Этим существам присущи одни инстинкты и все. Ни светлых мыслей, ни открытий, ни чаяний, ни надежд. Мятежный ветер странствий никогда не залетал в Страну зеркал. Да и вообще никакой ветер не залетал. Для чего? А вдруг он принес бы на своих крыльях чтр- нибудь новое!

Вскоре Раулю стало уже казаться, что он ездит по кругу. Одинаковые лица, одинаковые заботы и дела. Отсутствие каких-либо серьезных проблем. Словно рыбы за стеклом аквариума. Кто-то следил, чтобы в природе не было серьезных катаклизмов. Чтобы поля и сады родили. Чтобы день сменяла ночь. Жители Зазеркалья не знали сильных эмоций. Музыка, танцы, стихи, вино и кое-что покрепче были запрещены. Вернее, их не было вообще. Они были не нужны. Жителям Зазеркалья казалось диким писать стихи или петь, когда нужно было собирать урожай, сеять пшеницу, кормить домашних животных,- готовить, шить...

—  Декорации, — заявил вдруг Рауль на третий день. — Удачные и правдоподобные декорации! Я в фойе и представление еще не началось!

—  Ты прав, братец, — насмешливо проговорил чей-то голос. Словно из ниоткуда перед ним предстала Паула. — Хочешь увидеть настоящее Зазеркалье? Идем...

Она схватила «незваного родственничка» за руку, и стремительный вихрь втянул их куда-то за собой в один из пространственных тоннелей.

6

Огромный небоскреб одиноко возвышался посреди странного мегаполиса из металла и стекла. Это была компания Паулы Фокс. Там изготовлялись зеркала на все вкусы, размеры и цвета. Жителям периферии, конечно же, трудно было говорить о вкусах, которых у них и в помине не было, скорее уж:, привычка. Но вот обитатели мегаполиса были несколько иные. Прагматичные, рациональные до мозга-и костей, настоящие акулы большого города. Деньги, прибыль, доход, престиж — первые слова, которые услышал здесь вместо приветствия Рауль. Эти же слова юноша слышал потом постоянно, пока находился в Городе Зеркальных Куполов. Городские жители оказались так же бесчувственны, как и жители поселков и деревень. Но у тех была какая-то «пасторальная бесчувственность». Они похожи были на фарфоровые фигурки, не столько украшающие и создающие настроение, сколь дань моде и «пылесборники». Так. Ни уму, ни сердцу. Чтобы было! И все. От обитателей Города Зеркальных Куполов веяло таким ледяным холодом, что к ним даже и подходить близко не хотелось. Нет. Улыбаться они умели, но так надумано и лживо, что лучше уж бы носили маски. Дук соперничества веял повсюду. Только не созидательный, как бывает на соревнованиях, а разрушительный. Главные качества — карьеризм, умение схватить удачу за горло, подставить подножку, быстро продвинуться по служебной лестнице, дикое честолюбие и эгоизм. «Те же животные инстинкты, — с горечью думал Рауль. — Выживает сильнейший, слабый должен погибнуть!» В одну минуту эти существа с легкостью обретали и теряли целые состояния. В отличие от «целомудренной жизни» в деревне, здесь правили бал азартные игры, скачки, казино, горячительные напитки, наркотики, доступные женщины. Правда использовалось все это с несколько иной целью — усыпить противника, по-возможности расслабить его, чтобы потом застать врасплох и раздавить! Взлеты и падения, выигрыши и проигрыши происходили с каменными лицами. «Сегодня ты раздавлен и разбит? Не ной! Поднимайся и борись! Будь всегда на вершине!» — гласил главный лозунг мегаполиса. А зачем, для чего, кому от этого лучше? — лишняя головная боль. Опять же работала привычка быть как все, подчиняться кем-то установленным правилам и беззакониям.

Неделя такой жизни, и Раулю стало казаться: он вернулся в те времена, когда был подростком. Здания из стали и стекла, броские витрины, кричащая реклама, гримасы процветания и богатства — сплошная фальшь и показуха. Внешняя респектабельность и внутренняя пустота. Таков в сущности любой город, одетый в камень и мет.алл, где островки природы робко жмутся в отведенных им урбанизацией уголках. Клоака втягивала в себя и не желала отпускать. Устав барахтаться, начинал погружаться с головой. Не видя выхода, не видя просвета! Зачем благородство, когда мир вокруг так несправедлив? Для чего сражаться с ветряными мельницами? Побывав на дне, вдруг вознестись на вершину славы и успеха! От этого начинала кружиться голова. Жизнь разменивалась, как золотая монетка.

И все начиналось снова. Каждое утро одно и то же. Грязные, шумные, запыленные городские улицы. Люди и машины на фоне громады офисов казались игрушечными. Городская архитектура нависала, давила, уничтожала остатки духовности и природной естественности. Улицы, заполненные ревущими стадами машин, заглатывающих в свои разверзшиеся пасти спешащих на работу существ неопределенного пола. Это был новый вид административных служащих. Вышколенные, исполнительные, молчаливые, легко поддающиеся дрессуре и меняющие мнения, убеждения и взгляды. Строгий костюм, белые манжеты и воротнички, прилизанные, убранные со лба волосы — точный портрет этой разновидности Homo Sapiens.

По тротуарам продолжали течь толпы спешащих по делам людей, не замечающих ничего вокруг. Они бежали в поисках пищи и развлечений. День сменял ночь, ничего не менялось в огромно муравейнике. Таким видел Рауль этот мир, полный движения и борьбы, но не гармоничный и несущий свет и радость. «Притворились, кругом одни притворщики и льстецы, — сокрушался юноша. — Понимаешь, осознаешь это, а все равно приятно чувствовать себя значимым и нужным хоть кому-то. Ты победитель! Сегодня ты на коне! А завтра? Опять головокружительный вираж судьбы и снова бредешь по грязным улицам, корчась от боли и отчаяния, а вокруг равнодушные пустые витрины человеческих лиц!»

7

Сначала Рауль просил сестру отпустить его, грозил, умолял, но ответ всегда был один: «Отсюда нет выхода! Ты не выбираешь судьбу! Родился лягушкой в болоте, зачем мечтать о дальних странствиях, куда направляется аист. Каждому свое! Выбор сделан. Ты к этому пришел сам! Тебя сюда никто не звал!» — «А ведь и правда, не звал. Никто не приглашал в этот мир, не просил рождаться и быть тем, кем ты есть на самом деле. Можно все изменить! Как? Суть-то останется та же. Хочешь богатства и славы за-ра-бо-тать?! Ха! Так не бывает. Украсть можно. Но для того, чтобы украсть, нужно научиться это делать! А значит, сломать себя. А как потом починить? Да и нужно ли? Так размышлял наш герой, окончательно потеряв надежду и остатки здравого смысла. Рядом не было друзей, готовых утешить и поддержать. Ни Ричарда, ни Кена, ни Изабеллы, ни Хацуми. Серые, пустые лица, холодные, равнодушные сердца. Марионетки без душ, созданные по образу и подобию людей. Здесь уже не мог помочь даже Логос.

«...Но ведь человек — высшая ступень развития или все же животное, — мысли путались у юноши в голове. — Взять того же паука или пчелу. Тонкая сеть и восковые ячейки, созданные ими, разве не талантливая работа дизайнера и архитектора? Наша культура — выражение уникальности человека или просто мираж? Возможно наши города — те же муравейники, а дома — норы и гнезда, создаваемые животными и птицами, чтобы обезопасить себя и свое потомство? Потребность в общении отличает нас от остальных представителей фауны! Хорошо, а дельфины? Для нас это до сих пор остается тайной — их взаимодействие на расстоянии. Любовь! Человеку присуща жертвенность, самоотдача, романтизм! Заметьте, не только в животном, но и в мире людей о верности лебедей слагают легенды... Пусть все это неповторимые единичные свойства Homo Sapiens. Тогда откуда они? Для чего кто-то или что-то наделило этим даром человека? А эта постоянное противоречие между духовным и физическим?..» И Рауль сдался, Здесь ему было никак, но у него было видимое благополучие. Он устал и не захотел плыть дальше. Нашел, как ему казалось, тихую пристань. Поверил, что человеку для счастья хватит элементарных удобств, удовлетворенных амбиций и тишины... Но самое страшное было в том, что Зазеркалье — это умелая иллюзия, придуманная Властелином сил зла, скажем так, для недалеких и неопасных противников.