– Простите, – обратилась Алла к ней. – Как вы находите этот галстук?

Незнакомка, волосы которой были убраны под маленькую кокетливую шляпку, надменно произнесла:

– Ничего особенного… Обыкновенная безвкусица под вывеской «от кутюр». Именно поэтому мне больше по душе Армани…

Она отвернулась, но в ту же секунду, точно ужаленная неожиданным воспоминанием, вновь обратила к Алле удивлённое, неуловимо изменившееся лицо. Высокомерное выражение неожиданно исчезло, уступив место робкому узнаванию, сомнению, колебаниям и, наконец, бешеной радости, сметающей все барьеры.

– Алка, ты?! – неожиданно закричала незнакомка, бросаясь навстречу с распростёртыми объятиями.

Но, заметив недоумение в глазах Аллы, она остановилась и с обидой произнесла:

– Ну, Кутепова, ты даёшь! Десять лет за одной партой просидели, а ты теперь нос воротишь…

Алла свела брови. Десять лет… За одной партой… Неужели…

– Да это же я, Ира! – напомнила женщина в шляпке. – Слушай, а ты изменилась… Где твои черные очи, соболиные брови, Кутепова? Да по тебе же полкласса умирало!

– Ира, ты? – несмело произнесла банкирша.

Всё, что относилось к ее прежней, дозамужней жизни, теперь казалось ненастоящим, чем-то бывшим не с нею. К тому же стоявшая рядом черноволосая красавица с матовой кожей и строгим египетским лицом была совершенно не похожа на белобрысую соседку по парте Иру с невыразительными белесыми глазами и бесформенным ртом вечной плаксы.

– Ну наконец-то узнала! – радостно отозвалась Ира. – А я уж думала, придётся школьные фотографии доставать, чтобы освежить твою память… Всё равно глазам не верю! Кутепова, ты ли это?

– Я теперь не Кутепова, – напряженно улыбнулась Алла. – Я Сырникова.

Ей внезапно стало стыдно за свое уставшее лицо без малейших признаков косметики, пальто по прошлогодней моде и огромные пакеты с подарками.

– Поздравляю! – Демонстрируя откровенную радость, Ира обняла подругу за плечи. По воздуху пронеслась пряная волна дорогих духов. – Слушай, нашу неожиданную встречу необходимо отпраздновать. Пойдём ко мне?

– Ой, я… – смутилась Алла. – Я не могу…

– Почему?

– Мне скоро сына из лицея нужно забирать, уже поздно.

– Ну, тогда давай встретимся завтра. Если хочешь, давай у тебя. Ты где живёшь?

– У нас коттедж в Митине.

– О, а ты отлично устроилась, подруга… И кажется, не бедствуешь!

– Ты, по-моему, тоже! – парировала Алла, чувствуя, что ее просто распирает от желания похвастаться перед подругой своей обеспеченной жизнью, и в то же время страстно завидуя ухоженной красавице.

– Да! – небрежно махнула рукой подруга. – Не жалуюсь… Мой муж – руководитель финансовой корпорации. И любовник – начальник охранной фирмы. Всё как полагается!

К их разговору уже прислушивались заинтересованные продавщицы, уставшие от вынужденного безделья.

– Значит, я завтра подъезжаю к тебе, – покровительственно заявила школьная подруга. – Поболтаем, выпьем за встречу. А вот это… – Она наклонилась над стеклянным прилавком и небрежно указала перчаткой на радужный галстук, выбранный Аллой. – Эту дрянь не бери… Не волнуйся, давай я свожу тебя туда, где нормальные люди покупают нормальные вещи… Пока!

Махнув на прощанье рукой, она вспорхнула и исчезла в растворенных дверях, как бабочка, которую вынес порыв сильного ветра.

«Но как изменилась Ирка! – размышляла Алла, вспоминая по дороге домой гордую посадку головы школьной подруги, ее уверенность. – А была такой робкой, такой некрасивой… Кто бы мог подумать! Неужели это она? Совершенно не похожа сама на себя! Кажется, будто какая-то незнакомка приняла меня за свою подругу. Нет, это ерунда, – неожиданно встряхнула она себя. – Ведь она назвала мою девичью фамилию. Это действительно та самая Ирка, которая списывала у меня контрольные по алгебре. Просто немного косметики и дорогая одежда меняют так, что мама родная не узнает. Ведь меня-то она узнала!»

После встречи с одноклассницей Алла почувствовала растерянность. Появился повод взять себя в руки, чтобы отвлечься от семейной жизни и позаботиться о себе.

Она приблизилась к зеркалу в спальне. На нее смотрела бледная, преждевременно увядшая женщина, давно махнувшая на себя рукой.

– Ну уж какая есть! – неожиданно, с обидой, произнесла Алла вслух, а потом упала в кресло и беззвучно зарыдала.

После нескольких истерических всхлипываний она взбодрилась, вытерла слезы и принялась убеждать себя в том, что это обычная реакция перед критическими днями, а в целом у нее замечательная жизнь, любящий муж и гениальный сын. С запоздалым сожалением она вспомнила, что забыла дать вновь обретённой подруге свой номер телефона, который не значился в обыкновенных телефонных справочниках (за сходную цену он попал в разряд VIP-номеров, закрытых для широкого доступа), и, значит, их запланированная встреча не состоится…

Свое смутное беспокойство относительно неожиданной встречи она честно отнесла за счет женской зависти. Всё же какой красавицей стала Ирка!

Мужу в тот вечер она ничего не сказала.

Декабрь, 1998 год

В деревушке Ундервельт, что расположена в кантоне Ури в отрогах Лепонтинских Альп, Швейцария, перед Рождеством намело сугробов чуть ли не вровень с домами. Величавые пики гор сияли на солнце голубовато-розовым светом, стройные ели стояли навытяжку, как солдаты, прижав оснеженные руки по швам. Несколько аккуратных домиков притаилось на дне широкой долины, на берегу быстрой и говорливой летом речушки.

Зимой очень часто деревушка Ундервельт оказывалась отрезанной от внешнего мира из-за обильных снегопадов, покрывавших дороги метровым слоем снега, и тогда добраться сюда можно было только на вертолёте. Порой сообщение с внешним миром прерывалось на несколько недель, поэтому местные жители всегда имели в запасе достаточное количество съестных припасов и свечей на случай отключения электричества. Что поделаешь, горы!

Альпийская деревня состояла из нескольких десятков домов и небольшой часовни, приютившейся у подножия пологого плато, которое плавно поднималось вверх и постепенно переходило в скалистые пики горной гряды. И вся эта деревня жила и работала только для того, чтобы обеспечить жизнедеятельность школы Святой Анны. Это было огромное средневековое здание, самое представительное в посёлке. Мрачная громада, отгороженная живой изгородью кустарника, грозным бастионом высилась над долиной, а узкие бойницы окон настороженно взирали на окрестности.

Школа Святой Анны была закрытым пансионом, в котором учились отпрыски обеспеченных родителей, чьи доходы позволяли платить несколько десятков тысяч долларов в год за обучение ребенка. В эту школу принимали только по рекомендации. При поступлении дети проходили строжайшее тестирование на предмет психологической устойчивости и отсутствия дурных наклонностей. Заведующая пансионом, уроженка Эльзаса мадам Рози Штайн, гордилась тем, что в стенах вверенного ей заведения когда-то провел целых полтора месяца один из наследных английских принцев. Когда она перечисляла всех своих знаменитых учеников, глаза ее восторженно закатывались, а руки начинали заметно дрожать.

– Внучатый племянник короля Индонезии, – шептала она с почтительным придыханием, – крестник президента Франции, племянница намибийского короля, дочь актрисы Джинджер Голдин, внук короля собачьих консервов…

Она никогда не углублялась в то, что дочка актрисы была слабоумной тихой девицей, которую к выпуску едва научили считать до ста, внучатый племянник короля Индонезии прославился в школе тем, что частенько лазил по ночам в дортуары старших девочек, а племянница короля Намибии на самом деле оказалась дочерью какого-то известного сицилийского мафиози, чье имя наводило ужас на все европейские страны.

В пансионе царили спартанские порядки. Кельи, то есть комнаты детей, были обставлены скромной, почти аскетической мебелью. Детям не разрешалось держать в комнатах съестное и игрушки. Подъем в шесть часов утра, отбой в девять. В промежутках время, расписанное поминутно, не оставляло детям шансов на блаженное ничегонеделание. По мнению дирекции пансиона, такой образ жизни способствовал подготовке воспитанников к самостоятельному существованию и благотворно сказывался на их психическом здоровье и карьерных устремлениях.