— Мы не только не можем стартовать из такого положения, промолвил Загорский, — даже выйти из ракеты невозможно!

Только теперь Иван Макарович и Ольга увидели, что входной люк вплотную прижат к поверхности Луны.

— Да, мы закупорены, — сказал Плугарь. — Но разве это навсегда? Как вы считаете, Загорский?

— Нужно найти выход…

В иллюминатор увидели: неподалеку над горами таяла черная туча газа и пыли.

— Извержение вулкана, — произнес Загорский. — Вот вам и разгадка. Нас ударило камнями, волнами газа, ну, и еще сотрясение поверхности…

— Взрыв-то взрыв, но там нет никакого вулкана! Ведь у нас есть подробная карта…

Еще раз рассмотрели карту. Профессор был прав: в том месте, где вздымалась туча, в радиусе нескольких километров не было даже небольшого вулкана.

— Мне кажется, что это атомный взрыв, товарищи! — подытожил профессор.

— Это возможно, но зачем им было производить такой эксперимент? — сказал Загорский, имея в виду «соседей».

— Очевидно, доигрались с новым радиоактивным элементом…

— «Селенит-один»?

— Да.

Тяжелое, гнетущее чувство сжало грудь Плугарю. Как несчастливо сложились обстоятельства для его экспедиции! «Комета» упала. Милько ранен. А насколько хватит им воздуха — часов на двести? Неужели ракета станет им могилой?

Иван Макарович смотрит на Ольгу и Загорского. Ошеломленные катастрофой, они стоят перед иллюминатором и, наверное, наблюдают за зловещей газовой стеной. У Ольги замкнутое лицо, Николай хмурится. Стоят, словно у окна вагона, смотрят на проплывающий пейзаж, и каждый думает о своем.

Вдруг Ольга поворачивается и быстро подходит к отцу.

— Отец! — восклицает, припадая к его груди.

— Что ты?

Иван Макарович машинально потрепал ее волосы, — так он, бывало, успокаивал ее, когда была девочкой.

А она отклонилась, приложила ладони к его щекам:

— Почему ты так равнодушен? И Николай… Скажи — неужели…

— Это тебе показалось, Оля! — заговорил Плугарь твердым голосом. — Просто я думаю…

— Но ведь надо что-то делать, слышите? — делать!

— Верно, дочка! Пока мы не сделаем всего, что в наших силах — и даже больше — мы не отступим. Так, Загорский?

— Да, Иван Макарович.

Угнетенное состояние экспедиции уступило место активной деятельности. Это было не отчаяние, нет. Живые люди боролись за жизнь.

Прежде всего надо было открыть выход наружу, а затем подготовить ракету к взлету. И Николай, и Ольга, и Иван Макарович предлагали на общее рассмотрение множество проектов. Загорский выдвигал такую мысль: включить реактор и продвинуться на некоторое расстояние по поверхности. Возможно, сам рельеф поможет хоть немного повернуть ракету. Профессор возражал. Результаты окажутся ничтожными, — говорил он, — а ракета будет повреждена наверняка. Трение о поверхность повредит обшивку, а то и вовсе пробьет бок.

Ольга предлагала выбить иллюминатор. Но это угрожало потерей воздуха. Не успели бы они закрыть его, как вся «атмосфера» ракеты улетучилась бы. Этим рисковать не осмеливались.

Что же делать? — тревожно билась мысль. Казалось, выхода не было. Но, вылетев на поиски, мысль не опускала крыльев.

— А что посоветовал бы Михаил? — спросила Ольга. Все посмотрели на своего товарища, лежавшего в забытьи…

— Моторная группа! — вспомнил Загорский, — Там есть глухой люк!

Иван Макарович достал схему силового отсека и нашел люк. Конструкторы сделали его, чтобы облегчить доступ к узлам моторной группы.

Ольга в нервном порыве обхватила Загорского за шею и поцеловала в щеку. Потом подбежала к отцу и покрыла поцелуями его колючее лицо.

— Мы спасены! — кричала она. — Мы спасены!

— Да, да, Оля, — говорил Плугарь, думая о том, удастся ли каким-нибудь способом поставить огромную ракету вертикально, чтобы можно было стартовать.

Загорский взял инструменты и не без труда пробрался к спасительному люку. Лежа на спине, открутил гайки со шпилек. Потом вернулся в кабину и, обсудив все с профессором, подготовился к выходу — надел скафандр, взял лопату, кайло. Хотели выкачать из коридорчика воздух, но это не удалось. Николай вошел туда и за ним и плотно прикрылась дверца. Словно альпинист, прикрепил себя веревкой. Снял с корпуса овальную металлическую плиту. Воздух так и рванулся изнутри, на какое-то мгновение Николай ощутил ветер! Выбросил наружу инструменты, взялся руками за края проема, сжал плечи.

Просунуть свою коренастую фигуру в люк, да еще в скафандре, было не легко. Старался сжаться. Только теперь пожалел, что вырос такой крупный. Наконец, выбрался наверх. Вокруг, как и раньше, было мертво и пустынно. Спустился по гладкому боку ракеты, отвязал веревку, и, взяв лопату, начал быстро копать, чтобы добраться до входного люка. Работать было не трудно, камней не попадалось, лопата легко входила в серый песчаный грунт.

Росла куча выкопанной лунной «земли», а с ней росла тревога. До люка он, безусловно, докопается. А потом что? Копать яму, — чтобы ракета опустилась в нее хвостом и стала хотя бы под углом в 45°? Да ведь для этого не яма нужна, а целая шахта! За сколько же времени ее выкопаешь? И хватит ли у них воздуха!

Николай в деталях обдумывал план, но все время натыкался на непреодолимые трудности. Только лишь подумал он об использовании вездехода, как тягача, — сразу встал вопрос: «А чем же его прицепить к ракете?» Да и глубина ямы… Чем выбрасывать грунт? Даже ведра нет… Вот если бы вдоль копать, — было бы куда легче, хотя пришлось бы вынуть вдвое больше грунта.

Наконец, Николай подвел траншею под самый люк. Открыл его и забрался внутрь ракеты. Иван Макарович и Ольга с нетерпением ждали его. Значит, выход есть! Хотя с большими неудобствами, но все же входить и выходить из ракеты можно… И этим сразу же воспользовался Плугарь — вышел вместе с Загорским.

Ольга осталась около Михаила. То считала пульс, то проверяла неврологический статус больного, двигательные его функции, чувствительность, сознание, ориентирование его относительно самого себя, места и времени. Тревога утихла: резких отклонений от нормы не было. Состояние Михаила заметно улучшилось. Теперь больному нужен был лишь покой. Голова его в белой повязке золотилась в солнечных лучах. «Солнце! — подумала Ольга, — быть может, оно поможет? Ведь оно посылает разнообразнейшие лучи! До земной поверхности многие из них не доходят: их задерживает толща атмосферы. А тут, на Луне… Этот луч проходит лишь нашу ракетную атмосферу — всего метрах в двух от головы Михаила… Может, попытаться?»

— Пить… — приглушенно сказал Михаил.

— Хочешь пить? — кинулась Ольга к термосу с водой, но передумала, остановилась: — Потерпи немного.

Намочила платок и несколько раз провела по сухим губам юноши. Подошла к иллюминатору. Та же суровая картина. Молчаливо вздымаются горные шпили, а над ними — черное бархатное небо. Среди роя звезд величественно сияет Солнце, необыкновенное, совсем незнакомое. Из него высовываются огненные лепестки, рвутся во все стороны, удивительная корона окружает диск.

«Что несут потоки твоих лучей? — подумала Ольга, обращаясь к Солнцу. — И сама же ответила: — Безусловно — жизнь! Но как разгадать тайну твоих невидимых волн?»

Солнце пылало, щедро струя свои лучи на укутанную голубым шаром Землю, на каменистую Луну, на Венеру, Марс, на всю свою планетную семью. Его сияние ласкало и остроносую ракету, где у иллюминатора, задумавшись, стояла девушка, а на матраце неподвижно лежал юноша.

Наконец, она решилась: надо подставить рану под солнечные лучи. Если бы в лучах были разрушительные волны, они уже дали бы себя знать. В конце концов, и рентгеновские лучи по своей сути вредны, а вот соответствующие «порции» их дают положительный эффект. Итак — маленькими дозами…

Ольга развязала повязку, и на рану упал сноп солнечных лучей. «Раз, два, три, четыре…» — считала Ольга до шестидесяти. Потом заслонила Солнце. Минут через пять — снова отошла…

— Ну, на первый раз довольно, — сказала она, накладывая повязку. — Утихает боль? Тебе легче? — спросила тревожно.