– На сегодня достаточно. Продолжим завтра. В какое время подойдет ваш муж?

– Я не знаю, – она говорила правду, так как подозревала, что муж вовсе не собирается сюда приходить.

– Понятно. Будем ему звонить. Сейчас с вами займется психолог, а затем пойдете домой. Завтра жду вас к десяти. Постарайтесь без опоздания.

Игорь в одних трусах расхаживал по квартире. Он часто так делал, не любил натягивать на себя лишнюю одежду, находясь дома. Большими шагами обходил свое неказистое жилье. От окна к двери. Из комнаты в кухню. Снова к окну. Опять к двери. Смутная тревога не давала остановиться. Наконец, заварил чай, сел за стол. Задумался. В съемной квартире, где он жил с женой и дочерью, мебель из позапрошлого века, старушечья. Да здесь и жила прежде старушка, а когда она умерла, ее сын сдал эту квартиру Игорю. До того, как появилась Рита, он жил тут один. После ухода от предыдущей жены, с которой он жил в ее собственном доме. Уходил со скандалом, поэтому отношений ни с бывшей женой, ни с сыном не поддерживал.

Всего у него четверо детей. Дочь, которую два дня назад похитили, сын от предыдущего брака и еще двое детей, которых родила Алина. С Алиной он сошелся совсем мальчишкой. Когда родился первый сын, отцу было всего восемнадцать. Через год родился второй. Алина была старше Игоря лет на десять. Красивая, яркая. Но бесхозяйственная. Ни порядка в доме, ни ужина, ни тишины. Игорь сопротивлялся как мог такому образу жизни. Алина твердила о его агрессивном характере. Какая уж тут совместная жизнь? Расстались.

Игорь, может, и был агрессивным, но этому существовало оправдание. Он был старшим ребенком в семье. Если младшие набедокурят, доставалось Игорю. Отец всегда винил его в том, что он не уследил за младшими. Отец был суров, строг, как и положено человеку, всю жизнь прослужившему в полиции (тогда еще милиции). Мог и обругать, мог и наподдать так, что мало не покажется. Мать была женщиной с более мягким характером, но не имела привычки вмешиваться, когда отец наказывал детей. В семье было так заведено. Игорь в детстве часто злился на отца. Он злился и на мать, потому что она не заступалась. Он часто злился на младших братьев, потому что именно из-за них ему доставалось. Иногда забивался как волчонок в угол и мог сутки там сидеть. Без еды и питья. Так и сформировался его агрессивный характер.

Игорь допил чай и вернулся в комнату. Возле дивана валялся резиновый лягушонок. Когда родилась дочь, они с Ритой купили эту игрушку. Он пнул лягушонка с такой силой, что тот пролетел через всю комнату и приземлился в ведро с большим комнатным цветком. Игорь не мог больше вспоминать о ребенке, поэтому начал пинать все, что попадалось на глаза: детскую кроватку, коляску, игрушки, одежду.

Мобильник издал два сигнала. Сообщение от Риты: «Вышла от следователя, иду к психологу».

– Черт, – выругался Игорь. – Зачем этой дуре понадобился психолог? Что она там задумала? Ну, я этой дряни покажу, пусть только домой вернется. Сказал же ей: сиди дома, не высовывайся, – когда рядом никого не было, Игорь всегда разговаривал сам с собой – такая у него была привычка.

От активных действий ногами он перешел к активным действиям руками. Теперь он бил кулаком в бетонную стену и успокоился только тогда, когда почувствовал боль. Костяшки правой руки сочились кровью.

Прилег на диван. Не лежалось. Не сиделось. Жена вернется не раньше пяти. Игорь решил выйти прогуляться. Дома находиться просто невозможно. Ему надо выпить пива, чтобы прийти в себя – нервы совсем разгулялись. А самое лучшее – заглянуть в узбекский ресторанчик и пообедать.

Психолог, молодая, симпатичная, хорошо одетая женщина, в отличие от следователя Танова казалась очень добродушной. От нее исходил тонкий аромат неизвестных духов. Все в этой женщине – от аккуратно уложенной прически до свежего маникюра – понравилось Ястребовой.

– Здравствуйте. Меня зовут Наталья Михайловна. Меня пригласили в Следственный комитет специально для беседы с вами, – голос звучал мягко, ласково. – У вас сейчас очень непростой период, поэтому поддержка специалиста просто необходима. Сотрудники полиции и Следственного комитета делают все возможное, чтобы найти вашу дочь. Вероятность того, что ее найдут – высока. Прошло не так много времени с момента похищения.

Ястребовой было приятно слушать голос Натальи Михайловны, но участвовать в разговоре не хотелось. Она не плакала, не всхлипывала, не закрывала лицо руками. Она просто впитывала кожей этот умиротворяющий голос. Как будто погружаясь в теплую воду, пахнущую праздником, вечным праздником обеспеченной и сытой жизни…

– У вас есть кто-нибудь из близких родственников, кроме мужа, кто мог бы временно переехать к вам, чтобы побыть с вами?

– Я не хочу, чтобы со мной рядом кто-то находился. Мне и без того очень тяжело.

– Дело в том, что вас должен кто-то поддержать, – Наталья Михайловна была опытным специалистом, хорошо знала, как вовлечь в разговор даже самого необщительного пациента. – Ведь ваш муж тоже переживает случившееся, вам обоим нужна поддержка близких людей.

– Мне очень тяжело. Вы понимаете, у меня пропал ребенок! – Рита отвернулась и начала всхлипывать.

– Хорошо, если вам лучше одной, я не буду настаивать. Это просто был мой совет. А по телефону вы поддерживаете связь с кем-нибудь из родственников или подруг?

– Да, если мне звонят, я с ними разговариваю. Сама никому не звоню. А сейчас, как вы понимаете, телефон не умолкает. Но мне от этого только хуже.

– Вам нельзя оставаться наедине с собой и своими мыслями. Старайтесь как можно больше общаться с другими людьми.

– Куда уж больше! Я каждый день общаюсь с полицией. Каждый день мне задают одни и те же вопросы, которые вряд ли могут помочь найти мою девочку.

– Следователь пытается вам помочь, – голос психолога стал еще более задушевным. – Ведь он – профессионал своего дела. Ему важна каждая деталь. Чем терпеливее и ответственнее вы будете к этому относиться, тем скорее найдут ребеночка. У следователя, который занимается розыском вашей дочки, почти нет нераскрытых преступлений. Наберитесь терпения. Вы же очень мужественная женщина. Рита, может быть, при общении со следователем вы нервничали, поэтому могли упустить какую-нибудь важную деталь? Постарайтесь вспомнить все, что было в день похищения Леночки.

– Вы же понимаете, что мне тяжело об этом говорить. Я не могу все время это вспоминать, – Рита закрыла лицо руками, показывая, насколько ей нелегко говорить о происшедшем.

– Ну, успокойтесь, пожалуйста. Давайте поговорим о вас. Мне необходимо понять, как вам можно помочь. Скажите, вас не мучает бессонница? Или, наоборот, повышенная утомляемость. Вы засыпаете в обычное время? Сон крепкий или прерывистый?

– Какой у меня может быть сон, я не засыпаю ни на минуту. Если и пытаюсь прилечь, то только на короткое время, но заснуть не удается. У меня перед глазами все время стоит моя дочь.

Поведение Риты казалось Наталье Михайловне не совсем убедительным. Почти два часа она проработала с потерпевшей, прежде чем вынесла заключение, в котором написала, что «клинико-психологических признаков переживания, острой реакции горя или утраты у Ястребовой не имеется. Наблюдается попытка произвести впечатление переживания. Имеет место умеренный (средний) уровень нервно-психического напряжения, оптимальный уровень активированности нервной системы, что характерно для человека при выполнении деятельности, направленной на достижение значимой цели. В целом установлена противоречивость спектра эмоциональных переживаний, его несоответствие экстремальному характеру ситуации потери ребенка, самоотчету, индивидуально-психологическим особенностям и профилю стресс-реагирования, определяющим особенности поведения и эмоционального реагирования Ястребовой М. С. в стрессовой (экстремальной) ситуации».

Рита вышла из здания Следственного комитета и отправилась в ближайший киоск за сигаретами. Она уже почти пять часов не курила. Перед тем как войти в Следственный комитет выкурила последнюю сигарету.