Когда карфагеняне освоили океанские берега Африки, они стали активно торговать с местными жителями. Дело в том, что эти жители имели много золота, но не обладали тем, что привозили им карфагеняне. Однако карфагеняне не знали языка местных жителей, а те, в свою очередь, конечно же не знали финикийского языка, да и какого‑либо другого, на котором могли бы изъясняться карфагенские купцы. Но и те и другие нашли выход. Когда карфагенские корабли подходили к облюбованному месту, купцы высаживались на берег и раскладывали свои товары. Затем они разводили костер, так чтобы поднимающийся столбом дым был виден как можно дальше. После этого они садились на свои корабли и ждали дальнейшего. Туземцы, завидев столб дыма, приходили к морскому берегу и клали то количество золота, какое считали нужным заплатить за выставленные товары. Но сами товары они не трогали, а уходили и ждали ответного действия карфагенян. Карфагенские купцы снова сходили на берег. Если они считали, что золота достаточно, они его забирали и отплывали, а местные жители забирали товары. Но если карфагеняне считали, что золота недостаточно, они, не трогая его, возвращались на свои суда. Увидев это, туземцы приносили еще какое‑то количество золота. И так продолжалось до тех пор, пока обе стороны не были полностью удовлетворены. И никто друг друга не обманывал. Так карфагеняне получали африканское золото, а жители западного побережья Африки те товары, которые им казались столь необходимыми[520].

Карфагенская золотая монета. Лицевая и обратная стороны

До карфагенян доходили неясные слухи о существовании в океане каких‑то островов. Греки туманно рассказывали об Островах Блаженных, где вечно дует легкий зефир, где нет ни жгучего холода, ни ужасающей жары, где много стад, пшеницы и винограда. И этруски, народ, живущий в Италии и прославленный умелостью своих моряков, которые часто занимались морским разбоем, добрались до одного из таких островов. Но карфагеняне сделали все, чтобы больше этрусские плавания на этот остров не повторялись. И вот уже они сами решили отплыть в неведомую даль. И если обычно их корабли в океане все же плавали по возможности вдоль берега, то теперь они решительно отправились в открытый океан. После нескольких дней пути они действительно обнаружили большой остров. На нем никто не жил, хотя природа была довольно благоприятна. Остров был богат лесами. С гор стекали судоходные реки. Деревья в изобилии давали сладкие плоды. Карфагенские моряки вернулись и стали восторженно рассказывать об этом острове. Тогда туда отправилась другая экспедиция. И часть приплывших на остров не захотели его покидать и остались там. То же произошло и с другими экспедициями на океанский остров. Поселившиеся на острове скоро узнали, что почва там очень плодородная и может давать обильные урожаи. И когда весть о счастливой жизни новых островитян распространилась в Карфагене, многие его жители, особенно из более бедных граждан, захотели переселиться туда. Это очень встревожило карфагенское правительство. К тому же весть об открытии такого богатого острова начала распространяться и за пределами Карфагена, и правительство Карфагенской республики испугалось, что соперники их государства захватят остров. И оно приняло решение не только больше не плавать на этот остров, но и совершенно запретить говорить о нем. А чтобы и поселенцы на самом острове не могли о нем никому рассказать, а тем более сообщить, где именно он находится, правительство послало туда еще одну экспедицию из доверенных воинов. Они напали на ничего не подозревавших жителей и полностью их истребили[521].

Маска с острова Ибида (совр. Испания). Теракот

Во время плаваний по Средиземному морю и создания на его берегах своих поселений–колоний финикийцы вступали в контакты с местными жителями. В некоторых странах Средиземноморья существовала ориентализирующая культура. Такое название дали ей нынешние исследователи, произведя его от латинского слова «ориент», означающего «восток». Ориентализи–рующая культура — это такая культура, в которой очень сильно чувствуется восточное влияние, а главными распространителями этого влияния в европейских странах Средиземноморья были финикийцы[522].

На южном побережье Испании появилось большое количество финикийских колоний. Во многом именно в результате взаимодействий с финикийскими поселенцами возникло государство Тартесс в Южной Испании. Его культура испытала на себе огромные воздействия со стороны финикийцев. Она тоже была ориентализирующей[523]. Хотя различные рассказы о своих героях у тартессиев были оригинальны, ученые все же отмечают некоторое финикийское влияние на их мифологию.

Гаргорис и Габис[524]

Давным–давно правил в Тартессе царь Гаргорис. Он первым открыл собирание меда и научил своих подданных пчеловодству. У Гаргориса была дочь, и царь преступно полюбил ее. Плодом преступной страсти стал младенец, позже названный Габисом. Он, таким образом, приходился Гаргорису и сыном и внуком одновременно[525]. Когда царская дочь разрешилась от бремени, царь, желая скрыть свой и ее позор, поспешил избавиться от ребенка. Он приказал выбросить новорожденного на растерзание диким зверям. По прошествии нескольких дней Гаргорис послал слуг удостовериться в гибели младенца. Посланные слуги с удивлением увидели, что разные звери подходят к ребенку и кормят его своим молоком. Тогда царь приказал бросить младенца на тропу, по которой ходят быки, чтобы они его растоптали. Но быки обходили брошенного ребенка, и тот остался невредимым. Царь пришел в ярость. По его приказу мальчика бросили голодным собакам, которые уже несколько дней ничего не ели. Но и собаки его не тронули. Царь не только разгневался, но и растерялся. Тем не менее продолжал вынашивать свои злые замыслы. Он решил утопить младенца и велел отнести его на берег океана и бросить в воду. Но и океанские воды не поглотили его. Волны стали медленно и мерно качать ребенка, как будто он лежал в колыбели. А потом они его нежно вынесли на берег.

На берегу к младенцу подошла лань и стала его кормить своим молоком, а затем унесла в свое стадо. Там, среди оленей и ланей, ребенок вырос и скоро превратился в стройного прекрасного юношу. Вместе с оленями он бегал по горам и лесам, ничуть не уступая тем в быстроте бега[526].

Однажды царские охотники напали на оленье стадо, в котором жил юноша. С удивлением они увидели его среди оленей и ланей. Большого труда стоило охотникам захватить юношу и привести к царю. Осматривая пойманного, Гаргорис был поражен: он узнал на его теле знаки, которые были когда‑то у брошенного в океан младенца. И он понял, что перед ним его сын и внук[527]. Будучи уверен, что все это произошло не без воли богов и судьбы, Гаргорис не только оставил юношу при себе, но и назначил его своим преемником. При этом ему было дано имя Габис. И когда Гаргорис умер, Габис стал царем Тартесса.

Габис был великим царем. Недаром судьба хранила его среди столь великих и многочисленных опасностей. С его именем связано много славных деяний. Прежде всего, он дал тартессиям первые законы, связав их покорностью этим последним. Кроме того, он запретил народу рабские службы, а низший слой граждан распределил по семи городам. В результате Тартесс превратился в настоящее государство. Но на этом царь не успокоился. Он научил своих подданных укрощать быков, надевать на них ярмо и впрягать их в плуг, а затем с их помощью пахать землю, чтобы растить хлеб. Этим своим деянием Габис заставил людей отказаться от грубой пищи, какую они ели раньше, и перейти на более мягкую и питательную. Всем этим Габис оставил по себе вечную память среди потомков[528]. И когда он умер, царство перешло к его преемникам[529], и в течение многих веков в Тартессе правили потомки Гаргориса и Габиса.