Итак, я приучилась вставать вместе с солнцем, готовить детям школьные завтраки, втискиваться в спортивный трикотаж и выскакивать в рассветный туман. Минус был всего один, зато огромный, – уже в половине десятого вечера я впадала в сонную одурь. Поначалу жутко переживала, как бы Фрэнклин не обиделся. Еще бы, изнуренного мужа должна встречать заботливая и любящая жена, а не дремлющее над открытой книжкой туловище. Но, поразительное дело, он одобрил мое спортивное начинание. Неужели верит в меня, пытается помочь вернуться в норму?

Подозрение крепло постепенно. Похоже, мой муж в полном восторге, что я валюсь на боковую сразу после вечерних “Новостей”. Не далее как вчера после ужина я попыталась пробудить в нем желание, но Фрэнклин испуганно принялся отлеплять мои настойчивые руки от своего торса. Ему, видите ли, не по себе, поскольку дети дома. А прежде он всегда считал хороший секс лучшим снотворным.

Случалось и так, что я вскакивала среди ночи и обнаруживала Фрэнклина спящим на диване в гостиной. Растолкав его, удостаивалась невинного взгляда и стандартной отговорки: “Хотел почитать, боялся тебя потревожить”. И это еще не худший вариант – иногда я вовсе не заставала его дома. “Не спалось, – мило улыбался он поутру. – Вот, смотался в избирательный центр, доделал кое-какие мелочи”. В такие моменты я мстительно размышляла о припрятанном телефоне частного детектива. Но мрачная решимость не успевала вызреть – вяла под натиском чувства вины.

Я видела единственный выход – вернуться от птичьего режима дня к человеческому. Плевое дело. Перенести занятия в “Наутилусе” на более позднее время, нормально высыпаться по утрам и подходить к вечеру во всеоружии. Но Кэтлин отнеслась к моему плану скептически.

– Чушь! – фыркнула она, переходя на размеренный широкий шаг, чтобы выровнять дыхание. – Если перестану вытаскивать тебя на тренировки, ты тотчас все бросишь.

– В жизни есть вещи и пострашнее.

– Например?

– Например, дрыхнуть, как медведь в берлоге, когда любимый муж как раз дозреет до секса. Дозреет же он когда-нибудь? Уже три недели...

– Да он сама ненасытность!

– Перестань! Фрэнклин не виноват. У него отменный сексуальный аппетит... то есть был до недавнего времени. Последний раз мы постились три недели десять лет назад, когда ему желчный пузырь вырезали. Нет, сейчас дело во мне. Это оздоровление губит мою личную жизнь!

Поразмыслив, Кэтлин предложила:

– Ну так пусть он тебя будит.

Хм, не одна она такая находчивая. Я уже подкатывалась к Фрэнклину с этим предложением и наткнулась на несгибаемое самоотречение. Нет-нет, он не тиран, не эгоист! Его жена имеет те же права на собственный ритм жизни, что и он сам.

По авторитетному мнению Кэтлин, это было полное дерьмо в подарочной упаковке.

Тут меня осенило. Ведь сама Кэтлин живет по этому же безумному расписанию – вскакивает ни свет ни заря, мчится на тренировку, вкалывает весь день в своей конторе, – а личная жизнь в полном ажуре. Неужто не выматывается?

– Выматываюсь, еще как, – спокойно возразила суперженщина. – К трем часам дня я выжатый лимон. Поэтому каждый день, около трех, скрываюсь в кабинете – и на боковую. Срочные звонки, клиенты, землетрясение, конец света – в этот час меня нет ни для кого и ни для чего. У сотрудников строжайшие инструкции не лезть ко мне в эти часы. Под страхом смерти.

Оставалось печально развести руками. Опыт Кэтлин для меня не годился. Завалиться спать средь бела дня? Немыслимо. Во время беременности я пару-тройку раз пробовала прилечь днем, но тут же вскакивала, пристыженная и виноватая.

– Чувство вины – вот что губит твою личную жизнь, – веско заключила Кэтлин.

– Мою личную жизнь губит жирная задница.

– Ладно, учтем поправку. Чувство вины из-за жирной задницы. Моя задница жирнее раза в три, а в постели я дам фору кому угодно. И все мои толстые приятельницы, вместо того чтобы терзаться виной, ценят в себе женщин и не боятся экспериментов. Вот только Пит... – Тут Кэтлин от души расхохоталась. – Знаешь, Пит разочарован. Грозит, что, если я осмелюсь еще похудеть, он подыщет себе “настоящую женщину”. Всегда предпочитал крупнокалиберных.

– И тебя это не смущает?

– Пустяки! Любил меня необъятную, полюбит и стройную. Плевала я на его угрозы. А когда слишком уж разворчится, слегка придушу в объятиях и уволоку в постель.

По части нежных чувств Кэтлин была убежденной сторонницей бури и натиска. Прямая противоположность мне – я не любительница проявлять фантазию и самостоятельность в постели. Она же неуклонно шлифовала свое мастерство и пополняла домашнюю коллекцию загадочных для меня “пособий” и “подручных средств”.

Вот и сейчас амазонка в очередной раз заманивала меня в свой любимый секс-шоп. Это-де разовьет мою эрудицию. Я, по обыкновению, заартачилась.

– Брось, не съедят тебя там!

– Фрэнклин не из таких...

– Все мужики из таких.

Мне не доводилось встречать ее приятеля Пита, но подозреваю, что он сутки напролет валяется на постели в блаженной истоме. Но собственного мужа я как-никак знаю лучше, чем опытная Кэтлин. Если вздумаю приволочь домой “игрушки для взрослых”, он заподозрит какой-то подвох, и только. Я ведь порядочная мать семейства, а не сексуальная маньячка. Понятное дело, интересно хоть одним глазком взглянуть на секс-шоп. Но всему есть предел.

– Ты ведь журналистка. Утоли тайное любопытство своих читателей!

– Вряд ли Кэмерон одобрит статью на такую тему.

– Кто знает? Ты ведь теперь в вечном поиске “нестандартных сюжетов”. Так пошли со мной, получишь свой сюжет.

Я предпочла отмолчаться.

Последние метры дались еле-еле. Сердце бухало, отдаваясь разом во всем теле, воздух застревал в горле, ступни пылали. Голени ломило и жгло так, словно их телега переехала. Черт с тобой, Кэтлин, может, я и соглашусь заскочить в твой идиотский магазин! Но только если и вправду наскребу там на репортаж. Что до моего брака, тут срочно требуются средства более радикальные. И все зависит только от меня.

У двери Кэтлин помедлила, закусив губу и напряженно обдумывая что-то. Ясно, собирается в очередной раз сразить меня. Решившись наконец, она объявила с мрачной торжественностью:

– Продолжай, если угодно, винить себя в крахе ваших постельных отношений, Барбара Энн Аверс. Списывай холодность мужа на свой лишний вес. Но бьюсь об заклад...

– Лучше молчи!

– ... Что Фрэнклин завел любовницу.

Да что она знает о Фрэнклине? Она даже не встречала его ни разу!

–Барбара, меня угораздило выскочить замуж за такого вот Фрэнклина по имени Джордж. Если муж неисправимый ходок налево, поневоле научишься распознавать его хитрости. А мой бывший ознакомил меня с колоссальным репертуаром.

Опершись о дерево, Кэтлин разминала икроножные мышцы. Несмотря на бушевавшую во мне бурю, пришлось последовать ее примеру. Буря бурей, но без растяжки я просто буду хромать. Вцепившись в дерево, я скрежетала зубами от страданий физических и душевных. Фрэнклин не такой, как ее развратные мужики. Впредь буду держать язык за зубами.

– Кэтлин, Кэтлин, ну как тебе это втолковать? Нет никакого краха. Есть временные трудности.

Избирательная кампания Фрэнклина и мои тренировки не желают совпадать по расписанию, только и всего. Вот спровадим детей в лагерь, и на восемь недель дом останется в полнейшем нашем распоряжении. Я смогу опробовать на муже свои чары когда угодно и где угодно, хоть на лестнице. Увидишь, это будут божественные недели. Растрясу жир, устрою интимные ужины на пляже под луной, освою эротический массаж.

Кэтлин с сочувственным вниманием выслушала мое пророчество и погладила по плечу:

– Моя дорогая, в иных случаях бессильны даже чудотворцы.

Я молча втолкнула ее в двери пыточного застенка, прикрывающегося вывеской “Оздоровительный центр «Наутилус», и с унылым вздохом принялась за обязательный комплекс упражнений, покончив с добровольным самоистязанием за двадцать минут. Оставались еще подъемы тела из положения лежа. Повалившись вверх ногами на доску по соседству с Кэтлин, я закинула руки за голову и запыхтела.