Тут принцесса заметила, что Киин обращается к ней.

— Что, дядя?

— Я спросил, не хочешь ли ты осмотреть Каи. Ты здесь уже несколько дней, пора познакомить тебя с городом. Уверен, что Люкел с удовольствием покажет тебе достопримечательности.

Молодой человек развел руками.

— Извини, отец. Я бы с радостью поводил нашу прекрасную кузину по Каи, но мы с Джаллой наметили встречу с одним из купцов; собираемся обсудить закупку шелка для продажи в Теоде.

— Вы пойдете вдвоем? — удивилась Сарин.

— Конечно. — Люкел бросил на стол салфетку и поднялся. — Джалла торгуется с заразительным пылом.

— Единственная причина, по которой он на мне женился, — с улыбкой добавила свордийка. — Люкел — истинный купец. Во всем ищет выгоду, даже в браке.

— Правильно, — засмеялся он, взяв жену под руку. — То, что она красавица и умница, мне даже и не пришло в голову. Спасибо за обед, отец, великолепно приготовлено. Всем хорошего дня.

Пара удалилась, не отрывая друг от друга взгляда. Даорн озвучил их выход, делая вид, что его тошнит.

— Фу. Папа, поговори с ними. Они такие приторные, что еда в горло не лезет.

— Наш дорогой братец совсем спятил, — согласилась Кэйс.

— Будьте терпеливыми, дети, — прервал их Киин. — Люкел женат всего месяц. Дайте ему немного времени, и он станет прежним.

— Я надеюсь, — протянула Кэйс — Меня от него тошнит.

Хотя Сарин не сказала бы, что девочка выглядит нездоровой: она набросилась на еду с прежним ожесточением.

Сидящий рядом с принцессой Адиен продолжал бормотать себе под нос. Его речь не отличалась разнообразием, в ней мелькали в основном числа да иногда проскальзывало слово «Элантрис».

— Я бы хотела осмотреть город, дядя. — Бормотание мальчика напомнило Сарин о ее давнем желании. — Особенно Элантрис. Я хочу увидеть, из-за чего ведется столько яростных споров.

Киин потер подбородок.

— Ну, — медленно произнес он. — Думаю, что близнецы покажут тебе округу. Они знают, как добраться до Элантриса, а заодно я ненадолго от них избавлюсь.

— Близнецы?

Киин улыбнулся.

— Так их прозвал Люкел.

— Мы ненавидим, когда нас так называют, — отрезал Даорн. — Мы не близнецы — мы совсем не похожи.

Сарин пристально оглядела обоих детей, одинаковые копны их светлых волос, упрямые лица, и тоже улыбнулась.

— Ни капельки не похожи, — подтвердила она.

Стена Элантриса нависала над Каи, как суровый часовой. Только оказавшись у подножия, принцесса осознала, насколько внушителен город. Она была во Фьердене, и ее поразили укрепленные города-крепости этой страны, но они не шли ни в какое сравнение с Элантрисом. Стена была настолько высокой, ее поверхность настолько гладкой — с первого вгляда становилось ясно, что ее создавали руки не обычных людей. Всю протяженность стены покрывали высеченные эйоны, многие из которых Сарин не смогла опознать, а она полагала себя хорошо образованной.

Дети подвели ее к массивному ряду ступенек, взбегавших к вершине стены. Великолепно обработанная, с многочисленными арками и смотровыми площадками, лестница производила царственное впечатление. А также наводила на мысли о заносчивости. Ступеньки определенно строились одновременно с городом, а значит, стена возводилась не как мера защиты, а для обособления. Только необычайно уверенные в себе люди решат создать непреодолимое укрепление, а потом пристроить снаружи лестницу.

Их уверенность в себе оказалась необоснованной, так как Элантрис пал. И все же, напомнила себе принцесса, не захватчики овладели городом, но что-то иное, непонятое до сих пор — реод.

Сарин остановилась на половине подъема, облокотилась на перила и оглядела с высоты Каи. Городок казался младшим братом Элантриса: он изо всех сил старался доказать свою значительность, но все равно проигрывал огромному соседу. В другом месте здания могли бы выглядеть внушительно, но по сравнению со спокойным величием Элантриса казались крохотными шавками.

«Шавки или нет, — напомнила себе принцесса, — мне надо сосредоточиться на Каи. Дни Элантриса в прошлом».

Несколько шаров света парили с наружной стороны стены — первые сеоны, увиденные ею в Арелоне. Сначала она обрадовалась, но потом припомнила слухи. Раньше шаод не затрагивал сеонов, но с падением города все изменилось; теперь, когда шаод забирал человека, его компаньон терял разум. Они кружились без цели и смысла, как потерянные дети, держась неподалеку от попавших в Элантрис хозяев.

Сарин отвернулась от сеонов, кивнула детям и продолжила подъем. Ее задачей бесспорно оставался Каи, но принцессе хотелось увидеть великий город, прочувствовать его былую славу.

Поднимаясь, она провела рукой по высеченному на стене эйону. Линии равнялись ширине ее ладони, и нигде не чувствовалось швов. Она читала, что стена представляет собой небывалой величины монолит.

Только сейчас его участки крошились и трескались, особенно ближе к вершине. Чем выше они поднимались, тем больше им встречалось мест, где отсутствовали крупные куски камня, оставив за собой рваные раны, похожие на следы гигантских челюстей. Но ничто не могло испортить вида со стены — от него захватывало дух.

— Ох. — У Сарин закружилась голова.

Даорн настойчиво потянул ее за платье.

— Не подходи к краю.

— Все в порядке, — ответила она, но позволила мальчику оттянуть себя назад.

Эйш висел рядом и взволнованно мерцал.

— Может, вам лучше спуститься, госпожа. Вы плохо переносите высоту.

— Чепуха. — Принцесса чувствовала себя уже лучше. Тут она заметила сборище на вершине стены неподалеку. Над толпой возносился пронзительный голос, но она не могла разобрать слов. — Что там такое?

Близнецы недоуменно переглянулись.

— Не знаю, — ответил Даорн.

— Обычно здесь, кроме солдат, никого нет, — добавила девочка.

— Давайте посмотрим, — предложила Сарин.

Ей казалось, что она узнает акцент в голосе. Подойдя сзади к толпе, она получила подтверждение догадкам.

— Это джьерн! — воскликнула Кэйс. — Я хочу на него поглядеть!

И девочка исчезла в толпе. До Сарин донеслись удивленные, а порой разгневанные вскрики, когда Кэйс начала прокладывать себе путь. Даорн с завистью поглядел вслед сестре, но потом перевел взгляд на принцессу и остался с ней, как и полагалось добросовестному провожатому.

Мальчику не следовало волноваться, что он не увидит джьерна. Сарин повела себя более сдержанно, чем ее юная кузина, но ей тоже хотелось пробраться поближе к Хратену. Так что, подталкивая Даорна, она вежливо, но неумолимо протолкалась к передней линии толпы.

Хратен стоял на небольшом возвышении, встроенном в стену. Он повернулся к толпе спиной, но через плечо его слова легко доносились до слушателей — речь явно предназначалась для собравшихся, а не для жителей Элантри-са. Внимание Сарин тут же обратилось на жреца; город она успеет изучить позже.

— Посмотрите на них! — призвал джьерн, указывая на Элантрис. — Они потеряли право называться людьми. Это животные, не ведающие воли и желания служить властелину Джаддету. Они не знают бога и следуют только велениям своих похотей.

Сарин нахмурилась. Шу-Дерет учила, что единственным различием между людьми и животными является способность поклоняться богу, на фьерделле «Джаддет». Теория не была для принцессы новостью; отец заставил ее получить обширные знания по Шу-Дерет. Чего она не могла понять, так это зачем верховный жрец тратил время на элантрийцев. Чего он надеялся добиться, проклиная людей, которые и так лишились всего?

Одно было ясным. Если джьерн нашел причину проповедовать в Элантрисе, в ее обязанность входило защитить город. Сарин считала вполне возможным разрушить планы врага, даже не понимая их.

— …Как все знают, животные — низшие создания по сравнению с людьми в глазах Джаддета! — Речь Хратена близилась к завершению.

Сарин увидела ожидаемый шанс. Она широко распахнула глаза, придала лицу туповато-непонимающий вид и визгливым голосом спросила: