— А по-моему, устаз, дело это чисто политическое! — раздался вдруг чей-то голос в дверях.
В кабинет неслышно вошел человек среднего роста, лет тридцати, с осунувшимся, усталым лицом и воспаленными, скорее всего от постоянного недосыпания, глазами, которые пристально смотрели из-под густых бровей. Этот строгий взгляд никак не вязался с мягкими чертами чуть одутловатого лица и по-детски пухлыми губами, над которыми чернели небольшие, аккуратно подстриженные усики.
Его приход явился, очевидно, неприятным сюрпризом для Бараи, который нервно заерзал в своем кресле, утратив вдруг свой апломб и уверенность.
Некоторое время они молча вглядывались друг в друга, словно прикидывая, какую лучше применить тактику в сложившейся ситуации. Бараи попытался было уклониться от предложенного ему боя и, натянуто улыбнувшись, с наигранным удивлением воскликнул:
— О, кого я вижу! Аллах, аллах, хоть бы предупредили меня о вашем приходе, уста[15]!
— Зачем? Не обязательно!.. Насколько я понимаю, вы говорите о деле, которое носит отнюдь не юридический, а политический характер, устаз. Конечно, лично вам выгодно его замолчать. Но это вам не удастся. Дело, по-моему, приняло уже слишком широкую огласку. Не пора ли внести в него ясность? Не понимаю, при чем здесь высшие сферы, о которых вы разглагольствуете? Не лучше ли нам опуститься на землю?
Бараи совсем неуместно и как-то неестественно громко засмеялся. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Поднявшись из-за стола, он подошел к нежданному визитеру и, обняв его за плечи, представил мне:
— Прошу, знакомьтесь — инженер Омар Шабини, начальник цеха ткацкой фабрики. Член нашего уездного комитета АСС. Видите, какие у нас люди! Сила нашего Арабского социалистического союза именно в том, что он объединяет рабочих и крестьян. Это нечто совершенно новое в политической жизни нашей страны. Разве раньше можно было встретить таких людей в организации освобождения или, скажем, в Национальном союзе? Не так ли, сеид инженер?..
Омар, с усмешкой выслушав речь Бараи, приветствовал меня кивком головы.
— Должен уточнить, я не инженер, а мастер на ткацкой фабрике. А то, что я член комитета, — это верно. Даже двух комитетов — фабричного и уездного… Извините, что я вклинился в вашу беседу. Да, устаз Бараи прав в том отношении, что сейчас мы сталкиваемся с некоторыми совершенно новыми явлениями в политической жизни страны. И явления эти вызваны прежде всего тем, что борьба в нашей стране между старым и новым становится все более острой и трудной. Нам приходится бороться не только против феодальных пережитков и капиталистических элементов, но и давать решительный отпор правым и левым оппортунистам. Правые оппортунисты разоблачили сами себя. Их подлинное лицо теперь ясно всем. Они почти обезврежены. Так что опасность справа, можно сказать, ликвидирована. А вот левые оппортунисты представляют сейчас, по моему мнению, серьезную опасность, потому что многие из них, прикрываясь революционными фразами, сумели закрепиться на руководящих постах и вносят разлад в наши ряды. Это наш скрытый враг, и поэтому он вдвойне опасен. Взяв на вооружение социалистические лозунги, они действуют сообща с правыми. Наглядным примером этому может служить как раз то дело, о котором вы говорите. Для обсуждения создавшегося положения я требую созвать экстренное заседание уездного комитета, который должен выявить лиц, виновных в аресте устаза Абдель-Максуда, Абдель-Азима, Салема и Хиляля. Я считаю, что их арестом брошен вызов всем поборникам революции, и требую строгого наказания каждого, кто причастен к этому позорному делу…
— Браво, уста Омар, браво! — все с той же деланной улыбкой воскликнул Бараи. — Ты, я вижу, даже знаешь их имена! Похоже, ты действительно в курсе дела. И пришел, наверное, сюда прямо с работы — без отдыха, — чтобы обсудить эту жгучую проблему, которая касается живых людей. Ты настоящий социалист, настоящий революционер! Единственно, что тебе мешает, — это излишняя горячность. Я бы сказал, твой крайний экстремизм. Истинный революционер должен быть выдержанным, хладнокровным. Прежде чем судить о чем-то, он все должен продумать, все взвесить. Иначе он способен причинить только вред социализму. Да, мы строим социализм и не потерпим отклонений. Социализму чужды перегибы и крайности!
— Где это вы нахватались таких слов? — перебил его Омар. — Ведь это не ваши мысли. Вам они нужны только для того, чтобы замаскировать свою ненависть к социализму!
— Ну, этого я не потерплю! Не позволю! — взорвался Бараи. — Вы не имеете права бросаться подобными обвинениями! Вы должны извиниться передо мной! Или вы ответите за них! Это не просто оскорбление, это — враждебный выпад!..
Атмосфера явно накалялась. Но чем больше выходил из себя и терял самообладание Бараи, тем спокойнее и увереннее становилось у меня на душе, я чувствовал, как постепенно, словно сам по себе начал исчезать тот неприятный осадок, который накопился от бесполезной и тягостной беседы с этим псевдосоциалистом.
— Я требую, чтобы ты немедленно извинился! — продолжал наскакивать адвокат на Омара, умерив, правда, несколько свой пыл и переходя снова на «ты». — Твой экстремизм становится уже истеричным. У тебя появляются опасные тенденции, навеянные, очевидно, какими-то ветрами из-за рубежа. Я не могу мириться с подобными оскорблениями!
— А с несправедливостью, подрывающей у людей веру в социализм, ты можешь мириться? — парировал Омар. — Ты понимаешь, что значит в наше время арестовывать ни в чем не виновных, честных борцов за социализм и бросать их без суда и следствия в тюрьму? Это, каждому понятно, делается специально для того, чтобы опорочить идеи социализма. Лишить человека в наше время свободы — значит убить в нем веру в социализм. Для народа социализм — это прежде всего свобода. Эти два понятия для него как одно целое, они взаимно связаны. А вы своими полицейскими методами хотите переубедить людей, запугав произволом и террором. Тем самым вы надеетесь оттолкнуть их от социализма, создать обстановку страха, посеять в людских сердцах неверие, очернить идеалы социализма и лишить человека самого дорогого, что у него есть, — надежды и цели. Вы ратуете на словах за увеличение национального богатства, за рост производительных сил, за повышение производительности труда. Но этого невозможно добиться, если человек не знает, во имя чего, ради какой конечной цели он должен трудиться.
В практике строительства социализма уже накоплен достаточный опыт, и он говорит о том, что нарушение демократических свобод, как правило, ведет к приостановке социалистического развития. Вы, очевидно, именно этого и добиваетесь. Таких, как вы, немного, но каждый из вас старается принести как можно больший вред делу социализма. Не гнушаясь любыми недозволенными методами, вы пытаетесь защищать свои собственные интересы. Вам наплевать на социализм. Но вы пыжитесь доказать, что только вы являетесь истинными социалистами. Позволь, однако, тебя спросить, какой такой ты социалист, если наплевательски относишься к людям, унижаешь, топчешь их человеческое достоинство? Думаешь, все тебе сойдет с рук? Нет, ошибаешься! Свобода — это сердцевина социализма. Вы же хотите выхолостить его, лишить людей права свободно выражать свое мнение. Вас пугает, что они могут разоблачить таких, как ты, оппортунистов, представителей так называемого нового класса, которые цепляются за свои привилегии и заботятся только о своих личных интересах. Поэтому-то вы и боитесь встретиться лицом к лицу с рабочим и крестьянином или вести открытую дискуссию с представителями честной, трудовой интеллигенции. Куда проще, конечно, любого, кто станет вам поперек дороги или поднимет против вас голос, обвинить в измене социализму и запрятать в тюрьму, лишить свободы. Сами же вы хотели бы только паразитировать на социализме…
— Хватит! — не выдержав наконец, взорвался Бараи. — Я известный и всеми уважаемый адвокат и не позволю, чтобы меня оскорбляли выскочки из рабочих и обвиняли чуть ли не в подрывной деятельности против социализма. Я, если хочешь знать, приношу социализму в тысячу раз больше пользы, чем ты, потому что обществу в период строительства социализма прежде всего нужны специалисты высокой квалификации, обладающие знаниями и опытом. Ведь социализм — это такой общественный строй, который должен наиболее полно удовлетворить духовные и материальные потребности людей в условиях социальной справедливости и экономического процветания…
