Тук...
Соседки в комнате не было, и Кнопка могла наслаждаться тишиной, не опасаясь внезапного вторжения. Юля попыталась уснуть. Скрыться от себя не удавалось: каждый удар сердца казался раскатом грома. Чувства не желали играть в прятки. Удары повторялись снова и снова, с пугающей частотой, будто бы в груди девушки была часовая бомба. Когда дыхание начало сбиваться, Клеменцева открыла глаза.
Тук...
Героиня дотронулась босыми ногами до холодного общажного пола и немного успокоилась. Белый платок с васильками, пахнущий тушью, коснулся влажного лба Юли. Кнопка предположила, что причиной странных звуков являются капли.
Коридор встретил Клеменцеву полностью забитой тумбой с обувью и керамической бледностью раковины. Девушка закрутила ручки крана до упора и подержала ладонь над его металлической шеей. Никаких признаков воды.
Тук... Тук...
"Да откуда?" - удивлённо подумала Кнопка. Юля приложила ухо к двери соседей и обнаружила, что та не заперта. Аккуратно застеленные кровати, похолодевшие крышки ноутбуков. По всей видимости, обе третьекурсницы отбыли на вождение.
Клеменцева вышла из блока и осмотрелась. Никого...
Кто-то дотронулся до колена героини и тотчас отпрянул. По телу девушки пробежала мелкая дрожь. Отскочив к дверям, она быстро взглянула вниз и увидела там Брюса. На бледное лицо парня легли тени заката, расползающиеся по стене через открытые окна балкона. Страшный, окантованный йодом, порез на щеке кровоточил в некоторых местах. Саня ослушался врача и расковырял рану.
- Не ожидала этой встречи? Не ты одна, - левая губа парня скривилась не от улыбки, не то от боли. - Без обид, но в адекватном состоянии я, наверное, даже не поднялся бы на твой этаж. Сама подумай: кроме учёбы у нас, считай, нет общих интересов. Терпим друг друга в компании, в остальное же время существуем в параллельных плоскостях.
- Тем не менее, ты сидишь у моих дверей с изуродованным лицом, - справедливо заметила Юля, на несколько секунд скрывшись в блоке. - Где ты умудрился себя разукрасить?
- Разве тебе не нравится? Брось, в твоих глазах я и так выгляжу как моральный урод, а тут ещё и внешность подобающая, - поднял глаза Брюс. - Получай эстетическое удовольствие, я пока добрый и даже не буду поднимать тему "валиков".
- Какой же ты идиот! - Кнопка склонилась над Саней и приложила ему к щеке холодную тряпку. Брюс дёрнулся, но ощутил приятную свежесть и успокоился. - Так стараешься настроить людей против себя, из кожи вон лезешь, чтобы задеть других за живое, и не замечаешь, как при этом страдаешь сам. Все уже давно раскусили настоящего Борискина, просто дают ему играть роль вселенского зла и мизантропа.
- Все, говоришь?! А вот и нифига, один так точно не раскусил! Иначе был бы умнее и не разбрасывался жизнью, - Саня впился ногтями в пол. - Что он этим доказал?! ... Зачем? ... Я...
Сердце ёкнуло и облилось кровью. Юля моментально догадалась, о ком идёт речь, и медленно осела рядом с Брюсом.
- Нет, молчи..., - в горле Кнопки застрял огромный ком.
- Я ведь ни разу... ни разу не извинился перед ним. Просто действовал ему на нервы... Постоянно... Каждый день..., - голос парня дрогнул. - А он отшучивался и говорил, что у него иммунитет к моим подколкам. И этим злил меня, провоцировал на новые насмешки...
Послышался звонкий звук пощёчины. Саня сжал зубы и замолчал. Наступила тишина. По щекам Юли ручьями побежали слёзы. Тоска и тяжесть потери бились в груди Клеменцевой, как запертые в клетке птицы. Стены превратились в размытые пятна. Изредка девушка всхлипывала, и солёные капли попадали ей в рот.
Брюс вспомнил, что Кнопка не взяла с собой платок, и оторвал тряпку от щеки. Ругнувшись, он вывернул её наизнанку и протянул девушке. Благодарно кивнув, Юля закопалась в ней лицом и несколько минут сидела неподвижно.
- Саня знал твои методы, - вдруг сказала Клеменцева. - Ему, на самом деле, было очень обидно. Но потом он приходил в себя и осознавал, что в глубине души, в специфичной манере ты желаешь ему добра, меняешь в лучшую сторону, заостряя внимание на недостатках. Порой мне кажется, что Саня чувствовал и знал куда больше, чем все мы думали.
- Это уже вторая смерть, которая происходит на моих глазах. Вторая жизнь, которая оборвалась не без моего участия, - вздохнул Брюс. - Самое обидное, Юль, в том, что Щербаков мог спастись. Даже я мог спасти его, отказавшись от похода в клуб!
- Он всё равно пошёл бы. Перед выходом Саня позвонил мне и сказал, что не хочет идти на свидание. Переживал из-за того, что бросит Тёму одного... , - Клеменцева посмотрела в дальний угол коридора. Чувство вины обожгло ей виски. - Я сказала ему, что Седельник уже взрослый парень, и сам сможет о себе позаботиться. За сегодняшние полдня Щербаков настолько прожужжал мне уши про эту девушке в клубе, что я из принципа решила сделать всё возможное, чтобы он с ней встретился. Чтобы потом не ныл попусту, не делал меня крайней... Мы оба загнали по гвоздю в гроб Монитора.
- Между вами в клубе что-то произошло, - Брюс заметил, как насторожилась Кнопка. - Я не в курсе всех деталей вашей ссоры, но видел, как это сказалось на Щербакове. В каком же отчаянии он был, что не мог даже оторвать голову от пола! Если Монитор так яростно наказывал себя за то, что обидел тебя, то сложно определить, в чём измерялись те чувства, которые он к тебе испытывал.
Юле стало противно от самой себя. Сколько гадостей и подлых планов родилось у неё касательно Сани за одну только дорогу домой! "Боже, я ради злой шутки даже хотела позвать его на свидание и на месте встречи сказать, что сделала это из жалости!" Клеменцева с негодованием приложилась головой о стену. Вспышкой боли для Кнопки озарилась новая истина.
- Чем ты сейчас занимаешься? А я? Давай по факту. Грустим из-за того, что хороший друг больше не с нами. И вроде бы всё в порядке, так и нужно. Нет. Этим мы не столько показываем важность его для нас, сколько обнажаем свой эгоизм. Ведём себя как капризные дети, у которых отобрали одну из любимых игрушек. Чтобы по-настоящему чтить память Сани, нужно относиться друг к другу так, с такой теплотой, как это делал бы Щербаков.
Брюс оценил красоту высказывания, однако счёл его незавершённым.
- Есть только один действенный способ осознать ценность близких людей. Представить их излишеством. Лишние встречи и взгляды, лишние слова и улыбки. Погрузиться в губительную умеренность. А потом прийти к тому, что из этих излишеств и состоит вся прелесть жизни.
Клеменцева положила голову на плечо Брюсу. "Кто бы мог подумать, что Юля окажется для меня настолько родным человеком? Видимо, я очень плохо разбираюсь в людях. Позорище!"
- Ты курил? - подозрительно спросила девушка. В носу Кнопки завозился знакомый запах перегара.
- Немного, - признался Саня. - Мне не понравилось.
- А ещё есть?
Пламя зажигалки осветило лица наших героев. Задумчивость Клеменцевой. Спокойствие Борискина. По коридору медленно поплыл едкий серый дымок.
- Расскажи мне обо всём, что произошло с вами в клубе, - попросила Юля...
Глава 9 "Волк в овечьей шкуре"
В нашем мире просветленном,
Средь ученых, мудрецов
Стало вовсе и не сложно
Обругать святых творцов.
Все вокруг во злобе чахнут,
Ненавидят Божий свет,
Улыбаются ехидно,
Утащив соседский плед.
Утверждать они посмели,
Что душа - лишь чей-то бред,
Нету "смысла" в нашем теле,
Точно в жизни смысла нет.
