Сальватор сделал легкое движение.
– Вот как? Продолжайте!
– Да, убить Ихтиандра, – на этом больше всего настаивал епископ, хотя он и ни разу не произнес слова «убить». Мне дали яду, кажется, цианистого калия. Сегодня ночью я должен подмешать яд к воде в баке Ихтиандра. Тюремный врач подкуплен. Он установит, что Ихтиандра погубила произведенная вами операция, превратившая его в амфибию. Если я не выполню приказа, со мною поступят очень жестоко. А ведь у меня семья… Потом они убьют и меня, и никто не будет знать этого. Я весь в их руках. У меня в прошлом преступление… небольшое… почти случайное… Все равно я решил бежать и все уже подготовил к побегу. Но я не могу, не хочу убивать Ихтиандра. Спасти обоих – вас и Ихтиандра – в такой короткий срок трудно, почти невозможно. Но спасти вас одного я могу. Я все обдумал. Мне жалко Ихтиандра, но ваша жизнь нужнее. Вы сможете создать своим искусством другого Ихтиандра, но никто в мире не создаст другого такого Сальватора.
Сальватор подошел к смотрителю, пожал его руку и сказал:
– Благодарю вас, но для себя я не могу принять этой жертвы. Вас могут поймать и будут судить.
– Никакой жертвы! Я все обдумал.
– Подождите. Я не могу принять для себя этой жертвы. Но если вы спасете Ихтиандра, вы сделаете для меня больше, чем если бы вы освободили меня. Я здоров, силен и везде найду друзей, которые помогут мне вырваться на свободу. А Ихтиандра необходимо освободить немедленно.
– Я принимаю это как ваш приказ, – сказал смотритель.
Когда он вышел, Сальватор улыбнулся и проговорил:
– Так лучше. Пусть же яблоко раздора не достанется никому.
Сальватор прошелся по комнате, тихо прошептал: «Бедный мальчик», подошел к столу, что-то написал, затем подошел к двери и постучал.
– Позовите ко мне смотрителя тюрьмы.
Когда смотритель явился, Сальватор сказал ему:
– Еще одна просьба. Не можете ли вы устроить мне свидание с Ихтиандром – последнее свидание!
– Нет ничего легче. Из начальства никого нет, вся тюрьма в нашем распоряжении.
– Отлично. Да, еще одна просьба.
– Весь к вашим услугам.
– Освободив Ихтиандра, вы сделаете для меня очень много.
– Но вы, профессор, оказали мне такую услугу…
– Допустим, что мы в расчете, – прервал его Сальватор. – Но я могу и хочу помочь вашей семье. Вот записка. Здесь только адрес и одна буква: S – Сальватор. Обратитесь по адресу. Это верный человек. Если вам нужно будет временно укрыться, будете нуждаться в деньгах…
– Но…
– Никаких «но». Ведите меня скорее к Ихтиандру.
Ихтиандр удивился, когда в камере появился Сальватор.
Ихтиандр никогда не видел его таким грустным и нежным, как в этот раз.
– Ихтиандр, сын мой, – сказал Сальватор. – Нам придется расстаться с тобою скорее, чем я думал, и, может быть, надолго. Твоя судьба беспокоила меня. Тебя окружают тысячи опасностей… Если ты останешься здесь, ты можешь погибнуть, в лучшем случае оказаться пленником Зурита или другого подобного хищника.
– А ты, отец?
– Суд, конечно, осудит меня и упрячет в тюрьму, где мне придется просидеть, наверно, года два, а может быть, и больше. Это время, пока я буду в тюрьме, ты должен находиться в безопасном месте и как можно дальше отсюда. Такое место есть, но оно очень далеко отсюда, по другую сторону Южной Америки, на запад от нее, в Великом океане, на одном из островов Туамоту, или, иначе, Низменных островов. Добраться туда тебе будет нелегко, но все опасности пути несравнимы с теми, которым ты подвергаешься здесь, дома, в заливе Ла-Плата. И все же легче добраться и найти эти острова, чем избежать здесь сетей и ловушек коварного врага.
Какой путь тебе начертать? Ты можешь направиться туда, на запад, обогнув Южную Америку с севера или с юга. Оба пути имеют свои достоинства и свои недостатки. Северный путь несколько длиннее. Кроме того, избрав этот путь, тебе пришлось бы плыть из Атлантического в Тихий океан через Панамский канал, а это опасно: тебя могут поймать, в особенности на шлюзах, или же – при малейшей твоей неосторожности – тебя может раздавить корабль. Канал не слишком широк и не глубок: наибольшая ширина – девяносто один метр, глубина – двенадцать с половиной метров. Новейшие глубокосидящие океанские пароходы могут почти что касаться дна своим килем.
Зато ты все время плыл бы в теплых водах. Кроме того, от Панамского канала идут на запад три большие океанские дороги: две – к Новой Зеландии, одна – к островам Фиджи и далее. Выбрав средний путь и следя за пароходами, а может быть, и прицепляясь к ним, ты добрался бы почти что до места. По крайней мере оба пути к Новой Зеландии захватывают зону архипелага Туамоту. Тебе пришлось бы только подняться немного севернее.
Путь через южную оконечность ближе, но зато там ты будешь плыть в холодных южных водах, у границы плавающих льдов, в особенности же если ты обогнешь мыс Горн на Огненной Земле – самую южную оконечность Южной Америки. Магелланов же пролив необычайно бурный. Для тебя он, конечно, не так опасен, как для кораблей и пароходов, но все же опасен. Для парусных кораблей он был настоящим кладбищем. На востоке он широк, на западе – узок и усеян скалами, островками. Сильнейшие западные ветры гонят воду на восток, – значит, тебе навстречу. В этих водоворотах даже ты можешь разбиться и под водой.
Поэтому я советую тебе лучше удлинить путь и обогнуть мыс Горн, чем плыть через Магелланов пролив. Вода океана становится холодней постепенно, и я надеюсь, что ты постепенно привыкнешь и останешься здоров. О запасах пищи тебе нечего заботиться, – она всегда под руками, так же как и вода. Ты с детства привык пить морскую воду без всякого вреда для здоровья.
Найти путь от мыса Горн к островам Туамоту тебе будет несколько труднее, чем от Панамского канала. От мыса Горн на север нет широких океанских дорог с большим пароходным движением. Я укажу тебе точно долготу и широту; ты определишь их по специальным инструментам, сделанным для тебя по моему заказу. Но эти инструменты несколько загрузят тебя и свяжут свободу движения…
– Я возьму с собою Лидинга. Он будет нести на себе груз. Разве могу я расстаться с Лидингом? Он, наверно, и так истосковался по мне.
– Неизвестно, кто по ком больше, – снова улыбнулся Сальватор. – Итак, Лидинг. Отлично. До островов Туамоту ты доберешься. Тебе останется найти уединенный коралловый остров. Вот примета: на нем высится мачта, а на мачте, в виде флюгера, – большая рыба. Нетрудно запомнить. Быть может, ты затратишь на поиски этого острова месяц, и два, и три – не беда: вода там теплая, устриц довольно.
Сальватор приучил Ихтиандра терпеливо слушать, не перебивая, но когда Сальватор дошел до этого места своих объяснений, Ихтиандр не удержался:
– И что же я найду на острове с флюгером-рыбой?
– Друзей. Верных друзей, их заботу и ласку, – ответил Сальватор. – Там живет мой старый друг – ученый Арман Вильбуа, француз, знаменитый океанограф. Я познакомился и подружился с ним, когда был в Европе много лет тому назад. Арман Вильбуа интереснейший человек, но сейчас у меня нет времени рассказать тебе о нем. Надеюсь, ты сам узнаешь его и ту историю, которая привела его на одинокий коралловый остров в Тихом океане. Но сам он не одинок. С ним живет его жена, милая, добрая женщина, сын и дочь – она родилась уже на острове, ей теперь должно быть лет семнадцать, а сыну лет двадцать пять.
Они знают тебя по моим письмам и, уверен, примут тебя в свою семью как родного… – Сальватор запнулся. – Конечно, тебе придется теперь большую часть времени проводить в воде. Но для дружеских свиданий и бесед ты сможешь выходить на несколько часов в день на берег. Возможно, что твое здоровье поправится и ты сможешь по-прежнему оставаться на воздухе так же долго, как и в воде.
В лице Армана Вильбуа ты найдешь второго отца. А ты будешь ему незаменимым помощником в его научных работах по океанографии. Уже то, что ты знаешь об океане и его обитателях, хватило бы на десяток профессоров. – Сальватор усмехнулся. – Чудаки-эксперты спрашивали тебя на суде по шаблону, какой сегодня день, месяц, число, и ты не мог ответить просто потому, что все это не представляло для тебя интереса. Если бы они спросили хотя бы о подводных течениях, температурах воды, солености в Ла-Платском заливе и его окрестностях, – из твоих ответов можно было бы составить целый научный том. Насколько же больше ты сможешь узнать, – и потом сообщить свои знания людям, – если твоими подводными экскурсиями будет руководить такой опытный человек и блестящий ученый, как Арман Вильбуа. Вы оба, я уверен в этом, создадите такой труд по океанографии, который составит эпоху в развитии этой науки, прогремит на весь мир. И твое имя будет стоять рядом с именем Армана Вильбуа, – я знаю его, он сам настоит на этом. Ты будешь служить науке и тем самым всему человечеству.
