(6 ноября Украина действительно подписала Договор об Экономическом сообществе, но ни о каком Союзном договоре по-прежнему не хотела слышать).

Правда, и с Договором об Экономическом сообществе тоже не все так просто. Ельцин в своем обращении пожаловался, что ряд «суверенных государств» бывшего Союза уже начали либерализацию цен, не дожидаясь России, так что российские фиксированные цены оказались для них «сверхпривлекательны». По словам Ельцина, в последнее время «идет буквально рублевая интервенция в Россию», покупают товары, а взамен оставляют «деревянные» рубли, тем самым увеличивая и без того огромный разрыв между денежной и товарной массой. Поэтому Россия вынуждена создать свою таможню − на базе союзной.

Между тем, в Договоре об Экономическом сообществе никаких таможен на границах членов сообщества не предусматривалось. Так что, как видим, отступления от Договора начались довольно быстро.

В общем, в обращении Ельцина прозвучали два противоречащих друг другу мотива. Формально он − за сохранение Союза, хотя и не уверен, что его удастся сохранить, вместе с тем сама программа российских экономических реформ, которые предлагал Ельцин, была мощным ударом по Союзу, поскольку ее собирались проводить, не особенно оглядываясь ни на Центр, который уже был на последнем издыхании, ни на другие республики:

− Я обращаюсь к руководителям государств, формирующихся на базе бывшего Союза, – сказал Ельцин. – Россия решительно встала на путь радикальных реформ. Мы призываем республики идти по этому пути вместе. Скоординированные действия облегчат движение. НО У НАС НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ УВЯЗЫВАТЬ СРОКИ РЕФОРМ С ДОСТИЖЕНИЕМ ВСЕОБЪЕМЛЮЩИХ МЕЖРЕСПУБЛИКАНСКИХ СОГЛАШЕНИЙ ПО ЭТИМ ВОПРОСАМ (выделено мной. − О.М.) Россия признает право каждой республики определять свою собственную стратегию и тактику в экономической политике, НО ПОДСТРАИВАТЬСЯ ПОД ДРУГИХ МЫ НЕ БУДЕМ (выделено мной. − О.М.) Время топтания на месте для нас прошло.

И опять: всего лишь десять дней назад восемь республик, в том числе Россия, подписали этот самый Договор об Экономическом сообществе; главное в нем − как раз координация экономической политики, экономических реформ; но вот этого договора словно бы уже и нет…

Россия выбрала самостоятельный путь.

Горбачева важнейшее, ключевое выступление Ельцина застало за рубежом. Сначала он приехал в Испанию на конференцию по Ближнему Востоку, а затем посетил во Франции ее президента Франсуа Миттерана. Так что свою первую реакцию на упомянутое выступление ему пришлось излагать в беседах с лидерами США, Испании, Франции.

По-видимому, Горбачев был шокирован ельцинской речью. И эта тема постоянно возникала во время его бесед, где бы они ни велись. Его собеседников, естественно, тоже волновала ситуация в Советском Союзе. Сохранится ли он? Как расценивать действия Украины? И вот это – как воспринимать последнюю речь Ельцина?

По поводу Союза Горбачев твердо повторял:

− Я буду добиваться полноценного Союза, от этого не отойду.

Что касается ельцинской речи, он делил ее на две части – экономическую и политическую. Первая не вызывает у него особого беспокойства. Беспокоит его вторая. Тут, по мнению Горбачева, Ельцин опять отступил от того, о чем они с ним договаривались и что зафиксировано в проекте Союзного договора:

− В речи (Ельцина. – О.М.) есть подтверждение необходимости Союза, говорится, что Россия не будет разваливать Союз, но есть вещи, которые уводят от договоренностей, зафиксированных в проекте Союзного договора, который мы с ним разослали в республики. И большинство республик поддержали эту концепцию, прислали свои соображения. Ельцин тоже прислал.

Эти недоумённые слова – «в согласованном с Ельциным проекте Союзного договора – одно, а в речи – другое» – Горбачев будет повторять на всех встречах с зарубежными коллегами.

Кстати, Горбачев сказал, что перед своим выступлением на Съезде народных депутатов России Ельцин звонил ему, советовался, что сказать по поводу Украины. Горбачев посоветовал сказать: «Мы продолжаем надеяться на то, что Украина будет с нами, в Союзе». Ельцин последовал этому совету.

Немаловажная деталь, свидетельствующая, что какой-то непреодолимой стены между Горбачевым и Ельциным и в тот момент не было, они общались, советовались друг с другом.

О том, что некоторые аспекты выступления Ельцина вызывают у него беспокойство, Горбачев говорил, в частности, в беседе с американским президентом Джорджем Бушем 29 октября. Его слова:

− Есть опрометчивые, хлесткие формулировки по вопросам государственности…

Он вновь посетовал, что Ельцин «подвергается давлению определенных людей», которые «навязывают» ему «иную» концепцию, нежели та, на которой они вроде бы остановились в личных разговорах − концепцию заключения Союзного договора:

− Они (то есть люди из окружения Ельцина. − О.М.) утверждают, что Россия должна сбросить с себя это бремя, уйти от других республик и идти вперед сама. Я разговаривал с Борисом Николаевичем, и он заверил меня, что понимает, к чему это привело бы. Это вызвало бы огромные трудности и у России, это значило бы несколько лет больших потрясений. А для других республик это было бы катастрофой… Ельцин понимает это, но, к сожалению, он подвержен влияниям определенного рода людей.

Что ж, «иная концепция», о которой говорил тогда Горбачев, в общем-то, действительно содержалась, как мы видели, в «Меморандуме Бурбулиса», подготовленном этими самыми нехорошими людьми, на которых жаловался Горбачев.

И «несколько лет больших потрясений» России действительно пришлось пережить. Но никто не доказал, что у нее был тогда другой путь.

Вместе с тем Горбачев сказал Бушу, что «в целом» ему сейчас нужно будет поддержать Ельцина: «Потому что если пойдут реформы в России, то они пойдут и в других республиках».

Пройдет какое-то время, и Горбачев, – правда, уже не будучи президентом СССР, – станет на чем свет поносить эти реформы.

Далее, как пишет в своих воспоминаниях помощник Горбачева Анатолий Черняев, Михаил Сергеевич в разговоре с президентом США «перешел на конкретику – попросил у Буша «решить вопрос о продовольственном кредите [Советскому Союзу] в три с половиной миллиарда долларов». Еще одна просьба – предоставить «срочную помощь» для расчетов по задолженностям в 350 миллионов долларов наличными, а также посодействовать, чтобы Саудовская Аравия и Южная Корея выделили для СССР финансовый кредит в миллиард долларов.

Вот у кого приходилось тогда деньги выпрашивать! Слава Богу, не успели там приступить к строительству социализма, не остались без штанов.