— В Финсе тебя ждет полиция, — напомнила Джилл.

Он кивнул.

— Да. Я этого ожидал. Я это понял, как только увидел здесь Йоргенсена. — Он с силой ударил рукоятью пистолета по деревянной стене хижины. — Меня травят и заставляют бежать из своей собственной страны. Теперь меня травят в Норвегии. Почему? Почему? — В его голосе зазвучали истерические нотки. — Я делал то, что должен был делать. Эти металлы — дело всей моей жизни. Для моих исследований мне были нужны деньги. Хоть кто-нибудь мне помог? — Он с ненавистью посмотрел на меня. — Никто. И уж точно не «Би Эм энд Ай». Поэтому я украл эти деньги. Я украл их у своего партнера. Все равно это был скучный и лишенный воображения человечек. Но теперь… теперь, когда я помахал лопатой и нашел кое-что такое, что им нужно… теперь они готовы проявить снисхождение и простить мне убийство… если уничтожение такой крысы, как Шрейдер… предателя… можно назвать убийством. В любом случае вы ничего не получите. Никто из вас. Я ухожу. Прямо сейчас. Уеду туда, где меня не знают. И тогда я выставлю свои собственные условия.

— Вы можете выставить свои условия прямо здесь и сейчас, — произнес я.

Он посмотрел на меня.

— Что вы имеете в виду?

— Я уполномочен действовать от имени «Би Эм энд Ай», — сообщил ему я.

Он расхохотался.

— И что вы готовы мне предложить?

Я колебался, не зная, какое предложение могу ему сделать.

— Вас интересует определенная сумма или процент от добычи руды? — решил уточнить я.

— Какая у вас определенная сумма? — с презрительной усмешкой поинтересовался он.

— Сто тысяч фунтов, — ответил я. — Которые будут выплачены в течение пяти лет при условии, что руды хватит на это время.

Он откинул голову назад и захохотал.

— Сто тысяч! Да предложи вы мне миллион, это не компенсировало бы всего, через что мне пришлось пройти. Через что прошла Джилл и этот бедняга Клегг. Это не вернуло бы к жизни Шрейдера и не предотвратило бы самоубийство моего отца. Вы этого не знали, верно? Да, он покончил с собой. Миллион! Эти залежи принесут десятки миллионов компании, которая будет их разрабатывать.

— Как насчет поста директора в «Дет Норске Стаалселскаб» и доли прибыли в бизнесе? — спросил Йоргенсен.

Фарнелл вздохнул.

— Вы, похоже, не понимаете, что я нашел. Это больше, чем «ДНС». Больше, чем «Би Эм энд Ай». Возможно, это станет самым крупным предприятием в мире. Как бы то ни было, я вам не доверяю! — крикнул он. — Никому из вас.

— Кому вы были бы готовы довериться? — спросил я. — Как насчет человека, которому вы отправили образцы? В китовом мясе? Ему вы доверяете? Кто это был?

Он уставился на меня.

— Вы хотите сказать, что не знаете, кто это был? Но я думал… — он перевел взгляд на Джилл, — …я думал, именно поэтому ты здесь. Разве не ты передала Гансерту эту информацию?

Джилл широко раскрыла глаза.

— Я ничего не понимаю.

— Эти образцы… Разве не ты передала их Гансерту?

— Я не получала никаких образцов. Их получил мистер Гансерт, но их ему принес сэр Клинтон Манн.

— Их доставили нам в ответ на объявление, — пояснил я. — Адрес на упаковке расплылся от крови.

— Ага. Так вот, оказывается, как все было. — Он снова посмотрел на Джилл. — Прости. Я думал…

Он потер лицо ладонями. Было видно, что он едва держится на ногах от усталости.

— Почему ты не хочешь довериться мистеру Гансерту? — снова произнесла Джилл. — Прошу тебя, Джордж.

Она хотела подойти к нему, но он замахал на нее рукой.

— Стой там, возле стола, Джилл. И брось мне бутерброд из того пакета.

Она бросила ему весь пакет. Он сделал еще один глоток бренди и начал есть.

— Он может вывезти тебя из Норвегии, — принялась уговаривать его Джилл. — У него есть яхта. Все можно будет устроить. Мы могли бы все начать сначала. Прошу тебя, Джордж, доверься ему.

— Я никому не собираюсь доверяться, — с набитым ртом прорычал он.

Я посмотрел на Джилл и увидел, что у нее дрожат губы. Ее глаза потухли и стали совершенно безжизненными. Дахлер начал теребить свою усохшую руку. Пальцы правой руки беспрестанно щипали ткань лыжного костюма.

— Мистер Фарнелл, — произнес он. — Я хотел бы с вами поговорить. Я хочу у вас кое-что спросить. Вы, наверное, помните, что когда-то спасли мне жизнь. Теперь мне снова нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы рассказали им, как я сбежал. Скажите им, что я не продавал немцам никаких секретов. Скажите им…

— Заткнитесь! — грубо оборвал его Фарнелл. — Я пытаюсь думать.

— Но я прошу вас… Они должны это узнать. Меня не пускают в Норвегию. Меня называют предателем. Но я не предатель. Я не выдал никаких секретов. Скажите им это, пожалуйста. Скажите им, как вы помогли мне бежать из Финсе.

— Заткнитесь, черт подери! — почти закричал Фарнелл.

Я посмотрел на Дахлера. На его лице не осталось ни следа лукавства, и на его губах уже не играла язвительная усмешка. Теперь он походил на ребенка, которому не дали конфету. В этот момент я заметил, как напряглось крупное тело Ловааса. Должно быть, Джилл тоже это увидела, потому что она закричала:

— Джордж, берегись!

И тут Ловаас подхватил Дахлера и, используя его как щит, бросился на Фарнелла.

Фарнелл не колебался ни секунды. Дуло его люгера взлетело вверх, и он выстрелил прямо от бедра. В замкнутом пространстве хижины звук выстрела едва не оглушил нас. Ловаас с криком выпустил Дахлера и завертелся на месте, схватившись за левое плечо. Фарнелл сунул в рот остатки бутерброда.

— В следующий раз я тебя убью, — пригрозил он Ловаасу.

Между пальцами Ловааса струилась кровь. Его лицо побелело, и он скрежетал стиснутыми от боли зубами.

— Гансерт, — произнес Фарнелл. — Идите сюда. Я хочу с вами поговорить.

Я пересек комнату и подошел к нему. Он смотрел на меня, не сводя с меня все еще дымящегося дула пистолета.

— Где, вы говорите, стоит ваша яхта?

— В Аурланде, — ответил я.

Он подошел ближе. Затем он наклонился ко мне и прошептал мне на ухо:

— Перейдите в Бьорн-фьорд, к югу от Бергена. Свяжитесь с Олафом Стеером. Ждите меня там. Может, я приду, а может, нет.

— Почему бы вам не принять мое предложение? — спросил я. — Или по крайней мере вступить в переговоры с «Би Эм энд Ай»?

— Делайте, что я сказал, — оборвал меня он. — Поговорим об этом позже. А теперь идите обратно к столу. — Он повернулся к Дахлеру, который с трудом поднимался с пола. — Выйдите наружу и сбросьте со склона все лыжи, кроме моих. Быстро, пошевеливайтесь.

Дахлер колебался, но ярость в глазах Фарнелла заставила его подчиниться.

— Мои лыжи стоят отдельно, слева от двери, — сообщил ему вдогонку Фарнелл.

Он поднял рюкзак и сунул руки в лямки.

— Вы ведете себя глупо, — разозлился Йоргенсен. — Я могу избавить вас от всех проблем. Мы могли бы основать совместную англо-норвежскую компанию по разработке месторождения, если хотите.

— И вы начнете диктовать мне свои условия — шантажировать меня Шрейдером и вот этим, — он кивнул в сторону Ловааса. — Клянусь всевышним, вы принимаете меня за полного идиота, Йоргенсен. — Вдруг он закричал: — Вы что, думаете, я не знаю, на кого работал Шрейдер? Нет уж, я поступлю так, как сам сочту нужным. И вам меня уже не остановить.

— Джордж! — снова шагнула к нему Джилл. — Тебе не уйти. Полиция…

— К черту полицию. — Он посмотрел на часы. — Дахлер, вы уже избавились от лыж? — крикнул он.

— Да, — послышался еле слышный ответ, донесенный до нас холодным ветром, ворвавшимся в открытую дверь.

На порог уже наметало снег.

Фарнелл попятился, вскидывая рюкзак на спину. На мгновение он замер в дверном проеме, обнажив в улыбке зубы, сверкнувшие на фоне густой темной щетины.

— Я буду в этом поезде из Осло, Йоргенсен, если вам этого так хочется. Но ваши полицейские меня не найдут.

Он повернулся, и в следующее мгновение мы уже смотрели на закрытую дверь. И я снова ощутил силу ветра, налегающего на стены хижины и швыряющего хлопья снега на обледеневшие окна.