Сегодня наше общество несколько видоизменилось. Там и тут довольно часто руководители разных уровней стараются урвать для себя побольше от общего пирога, без всякой совести.

Он же, будучи уже первым секретарем, имея в семье двух дочерей, получил «благоустроенное жилье»: две комнаты с подселением в трехкомнатной малогабаритной квартире. Проблемно в те годы было приобрести легковой автомобиль, но горкому партии областной комитет машины выделял регулярно. Он не покупал себе машину, по той причине, что «этому нужнее». И только в последние годы своей партийной работы, после дружеской критики друзей («Ты о чем думаешь, ведь уйдешь с этой должности, и ничего не получишь!) приобрел свой первый и последний автомобиль — желтую «копейку».

Во многом благодаря деятельности Виталия Федоровича, город Ирбит в честь своего 350-летия в 1981 году был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а мотоциклетный и стекольный заводы — орденами «Знак Почета». Первоначально в документах на награждение города к юбилею предполагался орден «Знак Почета». Но где-то там, «вверху», решили по-другому, и город получил орден более высокого достоинства, да еще и два завода были отмечены. Его коллеги вспоминают, как он радовался этому обстоятельству.

Родина по достоинству оценила вклад самого Виталия Федоровича в развитие города, вручив ему ордена Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», многие медали.

В 2008 году решением городской думы ему было присвоено звание «Почетный гражданин города Ирбита». Заслуженно и по праву.

Виталий Федорович был хорошим мужем, заботливым отцом и любящим дедом.

Он заслужил добрую память своих земляков, товарищей по работе, родных и близких людей.

Село Пьянково — одно из самых больших в нашем районе. Откуда такое исконно русское название, неизвестно, но уж, конечно, не от того, что люди там живут только пьяные. Те же, о ком пойдет речь, в эту категорию точно не входят. Моя версия названия — от цветущей вокруг черемухи, пьянящей и дурманящей по весне своим неповторимым запахом.

До начала пятидесятых (пока не началось укрупнение) в деревне было три самостоятельных колхоза: имени 12 декабря — на горе, место до сих пор называют Гляденово, «Красный луч» и имени Молотова — это на другом берегу Панастровки. В каждом колхозе свой тракторный отряд, фермы, свое правление и председатель. Сельсовет же, сельпо, клуб, школа, церковь — едины на все три колхоза. Мои герои, семья Свалухиных, жили и работали в колхозе имени Молотова с начала его образования, да и предки их жили здесь еще до революции.

Иван Гаврилович и Ксения Евсеевна — коренные пьянковчане. Родились, выросли здесь, создали семью, подняли на ноги пятерых детей. Оба работали в колхозе. В первые дни войны Иван Гаврилович ушел на фронт, в мае 194З года был комиссован по состоянию здоровья, а через полгода его не стало.

Старший сын Григорий — высокий, красивый парень, молодежный заводила, комсомольский секретарь, лучший песенник на деревне, двадцатилетним вслед за отцом ушел на фронт. Таким он и остался в памяти родных и земляков. После призыва прошел кратковременное обучение военному делу в Камышлове — и в бой.

28 марта 1943 года после длительного перерыва от Григория пришло сразу четыре письма: «Извините, что долго не писал. Целых три месяца не выходили из боя. Устал смертельно и, кажется, за это время постарел и поседел. Вот проведу сейчас партийное собрание — и спать!».

Как позднее рассказывал один из сослуживцев, он действительно провел это свое последнее партийное собрание и ушел в землянку отдыхать. Через несколько минут началась страшная бомбежка. Землянку накрыло многотонной земляной глыбой. Так и остался в смоленской земле, в деревне Дурово Сафоновского района, старший лейтенант, замполит стрелковой части Григорий Свалухин.

Гибель сына окончательно подкосила здоровье Ивана Гавриловича. Не суждено было увидеть своего отца тогда еще не родившейся Маргарите, а ее маме услышать песню «Еще не вся черемуха тебе в окошко брошена…» Может, в песне были бы другие слова, вернись он домой. Сегодня и Маргарита уже бабушка, вырастила троих детей, и уже уверенно шагают по земле шестеро ее внуков. Не зря жил Григорий Свалухин, спел свою песню, Родину закрыл собою.

Надежда Ивановна, старшая из сестер, трудиться начала рано, как и большинство подростков того времени. Будучи школьницей, работала с отцом на сенокосилке, боронила на лошадях. 3имой 41-го, перед самой войной, ее с подругами направили на учебу в Горкинскую МТС. Собрали дома продукты, мешок на плечо и пешком за тридцать километров. Так она стала трактористкой. Работать пришлось на тракторах «ЧТ3», «ХТЗ» — гремучих машинах на огромных железных колесах со штырями, без какой-либо крыши над головой и защиты от пронизывающего ветра.

Мужчины ушли на фронт, остались одни подростки — девичья тракторная бригада. Работали — дай бог здоровому мужику. Пахали по двенадцать часов в сутки. Остановят трактор на несколько минут, перекусят всухомятку и снова за рычаги. Если в поле застанет гроза, трактор оставят, а сами убегут, в траву лягут, переждут. Не однажды ночью видела Надежда крадущихся за плугом волков, поедающих мышей. Трудно сказать, какие силы удерживали девочку, чтобы не сорваться и не убежать, продолжать работу, преодолевая страх. Можно представить ее состояние, когда как-то ночью на опушке леса она увидела фигуру в белом. Оказалось, женщина-киномеханик, из эвакуированных, заблудилась, трое суток плутала по лесу, вышла на шум трактора.

3имой было еще тяжелее. Ремонт девчонки делали сами — в мороз, под открытым небом. Железо липнет к рукам, кожу обжигает, сил не хватает заржавевшие гайки открутить, хоть плачь, а помочь некому. Если ломалась какая-нибудь деталь, отправлялись в Горки пешком по морозу, да еще с какой-нибудь тяжеленной тракторной деталью. Чтобы запустить забарахливший двигатель старенького автомобиля, водитель пользуется рукояткой, крутит ее, крутит в поте лица, да еще с набором чисто русских выражений. Трактор, на котором работала Надежда, так и заводился, только не рукояткой, а с «пускача»: дергаешь его, дергаешь…

После двенадцати часов изнурительной работы, казалось бы, только до подушки добраться. Нет, в клуб гармошка зовет. А то еще и в Xарлово, за восемь километров, на «круг» убегут. Иногда на танцы являлись измазанные машинным маслом, забывали умыться-то, ведь дети еще совсем, да и зачем умываться-то — с раннего утра в поле. На то она и молодость, чтобы спать по три-четыре часа в сутки, умываться росой и… работать. По вечерам, когда ехали с поля, пели песни, больше грустные, со слезой.

А наша Надя, когда, бывало, накатит грусть да тоска, остановит трактор в поле около кладбища, добежит до могилы отца, поплачет, глядишь и полегчает…

В 1950 году встретила своего суженого, который вернулся после семи с половиной лет службы в армии (служил на севере в охране ГУЛАГа; когда находился в состоянии «выпивши», всегда вспоминал «дело врачей» и пел: «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем…»). Вместе с ним Надюша уехала в Ирбит.

Не подарок был Михаил Алфеевич Шихов в жизни — любил выпить, но никто не слышал от нее жалоб, ей даже на ум не могло прийти, что можно что-то изменить. Так и жила. Любила его.

Надежда устроилась на работу на главный конвейер мотозавода. Тридцать пять лет собирала мотоциклы. В те годы конвейер работал с полной нагрузкой, практиковали продленные смены, работу в выходные дни, редкий Новый год сборщики встречали не на конвейере. Надежда Ивановна была настоящим асом сборочного дела, освоила все сборочные операции — и мужские, и женские. Сколько мотоциклов собрала она за свою жизнь, сколько километров натопала, шагая за конвейером? Никто не сосчитает. Да и надо ли?!

Летит время. Дети уже солидные люди. Люба — в Перми, бухгалтер, уже на заслуженном отдыхе. Владимир — в Ирбите, сварщик самого высокого разряда. Выросли внуки, да и правнучки растут не по дням, а по часам. А Надежда Ивановна в горькую ли, в радостную ли минуту ехала в Пьянково, в свой родной дом — дом, построенный дедом.