— Наконец — выход!

Иван Макарович вздохнул с облегчением, когда ступил в русло реки. Тут, по крайней мере, не страшна темнота — сияет лунный день: пылает обрамленное короной Солнце, сверкают далекие звезды.

Загорский уже стоял на краю ущелья, держа в руках канат.

— Не мешкайте, Иван Макарович, — крикнул он, — размахивая руками. — Беритесь — помогу!

Хотя и не очень ловко, но с помощью Николая Плугарь легко выбрался наверх. Когда они подошли к вездеходу, у профессора оставалось кислорода на две-три минуты, Николай быстро заменил ему баллон и только тогда рассказал, что он сам вскарабкался наверх и бежал к машине уже совсем не дыша; кислород окончился еще на дне русла.

— Ну, хорошо, — перебил его профессор. — Едем к «Комете». Надо немедленно передать на Землю о нашем открытии, да и отдых необходим.

Николай подумал, что профессор намекает на него.

— Знаете ли, Иван Макарович, я и сам не понимаю, почему все это со мной произошло… Ну, вот — померещилось…

— Ничего страшного, Николай. — Плугарь положил ему руку на плечо. — В таких условиях с каждым может случиться. Ну, поехали!

Когда заработал мотор, — а это можно было заметить лишь по приборам и дрожанию машины, — они решили не ехать по старому следу,

— Берите вон… туда! — указал профессор на другое межгорье. — Попробуем найти новый проход к нашему плато.

Загорский положил руки на рычаги, и вездеход тронулся…

Все-таки Ольга была спортсменкой. Руками она ухватилась за края каменного колодца, коленями уперлась а его стенки, задержала падение и, не теряя ни секунды, начала осторожно подтягиваться. Когда голова ее высунулась на поверхность, вдали девушка заметила своих «соседей»: не обращая на нее внимания, они рассматривали самоцветы. Видно, драгоценные камни заинтересовали их не на шутку. Ольга видела, как они старательно отбирали самые крупные и наполняли свои сумки.

«Надо будет и себе взять, — на память» — подумала девушка.

Выбралась на поверхность, легла ничком и заглянула в колодец. У нее перехватило дыхание: отполированной залитой солнечным светом трубе конца-краю не было. Казалось, что этот проем ведет в самый центр планеты. Глубоко-глубоко там что-то светится, словно солнце. Что ж это такое? И вообще это произведение природы, или, может… может, инженерное сооружение! Ольге очень хотелось, чтобы это было инженерное сооружение. В своем воображении она всегда населяла небесные тела живыми, разумными существами. И когда кто-нибудь утверждал, что ядовитые атмосферы на планетах-гигантах говорят за то, что жизнь там отсутствует, Ольга воспринимала это как личное оскорбление.

Несколько минут она смотрела в проем. Сомнений не было этот колодец просверлили селениты. Может быть, некогда они брали из него воду?

Наклонив голову, шаловливо произнесла в микрофон:

— Это я, дочь Земли, нашла и открыла эту шахту!

Взяла небольшой камешек и не бросила, а легонько опустила его в колодец. Он пролетел метра три и… остановился. Словно повис! Кинула еще — такой же эффект. И Ольга догадалась колодец закрыт каким-то прозрачным диском. Он и задерживал камешки. Что все это означает? Может быть, там, в глубине, живут селениты?

Заглядывая в бездонный сверкающий колодец, Ольга думала о селенитских городах, которые соединяются с поверхностью такими вот шурфами. Хотелось увидеть хоть одно живое существо — похожее или не похожее на человека, но наделенное разумом и… не хищное. Ольга, сама того не сознавая, приписывала несуществующим селенитам только то хорошее, что есть в людях: разум, доброту, чувство справедливости, искренность, откровенность и многие другие прекрасные черты. Это были те же земные люди, только без присущих им недостатков. Эх, как бы хорошо на свете жилось!..

Но сколько она ни смотрела в цилиндр, ведущий в глубь планеты, а селениты не появлялись. Не замечала даже малейших признаков их присутствия. Посмеялась сама над собой: какая она еще девчонка! Да это же, наверно, природа сделала колодец, а солнце отшлифовало за тысячи лет… Вздохнула. Поднялась и, совсем не боясь «коллег», которые бродили по долине богатства, пошла дальше — по следу вездехода.

Перед глазами расстилалась песчаная равнина, тут и там на ней вздымались красноватые горы. На песчаном холме, где гусеницы машины проделали глубокий след, Ольга оставила предостерегающую записку. Метров через пятьдесят еще две. Теперь надо было пойти в обход долины и как можно скорее вернуться домой, чтобы хватило воздуха.

Взобравшись на большую гору, похожую на кучу зерна, Ольга огляделась вокруг и вскрикнула от удивления: слева, на расстоянии, быть может, какого-нибудь километра или полутора, быстро мчался вездеход. Странно было видеть эту подвижную черную точку среди мертвого пейзажа.

Кинулась наперерез. Споткнулась и упала. Вскочила — и снова бежать. Вездеход уже проехал мимо, он то показывался из-за холмов, то скрывался за ними — как челн среди окаменевших волн.

Ольга пробежала километра два-три и остановилась, тяжело дыша. Хоть и легко бегается на Луне, но усталость дает себя знать. Да еще этот скафандр…

— Николай! Папа! Куда же вы? — в отчаянии закричала она в микрофон. — Подождите!

Усталая, удрученная неудачей, она тупо глядела вниз, механически отыскивая следы машины. Вдруг в ее наушниках зазвучал такой родной отцовский голос:

— Оля! Оля!

Запаса кислорода и воды на «Комете» было еще дней на девять-десять. Иван Макарович решил использовать эти дни для интенсивной научной работы. Отдаляться от ракеты на большое расстояние было рискованно, и он проводил исследования поверхности Луны поблизости. Он поставил задачу: проникнуть в мир минералов — собрать как можно больше образцов — и приоткрыть завесу над тайной образования лунного рельефа.

Работали все — Иван Макарович, Загорский, Ольга. Один лишь Михайло Милько «бил баклуши» в ракете.

Загорский часов около десяти просидел, ремонтируя радиостанцию, а потом сопровождал профессора в горы. Искал там какой-то минерал, которым собирался заменить недостающую лампу.

Коллекция минералов увеличивалась. И каждый раз, внимательно изучая какой-нибудь камешек, Иван Макарович восклицал;

— И это старый знакомый!

Ольга не знала; то ли с удовлетворением отмечает этот факт отец, то ли с досадой. Она слышала в его голосе и то и другое: А. может, так оно и было? Быть может, профессору приятно было найти подтверждение одинакового происхождения Земли и Луны и вместе с тем хотелось отыскать что-то совсем новое, неизвестное на Земле?

«Соседи» пока что не беспокоили их, но кто знает, что у них на уме? Ивана Макаровича очень тревожила потеря связи с Землей.

— Работайте, работайте, Николай, — говорил он Загорскому, когда тот покидал свою умолкнувшую рацию и молча становился перед иллюминатором. — Связь нам нужна, как воздух!

И Николай снова брался за дело. Проходили часы утомительного ожидания… Но вот что-то зашипело, зашумело и в каюту ворвались звуки!

Все были так ошеломлены, что никто не промолвил ни слова. Ольга отвернулась от иллюминатора и глядела на приемник. Михаил не отводил глаз от затылка Загорского, Иван Макарович положил на стол какой-то кристалл, который только что рассматривал, и задумчиво подпер рукой подбородок.

А из репродуктора лилась музыка — виолончель тосковала о чем-то дорогом, желанном и несбыточном…

— Да это же «Мечты» Шумана, — тихо сказала Ольга, когда музыка умолкла. — Хотелось бы мне знать, была ли музыка у селенитов?

— Вот прибудут сюда археологи, историки — узнают все, заметил Загорский.

— Я хочу увидеть подземный город, — произнес Михаил. — А то скажут: побывал на Луне, а города и не видел. Как вы его назвали?

— Пока что никак, — ответил профессор.

— Это уж нелогично. Надо назвать обязательно.

— И в самом деле, папа! — тряхнула волосами Ольга. — Если бы я побывала в нем, сразу бы назвала…