Он в своих синих парадных брюках, пестрой рубахе, тщательно начищенных туфлях. До вечера была еще тьма времени, но Петьке невмоготу так долго ждать. До обеда он кое-как протянул время и отправился в городской сад. Вначале пошел пешком, но, когда проходил мимо автобусной остановки, подошел автобус. Времени для раздумий не было. Подстегиваемый здоровым спортивным азартом, Петька вместе с толпой ожидающих бросился на штурм дверей. Быстрый и ловкий, он легко и не без удовольствия пробил себе путь в плотно набитый людьми салон автобуса. Его давили, жали, толкали со всех сторон, но он не чувствовал ничего, насквозь пронизанный радужным настроением, ощущением своей молодости и здоровья. Глаза его блестели, словно апрельские крыши под ярким солнцем.

На своей остановке он выскочил из автобуса, купил свежие газеты. Для Петьки — это крупное событие в его культурном росте. Впереди шли два парня и курили. Петька шел за ними и жадно расширяющимися ноздрями усиленно дышал, улавливая сигаретный дым, потом спохватился, обогнал парней.

У тихого пруда, по которому неторопливо плавали белые важные лебеди под пышной зеленой кроной клена, удобно устроившись на скамье, полистал газеты. Потом пошел по аллейке куда глаза глядят.

Спустя несколько минут он проходил мимо ажурного павильона «Читальный зал». Петька нерешительно зашел в светлое, просторное помещение, огляделся и присел за ближайший к выходу стол. От нечего делать начал просматривать лежащий перед ним журнал, но читать ему не хотелось, а картинок в журнале нет. И тогда Петька смачно зевнул.

И тут вдруг его взгляд встретился с укоризненным взглядом сидящей напротив него юной девушки. Петька спохватился и поспешно закрыл рот. Он заметил в глазах девушки искорки смеха. Раньше он попросту поднялся бы и ушел, полный презрения к девчонке, но сейчас, после того как начал новую жизнь, Петька решил быть галантным.

— Я, кажется, вас побеспокоил? — вежливо наклонившись к девушке, спросил он.

— Нет, нет, что вы! — поспешно ответила незнакомка. Смешинки в ее глазах исчезли. Теперь в них легкая тревога.

— В таком случае, прошу прощения, — почти сердито продолжал Петька. Его задел испуганный тон девушки.

— Пожалуйста, — холодно говорит она, не поднимая глаз от журнала.

Теперь уж Петька не на шутку раздосадован. Это «пожалуйста» прозвучало как «пожалуйста, оставьте меня в покое». Некоторое время Петька молча соображает, как быть дальше. Девушка действительно на редкость хороша: одни волосы чего стоят — солнечное пламя. А глаза — боже мой, какие глаза. Петька, к своему удивлению, чувствует, что он уже не может так просто встать и уйти.

— Позвольте поинтересоваться, что вы читаете? — напыщенно спрашивает он. Незнакомка некоторое время молчит, словно он вовсе и не к ней обращался и словно бы она и не слышала вопроса.

— Извините, конечно, — продолжает, но уже с некоторым нажимом Петька, — это я вас спросил. Что вы читаете? И, между прочим, правила вежливости — слыхали о таких? — требуют отвечать, когда задают вопрос.

Та поднимает свои майские глаза на Петьку.

— А разве по правилам вежливости надо мешать незнакомому человеку? — в свою очередь спрашивает она.

Петька тушуется, пожимает плечами и молчит… «Твое счастье, — думает он, — что я с сегодняшнего дня решил стать другим человеком. Я бы тебе сейчас сказал. Ты бы у меня похлопала своими синими глазами».

— Послушайте, — говорит он с видом оскорбленной добродетели, — вы что думаете, я с вами познакомиться хочу? — Он иронически ухмыляется — Как бы не так. Держите карман шире. Да у меня таких знакомых, как вы, хоть пруд пруди. Очень мне надо!

Глаза девицы стали еще больше, а щечки слегка зарумянились.

— Послушайте, что вам от меня надо? Оставьте меня, пожалуйста, в покое.

— Будьте здоровы! — наигранно бодро говорит Петька. Он лезет в карман за папиросами и с досадой вспоминает, что так некстати бросил курить. — Оревуар, мадам! Покедова! — гордо бросает он, удаляясь.

Обиженный Петька направился к тиру. «Вот мужское занятие, — думает. — А эти девчонки ох и воображают. И чего они воображают? Чего, спрашивается, они так воображают?»

После тира его почему-то вновь неудержимо потянуло к читальному залу. Скептически поплевывая и всячески оправдывая себя, он прошел три раза мимо читальни, конечно, просто так, от нечего делать. Глаза его сами собой высматривали ту самую девушку, но ее уже не было.

Перед самым вечером он вдруг поддается новому порыву и, рыцарским жестом протянув рубль, покупает большой красивый букет цветов. И снова ходит вразвалочку по аллейкам и терпеливо выискивает кого-то глазами. Кого бы это? Потом он встретил Генку и отдал ему этот букет. Генка был тронут.

Они зашли в штаб народной дружины — небольшую комнату в двухэтажном административном здании.

Здесь уже было человек десять. Некоторых Петька знал в лицо — это комсомольцы из его цеха. Ребята как на подбор — крепкие, стройные, модно одетые. Они весело, дружески приветствовали вошедших, особенно Осипова. Тот шутил, улыбался, пожимал приятелям руки. Чувствовалось — здесь его родная стихия.

— Рейда сегодня не будет, — сказал Генка. — Просто погуляйте с повязками. На первый раз. Нарушителей — сюда. Я побуду здесь.

Дружинники ушли. Петька с Осиповым остались в штабе. В комнате стоял лишь старый письменный стол да десяток венских стульев. На окне Петька заметил небольшой десятилитровый аквариум, в котором сновало несколько рыбок. Он прильнул к стеклу и долго наблюдал за быстрым кружением рыбок. Осипов листал книгу дежурств.

— Нравится? — спросил он, не отрывая глаз от общей тетради.

— Угу! — кивнул Петька. — Красивые.

— Если хочешь — возьми себе пару. Самца и самку. Это кардиналы. Водятся на Ямайке. Будет у тебя дома своя Ямайка. Здесь в столе лежит полиэтиленовый мешочек. В нем понесешь.

— Спасибо! — сказал Петька.

За время их дежурства в штабе особых происшествий в саду не было.

Правда, привели одного расфуфыренного малого с длинными патлами, который на главной аллее приставал к незнакомой девушке.

— В чем это выразилось? — уточнил Генка у двух дружинников, доставивших нарушителя в штаб.

— Схватил и поцеловал ее в губы, — усмехнувшись, сказал один из дружинников.

— А что я сделал плохого? — заверещал стиляга. — Ведь поцеловал, а не оскорбил. А она мне пощечину влепила. Я ведь не ответил…

— Правильно сделала. Думаешь, твой поцелуй — приятный подарок? Да он для нее хуже оскорбления. Оформляйте, ребята, как мелкое хулиганство…

Распатланного типа увели. Генка достал из хозяйственной сумки сверток и разложил на газете снедь — красные помидоры, пышный пучок зеленого лука, огурцы, котлеты, половину буханки мягкого пшеничного хлеба с золотистой корочкой. Ножиком ловко и быстро открыл банку балтийских килек.

У Петьки слюнки потекли. Генка позвал:

— Давай порубаем!

Они закусывали, толковали о том о сем. Вначале Петька церемонно обкусывал кильку, держа пальцами с двух сторон за головку и хвост. Потом надоело — стал отправлять рыбку в рот целиком и с хрустом жевать вместе с хвостом и головой. Казалось, что вкуснее этой кильки он в жизни ничего не едал.

В штаб, шумно разговаривая, зашли дружинники, и Генка предложил Петьке пойти вместе с ним подежурить. Они надели красные повязки и направились в сад.

В саду было все спокойно. Мирно сидели на скамейках и прогуливались по аллеям пожилые люди.

На танцплощадке под звуки вальса кружились легкие быстрые пары.

Осипов и Петька прогуливались, неторопливо переговаривались, в то же время бдительно наблюдали за порядком.

Они заглянули на танцплощадку, в бильярдную, в летний театр. Везде с ними уважительно здоровались билетерши и сразу же пропускали. Петька был преисполнен гордости.

— Гена, слышь, — обратился к Оснпову Петька. — А у тебя есть девчонка?

Генка на миг задумался, пожал плечами:

— Да как тебе сказать? Не знаю. Вроде есть и вроде нет, — серьезно сказал он. Не знал и не ведал Петька, что своим невинным вопросом коснулся святая святых Генкиного сердца. Тот мог, конечно, отшутиться или просто уклониться от ответа, но не захотел. — Нравится мне одна девушка.