«Лиа, подойди, пожалуйста»

«Удачи» бормочет Дженнифер, когда я выхожу из комнаты.

«Спасибо»

Я хочу положить вилку Эммы на тарелку, но папа перебивает.

«Не беспокойся о посуде, она подождет. Нам надо поговорить» Разговоров = вопли + ругань + спор + требования.

Доктор Марриган поправляет рукава ее зеленой, шелковой в. Ее ногти коротки, совсем

без лака, волшебные пальцы соединяются с руками, соединенными с предплечьями

связанными со стальными мускулами и сухожилиями, которые переходят в плечи, шею, и бионический мозг. Она барабанит кончиками пальцев по столу.

«Сядь, пожалуйста» Я сажусь.

Папа: твоя мама беспокоится за тебя.

Мама: это больше, чем просто беспокойство. Лиа: о чем?

Папа: я говорил ей, что ты в порядке, даже тогда, когда мы услышали последние новости.

Лиа: он прав.

Мама сидит, не прикасаясь спиной к спинке стула: я боюсь, что смерть Кейси может привести к срыву. У тебя случится рецидив.

Лиа: я не лабораторная крыса.

Мама смотрит на пустой экран своего пейджера, надеясь, что что-то изменится. Лиа: мы перестали общаться месяц назад.

Мама: вы дружили девять лет и то, что вы не разговаривали пару месяцев, на это никак не влияет.

Лиа смотрит на узор скатерти. Папа: ты знаешь, как она умерла?

Мама берет булочку из корзинки: Синди позвонит мне, как только получит результаты вскрытия. Я обещала объяснить ей все.

Папа: я готов поклясться, что все дело в наркотиках. Мама: наркотики, это вовсе не причина. Все дело в Лии.

Эмма входит, чтобы пожелать спокойной ночи, у нее опухшие глаза. Папа целует ее;

доктор Марриган одаривает ее улыбкой медика. Я обнимаю ее как можно крепче и шепчу, что длинные примеры по умножению то еще дерьмо. Она хихикает и сжимает меня достаточно сильно, а затем уходит для того, чтоб принять ванну. Дженнифер стоит со спиной доктора Марриган, и задает ее мужу дурацкие вопросы о погрузке мусора, носках папы в сушилке, и прочих милых вопросах, которые делают ее похожей ее на первую Жену с бриллиантовым кольцом, по-прежнему находящуюся где-то здесь.

Я стряхиваю хлебные кружки со скатерти и убираю их в руку. Таблетки не убили Кейси, разве что, она выпила парочку флаконов аспирина. Или она выпила водки прежде, чем впасть в кому. Или она ограничивала себя слишком сильно. Или кто-то убил ее, наверное, плохой парень, который шел за ней для того, чтобы забрать ее кошелек и опустошить банковский счет.

Нет, тогда бы это было в газетной статье.

Я должна была спросить Элайджа о том, что он видел и о том, что говорила полиция на этот счет. Я должна была представиться. Сказать свое настоящее имя. Я даже не знаю, кто он такой. Если он врал о своем алиби, чтоб полиция посчитала его непричастным ко всему этому? В конце концов, какой нормальный парень будет жить в жутком мотеле? Возможно, это всего лишь моя фантазия. Весь остаток этого дня мог стать всего лишь плодом моего воображения потому, что признать то, что я провела все это время в постели, по меньшей мере, жалко.

Пуф! Дженнифер исчезает снова.

Мама берет булочку из корзинки: я не могу проснуться так рано и пойти с ней. У меня работа. Ты пойдешь?

Папа: это может быть странно. Мы не разговаривали с ними несколько лет. Лиа: я пойду.

Мама: нет. Ты эмоционально нестабильна. Я передам им наши соболезнования на похоронах в Субботу.

Лиа: но только что ты доказывала мне, как долго мы были друзьями. Папа: твоя мать права, это слишком расстроит тебя.

Лиа: я не расстроена.

Мама: я не верю тебе. Я хочу, чтоб ты встречалась с Доктором Паркер чаще. Может, раз в неделю, может чаще.

Лиа: это пуста трата времени и денег. Папа: что ты думаешь насчет этого?

Лиа: доктор Паркер продолжает нашу терапию только для того, чтоб получать побольше денег.

Мама, откусывая кусочки от булочки: благодаря доктору Паркер ты жива. Лиа, кровоточа, пока они не видят: Прекрати преувеличивать.

Мама, стряхивая крошки: она снова перешла к отрицанию. Дэвид, почему ты позволяешь этому происходить? Ты совсем не беспокоишься о ее восстановлении, ты позволяешь этому скатится к чертям.

Папа: о чем ты? Мы поддерживаем ее на все сто процентов, правда, Лиа?

Мама, прожигая взглядом: ты нянчишься с ней и позволяешь ей творить бог весть что. Папа, громче: ты только что сказала, что я нянчусь с ней?

Она вступают в сражение, воинственный танец сражения мускулов памяти. Я притягиваю к себе подсвечник и выливаю воск в центр только что разыгравшегося, голубого пламени.

Они позвонились в середине лета, на вечеринке у озера. Папа недавно получил степень доктора философии и общался с парнем, которому принадлежала яхта. У мамы была редкая, свободная от интернатуры и практики ночь. Она и ее друзья искали совершенно другую вечеринку, но потерялись. Когда я была настоявшей девочкой, они ложились, обнимая меня, и рассказывали сказочную вер сию их знакомства.

Когда-то давным-давно, на берегах фиолетового озера, столь глубокого, что никто не мог увидеть его дна, мужчина увидел леди с золотистыми длинными волосами, идущую босяком по песку. Леди услышала мужчину, поющего очаровательным голосом и играющего на гитаре. Это была судьба, их пути должны были пересечься.

Они плыли на каноэ к середине озера и смеялись. Луна видела, насколько красивы они были и насколько влюблены, а потому подарила им малыша. Каноэ дало течь, начало тонуть, и они вынуждены были выбираться. Они должны были стараться выплыть, это было чертовски сложно, сложно, сложно, но они выбрались на берег как раз вовремя.

Они назвали малышку Лиа и жили долго и счастливо.

Кожа моего большого пальца находится слишком близко к огню.

Настоящая история не была столь поэтичной. Мама забеременела. Папа женился на ней. Какое-то время перед тем, как я родилась, они даже не общались друг с другом. Потом я родилась. Они были случайными божествами, встретившимися на винно-темном озере. Они должны были превратить меня в цветок или рыбу, пока была такая возможность.

Мама: она выглядит ужасно, я хочу, чтоб она переехала ко мне до выпускного. Папа, встряхивая скатерть: ради Бога, Хлоя…

Эти двое всегда будут спорить. Я задуваю пламя.

Эмма слышит, что я поднимаюсь, и просит меня посмотреть фильм с ней. Я наклеиваю пластырь на свои кровоточащие порезы и одеваю розовую пижаму, чтоб мы стали еще более похожими. Мы сидим на ее радужном диване, в кругу игрушечных животных, мордочки которых она поворачивает так, будто они смотрят на экран, она включает телевизор, и нажимает «включить».

Когда она засыпает, я щелкаю каналами, много раз, еще и еще.

Доктор Марриган уезжает час спустя, не беспокоясь о том, чтоб подойти и пожелать спокойной ночи или заметить, что я не распаковала большинство своих коробок, или заметить, какой хорошей почтисестрой я могу быть.