После таких часов блаженства, после того, как он сделал мне лучший массаж ног, который у меня когда-либо был, он забрался в кровать рядом со мной и прижал меня к своей груди.

 - Спокойной ночи, Обри, - прошептал он. - Я надеюсь, что ты чувствуешь себя лучше.

 В приподнятом настроении, я запустила пальцы в его волосы. - Ты не собираешься настаивать на том, чтобы выпроводить меня домой сегодня вечером?

 - Нет, если ты перестанешь все время говорить, – проворчал он. - Давай спать...

 - Спасибо за массаж ног... это было действительно…

 - Хватит болтать, Обри. - Он перекатил меня поверх себя. – Давай спать.

 - Я просто сказала спасибо. Я не могу сказать спасибо?

 - Нет. - Он прижал свои губы к моим и поцеловал так, что у меня аж дыхание перехватило, а затем сказал. – Не заставляй меня трахнуть тебя, чтобы ты уснула.

 Я попыталась перевернуться, но его хватка была слишком сильной.

 Улыбаясь, я положила голову на его грудь и прошептала. - Ты меня слышишь? Ты спишь?

 Нет ответа. Просто глубокое дыхание сна.

 Я колебалась несколько секунд. - Я люблю тебя...

 Прогнозируемый риск:

Опасность, которую разумный человек должен предвидеть, как результат своих действий.

                                                 Эндрю

 - Джессика! - Я взглянул на вроде бы нормально выглядящую чашку кофе на моем столе.

 - Да, мистер Гамильтон?

 - Не могли бы вы попросить мисс Эверхарт прийти сюда, пожалуйста? - Мне нужно было увидеть ее лицо.

 Она избегает меня всю неделю, и если все, что я должен был сказать, это «извините» - буду я на самом деле иметь это в виду или нет - оно того стоило. Я скучал по виду ее соблазнительного ротика по утрам, вспоминая, как он ощущался, когда она прикасалась им к моему.

 - Я сделала бы это, - сказала Джессика, - но я видела, как она оставила свое заявление об увольнении на прошлой неделе, и почти уверена, что это невозможно.

 - Она ушла?

 Не сказав мне?

 Джессика подняла брови. - Да. Я давала вам также письмо, которое она оставила. Это было довольно интересно.

 - Я не получал его.

 Она подошла к моему столу и порылась в беспорядке.

 - Вот оно, - сказала она. - Она оставила вам два письма... что-нибудь еще?

 - Нет...

 Она наклонила голову на бок и пошевелила губами, словно хотела что-то сказать, но затем улыбнулась и вышла из комнаты.

 Запирая дверь, я схватил первое письмо, чтобы открыть его и прочитать.

 «Уважаемые руководители GBH,

 Спасибо большое за то, что наняли меня в качестве вашего студента-стажера. Я получила достаточно опыта, работая на вас, и многому научилась. Однако по личным причинам я увольняюсь с сегодняшнего дня.

 Я прошу прощения за такой короткий срок, и желаю вашей фирме дальнейших успехов в ваших будущих начинаниях.

 -Обри Эверхарт.»

 Я вздохнул и открыл другое письмо, которое было адресовано непосредственно мне.

 «Уважаемый мистер Гамильтон,

 Да пошли вы.

 -Обри. 

 Отклонить:

Отклонить возражение адвоката на вопрос свидетеля о допустимости доказательств.

                                                Обри

 Нью-Йорк был совсем другой Вселенной. Это было не то, что я ожидала, но все, что я вдруг захотела.

 Тротуары постоянно были заполнены людьми, спешащих куда-то добраться, на улицах было море такси, и какофония звуков - крики уличных торговцев, грохот метро ниже, и бесконечная болтовня людей, все смешалось в почти приятную мелодию.

 В любом случае у меня не было много времени прислушиваться к ней.

 Как только я прибыла в Нью-Йорк на прошлой неделе, то сразу зарегистрировалась в недорогом отеле и поспешила зарегистрироваться на прослушивание в балетную труппу.

 Каждый день в течение последней недели я вскакивала с постели в четыре утра и отправлялась в Линкольн-центр, чтобы изучать необходимую часть прослушивания - самая трудная хореография, с которой я столкнулась в своей жизни.

 Это было быстрее, разнообразнее, и преподаватели отказались показывать ее более чем два раза в день. Не было никаких разговоров, кроме счета темпа, не разрешалось никаких вопросов. Вдобавок ко всему, пианист решил играть сопровождающую музыку только на максимальной скорости, не замедляясь, чтобы сделать процесс обучения проще.

 Там были сотни девушек, борющихся за место в труппе, и от того, что я почерпнула из разговоров, большинство из них были уже профессионалками.

 Все же, меня это не останавливало.

 Когда изнурительные занятия подошли к концу, я рискнула найти новое место в городе, чтобы танцевать самой: крыша с видом на Таймс-сквер, заброшенный исторический магазин в Верхнем Ист-Сайде, или перед окнами книжного магазина в Вест-Энде.

 Несмотря на мою непосредственную любовь к городу, этого не было достаточно, чтобы отвлечь меня от моего горя. И этого не было достаточно, чтобы отвлечь меня от того, что сегодня день официального прослушивания, а я опоздала.

 Обливаясь потом, я спрыгнула с метро и побежала вниз по Шестьдесят шестой улице, не обращая никакого внимания на мои горящие легкие.

 Продолжай... продолжай...

 Мужчина слева от меня вышел из такси, и я сразу же запрыгнула в него.

 - Линкольн-центр, пожалуйста! - Я кричала.

 - Это прямо по улице. - Водитель посмотрел на меня через зеркало заднего вида в замешательстве.

 - Пожалуйста? Я уже опаздываю.

 Он пожал плечами и начал ехать, в то время как я пыталась отдышаться.

 Не желая терять времени, я вытащила свою черную пачку из сумки и натянула ее на колготки. Я достала зеркало и нанесла макияж, как только смогла, и когда мы подъехали к обочине, бросила десятидолларовую купюру водителю и выскочила из машины.

 Ворвавшись в здание, я направилась прямо к театру, радуясь, что один из режиссеров все еще стоял у двери.

 - Да? - Она посмотрела на меня сверху вниз, когда я подошла. - Могу я тебе чем-нибудь помочь?

 - Я здесь для прослушивания.

 - Но прослушивание началось в девять часов. - Она посмотрела на часы. - Девять пятнадцать.

 - Я сожалею... я звонила час назад и говорила…

 - У тебя такси поломалось? Это была ты?

 Я кивнула.

 Она изучала меня несколько секунд, поджав губы. Затем она открыла дверь. - Ты можешь переодеться в свое белое в раздевалке. Поспеши.

 Дверь закрылась позади меня прежде, чем я успела спросить, что она имела в виду под «моим белым», но, как только мои глаза прошлись по сцене, я поняла, что каждый танцор был одет в белый купальник и соответствующую пачку.

 Дерьмо...

 Мои щеки горели, когда я осмотрела свой наряд. У меня не было ничего белого в сумке. Оно было дома.

 Приближаясь к сцене, я поставила свою сумку в кресло и попыталась проигнорировать тот страх, который образовался в моей груди. Мне просто нужно было сосредоточиться на том, чтобы показать им всю запланированную программу без сбоев. Вот, что надо было.

 Я нашла свободное место на сцене и вытянула руки, замечая ухмылки и шепот, которые бросались в мою сторону.

 Не испугавшись, я улыбнулась всем, с кем встретилась взглядами, и продолжила свою подготовку.

 - Прошу вашего внимания, пожалуйста? - Мужской голос послышался из динамиков. – Вы можете все прекратить растягиваться и подойти к краю сцены, пожалуйста?

 Я опустила ногу и последовала за толпой, идя в конце.

 Человек, обращающийся к нам, был высоким седым мужчиной с тонкими очками, и он был определением слова «легенда»: его звали Арнольд Г. Эшкрофт, и я следовала за ним и его хореографией в течение многих лет. Он был когда-то самым востребованным в мире специалистом, но затем его рейтинг упал, что произошло благодаря его российскому сопернику: Полу Петрову.