно, мне наверняка поведает Игорь. После моего развода мы вновь несколько сблизились с братом, хотя прежних отношений было уже не вернуть. Думаю, что больше он теперь рассказывал жене, и что не рассказывал ей, не рассказывал уже никому на свете.