Потом кто-то с улицы позвал отца. Тот оделся и ушёл.

Бориска задремал.

А когда вновь проснулся, увидел: в избе собрались старые стеклодувы. Из разговоров он понял, что в селе произошло нечто важное. Управляющий стекольным заводом получил от хозяина из столицы телеграмму срочно упаковать самый ценный хрусталь и выехать к польской границе. Приказчики в темноте нагрузили повозки и поехали на станцию. А по пути загасили в гуте печи. И сегодня, впервые за столько лет, стеклодувы не пойдут на работу.

Дядька Михаила говорил:

— Мерзавцы! Чуют, что их время кончается, вот и безобразничают! Ничего, скоро придёт новая власть...

Осенний день 1917 года Бориска хорошо запомнил.

В село прибыл вооружённый отряд. Красногвардейцы приехали на тачанках, под развевающимся красным знаменем. У них были винтовки и наганы. А грудь крест-накрест перетягивали пулемётные ленты.

Тачанки остановились на большой площади. Здесь был назначен митинг. Пришли мастера со своими жёнами и детьми. Многие на грудь прикололи алые банты.

В России победила революция. И алый цвет стал символом революции. Это был цвет знамени победившего пролетариата, цвет крови, пролитой за свободу.

У Бориски не было алого банта. И тогда он приколол на грудь алую розу. Получилось ещё лучше, потому что алой розы больше ни у кого не было. В ту глубокую осеннюю пору розы давно отцвели. Только у Ярёминых на окошке в горшке почему-то вдруг вторично зацвёл кустик. Взрослые глядели на украшенную цветком Борискину курточку и хвалили его:

— Ай да Бориска! Ай да маленький революционер!

На площади все собрались послушать, что скажет комиссар.

— Товарищи стеклодувы, — говорил он, — власть буржуев кончилась. По всей стране рабочие и крестьяне отбирают у помещиков и капиталистов фабрики, заводы и земли и прогоняют хозяев прочь. Больше не будут богатеи издеваться над простыми людьми. Народная власть передаёт фабрики, заводы и земли в руки тех, кто на них трудится. Теперь гута принадлежит вам, стеклодувы. Зажигайте в ней огонь и работайте.—Комиссар обвёл рукой вокруг. — Вся эта земля, и лес, и речка — тоже ваши. Владейте ими, как настоящие хозяева.

Тогда же на митинге выбрали новую, народную, власть в селе —

Рабочий Совет. В него вошли самые лучшие стеклодувы.

Первое, что сделал Рабочий Совет, — отправил всех ребятишек, кому уже исполнилось восемь лет, в школу.

Бориске исполнилось уже восемь лет, и он пошёл в первый класс. Он не умел ни читать, ни писать. А считал только до двадцати — сколько пальцев на руках и ногах.

— Повезло тебе, дружок, — сказал дядька Михаила. — Ты знаешь, сколько моему отцу пришлось кланяться сельскому дьячку, чтобы тот меня грамоте научил? А сколько денег он ему перетаскал за каждый мой урок, сколько хрустальных подарков понавыдувал — не пересчитать! А теперь всё в нашем селе есть, чтобы стать грамотным да знающим. Видишь, прислали хороших учителей. Книж-ки бесплатные выдали. Только учись. Не ленись. Потом уж в гуту перейдёшь.

Дядька Михайла, человек с виду суровый и нелюдимый, очень заботился о маленьком племяннике. При виде Бориски его хмурые насупленные брови распрямлялись, взгляд теплел и худое, в глубоких морщинах лицо расплывалось в улыбке.

— Набирайся ума-разума, Бориска В жизни всё пригодится. Чем больше знает стеклодув, тем лучше спорится дело в его руках.

Бориске в школе понравилось. На первом же уроке учительница стала рассказывать детям о стекле.

- А кто может сказать, — спросила она, — как люди сделали самое первое стекло?

Бориска и другие ребята молчали. Вот так-то! Сколько историй про стекло они знали, а откуда оно появилось — не слыхали!

И тогда учительница рассказала легенду, как давным-давно, несколько тысячелетий назад с моряками Древней Финикии случилось такое приключение. Они плыли по морю в далёкую страну, везли на корабле огромные куски соды, которую применяли для стирки белья.

Внезапно налетела буря и заставила их укрыться в песчаной бухте. Финикийские купцы сошли на берег и прямо на песке разожгли костры. Хотели согреться и сварить похлёбку. Искали вокруг камни, чтобы установить котлы над огнём. Да не нашли.

Тогда один моряк предложил поставить котлы на куски соды.

Так и сделали. Приготовили моряки ужин. Поели и, не затушив костры, легли спать.

А утром, когда проснулись, увидели, что сода сплавилась с песком и образовались блестящие прозрачные слитки.

Такого материала финикийцы нигде раньше не видели. Как гласит легенда, это и было самое древнее стекло.

Про первых стекольных мастеров на Руси учительница рассказала, что они научились раньше всего делать красивые стеклянные пластиночки, из которых выкладывались мозаичные картины в храмах.

Древние стеклоделы ещё изготавливали разноцветные стеклянные бусы и браслеты. Эти украшения дорого ценились, и их чаще всего могли носить только княжеские жёны.

— А про муранских мастеров вы сказку знаете? — спросил Бориска учительницу,

— Какая же это сказка, Бориска! — удивилась она. — В тринадцатом веке на острове Мурано действительно жили замечательные мастера-стеклодувы. Но ни один муранский рецепт не сохранился. Только изделия муранцев остались. В петроградском музее, Эрмитаже, хранится несколько кубков и ваз, которые выдували муранские стеклодувы. Это очень красивые вещи.

Ещё учительница рассказала про знаменитого русского учёного

Михаилу Ломоносова.

— До него никаких правил, как варить стекло, не было. Мастера заваривали стеклянную массу по семейным рецептам. Никто, например, не мог объяснить, почему от извести стекло делается более прозрачным? Почему оно окрашивается в светло-коричневый цвет, если всыпать в горшок немного ржаной муки? Почему стекло получается тёмно-бурым, если в кипящую массу опустить свежую бычью печень?

Учительница показала ребятам портрет Ломоносова и сказала: — Ломоносов не был стеклодувом, и поэтому он не стал описывать, как выдувать стекло. Эти секреты разгадать могут только опытные мастера. Только у них можно научиться делать вазы, похожие на муранские.

Потом она прочла стихи Ломоносова о стекле:

Прошло четыре года.

Каждый день после уроков Бориска с товарищами заходил в гуту и по-прежнему останавливался у решётчатых ворот. Стеклодувы ребят никогда не прогоняли. Дядька Михайла всякий раз загадочно поглядывал в их сторону и помалкивал пока...

Но однажды спрыгнул дядька Ми-хайла с деревянного помоста и направился к бочке с холодной водой, чтобы освежиться. Брызгал-брызгал себе на лицо и грудь студёную воду, а потом, не вытершись, направился к ребятам.

— Здорово, воробьи! Не надоело ворота ломать?

— Мы не ломаем, — ответил за всех самый шустрый — Васька Гордеев.

— Получили табели? — спросил дядька.

— Получили, — опять вылез наперёд Васька.

— «Колов» много?

— Ну что вы, дядя Виртузов! Мы не такие.

— А у моего племянника, Бориса, двойки есть?

— Нет, — ответил всё тот же Васька. — Он лучше всех учится. И учительница его хвалит.

— Хвалит, говоришь? За что?

— Он больше всех знает. В библиотеке почти все книжки прочёл.

Бориске стало стыдно, что он сам за себя не может ответить. Как будто язык у него отнялся. И зол же он был в эту минуту на Ваську! Вечно тот лезет вперёд. Своими отметками похвалиться не может, так чужими.

Бориска был старшим в компании. Но заводилой всегда оказывался Васька Гордеев. И взрослые с ним охотнее вступали в разговоры. Вот и сейчас дядька Михайла с ним только и говорит, словно не он, Бориска, был племянником этого уважаемого всеми мастера, а всё тот же Васька.