(хотя на самом деле совсем не так)…
так это его личное дело. Он вообще, после столкновения с грузовиком, странным стал…
Так себя залегендировав, Смотритель сел на камень возле дороги.
Что делать теперь? Проникнуть в замок? Подвиг, конечно, но — не проблема. Но для подвига необходимо оборудование, частично спрятанное в пещере, частично хранящееся в доме Ноя…
(где, кстати, заблудившегося Гая, наверное, уже обыскались)…
для подвига также нужна ночь, поскольку среди бела дня ломиться на штурм замка — бред. Не помешали бы и помощники, хотя бы двое, а лучше трое — такую операцию одному будет провернуть непросто. Вот если первый и второй пункт плана — выполнимы, то с третьим — облом, единомышленника для штурма Смотритель себе не найдет. Придется действовать соло.
А придется ли? Нужно ли вообще? Вернуться восвояси, забыть о штурмах, продолжить помогать Ною строить корабль, делать вид, что возвращается память, жить полной шумерской ЖИЗНЬЮ…
Скучно.
Зато профессионально. Смотритель есть Смотритель. Но сколько можно смотреть? Когда же дело делать? Смотреть — и есть дело. И подростковая максималистская горячность в деле — не помощник…
* * *
Впрочем, он сам знал, что просто-напросто тянул время. И вытянул.
Внутренний диалог Смотрителя с самим собой прервался. Залязгал опускаемый мост, через высокую траву от замка шел человек. Один из охраны Оракула.
Смотритель…
(он давно съел обе половинки абрикоса, а волосы высохли и нахально выбивались из-под веревочки)…
нацепил на физиономию максимально нейтральное выражение лица: дышать воздухом не возбраняется никому.
Охранник подошел и вежливо (охранник! вежливо!) поинтересовался:
— А не боязно одному так прогуливаться? Места здесь опасные.
— Не боязно, — тоже вежливо ответил Смотритель.
— Хочу предложить вам пройти в дом. Для вашей же безопасности.
— Спасибо. Я и так в безопасности.
— Но здесь есть реальная угроза для жизни…
— Я хозяин своей жизни.
Охранник понял, что политесами дело не решить, и применил тяжелую артиллерию:
— Пойдемте в дом. Оракул зовет вас.
Немая сцена.
И поговорка к месту — про нечаянное везение: не было ни гроша, да вдруг алтын. Или это откуда-то из русской классики?.. Да какая разница! Все равно Смотритель не знал, что за штука такая — алтын.
5
Упираться, ломать комедию…
(мол, кто такой Оракул? мол, никуда я не пойду! мол, я только отдохнуть присел)…
смысла не было. Что хотел, то и вышло.
Смотритель поднялся и пошел вместе с вежливым охранником к замку. Именно вместе, по левую его руку, а не за ним, демонстрируя таким образом свое равенство и гордое нежелание идти за чьей-либо спиной.
Громкое молчание тяготило, и Смотритель решил разбавить тишину:
— А зачем он меня позвал?
— Скажет, если сочтет нужным. Я не знаю.
Вежливая уклончивость хорошего слуги. Другого и не ожидалось.
По массивному мосту, через массивные ворота…
(все здесь строено на долгие века)…
вошли в замок. Первое, что бросилось в глаза, — стоящая во внутреннем дворе большая ажурная деревянная пирамида. Огромное сооружение, невидное, однако, снаружи, занимало все пространство двора. Четыре ее угла соответствовали его углам, жесткость конструкции обеспечивалась изящными жгутовыми растяжками, свернутыми из листьев какого-то растения.
— Красиво. — Смотритель, не чуждый технократической эстетике, не сдержался, проявил эмоцию.
Чтоб не молчать.
Но охранник промолчал.
Они направились в галерею, опоясывающую внутренний двор, прошли полукругом и остановились у двери, возле которой мертво застыли двое часовых — шумеры-гиганты с каменными лицами, облаченные в отличие от остальной охраны не в белые, а в черные блестящие плащи.
— Оракул здесь, — показал на дверь охранник. — Я должен предупредить кое о чем. Любой разговор с ним строится так: он задаст вопросы — вы отвечаете, Самому спрашивать запрещено. Начинать разговор запрещено. Игнорировать вопросы запрещено. Вам следует знать, что честь личного общения с Оракулом оказывается очень немногим, воспользуйтесь возможностью разумно. И еще… посещение этого места и, конечно, сам разговор… о чем он пойдет — все должно оставаться в тайне. Надеюсь, вы понимаете…
— Я же Хранитель Времени, — как можно более куртуазно…
(чужое здесь слово)…
улыбнувшись, промолвил Смотритель, — про тайну меня можете не предупреждать.
— Всякое бывает, — пробурчал охранник, открывая дверь.
За нею обнаружился коридор, залитый синим светом, идущим от прозрачных цветных вставок на потолке. Позади хлопнула закрывшаяся дверь — охранник остался снаружи.
Тем лучше.
Смотритель неспешно двинулся вперед, раздумывая, о чем же ему придется говорить с Оракулом.
Спрашивать нельзя, задавать темы для разговора, видимо, тоже. Тогда как получить ответы на все вопросы, которые он к Оракулу накопил? Собственно, накопил-то — не к Оракулу, а вообще — к любому, кто мог бы ответить. Оракул просто подвернулся…
(да простится Смотрителю столь вольный глагол!)…
к месту и ко времени, оказался живым (надо надеяться) человеком, а не виртуальной фигурой, общающейся (якобы) со столь же виртуальным Царем Небесным, то есть — частью Мифа, который Смотритель должен сохранить. Другой вопрос, что никаких Оракулов в Мифе о Великом (или Всемирном) Потопе не наличествовало…
(смотрите Книгу Бытия, главы шестая тире десятая)…
а вот Царь Небесный фигурировал всюду. Под разными именами, но суть — не в имени.
Коридор закончился еще одной дверью — двустворчатой, плотно закрытой, без намека на какие-либо ручки. Смотритель ее легонько толкнул — не поддалась. Толкнул посильнее — тот же результат.
Ну не ломиться же?
Если следовать заданному правилу о «незадавании вопросов», то можно предположить, что Оракул сам должен решить, когда впустить человека, пришедшего на аудиенцию. То есть открыть дверь.
Ждать под дверью не хотелось: унизительно.
Камера, что ли, следит за нею?..
Может, просто постучать?..
Только он занес руку для вежливого «тук-тук», как дверь…
(высокая, резная, тяжелая — наверняка)…
сама распахнулась — медленно и вальяжно, словно подчеркивая достоинство хозяина замка.
Взору открылся большой, освещенный таким же, как в коридоре, синим светом, зал с троном…
(с натуральным! как у королей, царей и прочих владык из курса истории цивилизации)…
посередине. На троне…
(деревянном, резном, отделанном золотом обильно и оттого безвкусно, с прямой высокой спинкой)…
сидел Оракул — тот самый человек в высоком капюшоне-колпаке, что совсем недавно удивительным способом вещал на площади.
Смотритель почувствовал, что вступил в некое поле неизвестной природы. Он явственно ощущал, что Оракул — это не просто Homo Sapiens Ad Diluvium из плоти и крови, но и какая-то сумасшедшая всепроникающая энергетика.
Устройство? Субстанция? Комбинация полей?..
Нечто подобное он испытывал в славном, смутном двадцатом веке, когда еще не знали о сверхпроводимости и передавали электрический ток высокого напряжения по проводам, протянутым в воздухе от вышки к вышке. Однажды он оказался возле такой вышки сразу после грозы… Тогда-то и стало понятно, что выражение «волосы дыбом» — не простая фигура речи.
Сейчас происходило нечто подобное: огромная энергетическая сила этого человека (человека?) окружила Смотрителя, проникла во все его ткани, заставила шевелиться (буквально) волосы на голове.
А он еще предполагал, в разговоре с Ноем, что Оракулом можно прикинуться: надел плащ с капюшоном — и вещай… Нет уж! Такую визитную карточку не подделать.
Там, на площади, Смотритель стоял далеко от Оракула и кроме собственно колпака ничего и не разглядел. А теперь, когда колпак был чуть сдвинут с лица, Смотритель явственно увидел глубокие морщины на старческих дряблых щеках, на тоже дряблой шее. Больше ничего не увидел — остальное закрыто. Глаз тоже не видно. Белые, сухие руки возлежали на подлокотниках, тонкие кисти на полированном дереве выглядели как изощренное украшение мебели.
