И тут я увидел сэра Клинтона Манна, который пересекал пристань. Сэр Клинтон — председатель правления «Би Эм энд Ай» — это высокий мужчина с сутулыми плечами и резковатыми манерами. Он пришел в бизнес из Сити и символизировал собой деньги и статистику. От пота и пыли производства он был далек, как член кабинета министров. Он взобрался на палубу, а я подумал, что в своей элегантной шляпе он гораздо уместнее смотрелся бы в Сити.

— Доброе утро, сэр Клинтон, — вслух произнес я, про себя недоумевая по поводу его появления.

Он холодно наблюдал за тем, как я иду ему навстречу, а я остро осознал, какой у меня грязный свитер, не говоря уже о брюках. Ранее я встречался с ним только в правлении банка.

— Возможно, вы хотите осмотреть судно, — предположил я.

— Нет, Гансерт, — покачал головой гость. — Я пришел по делу. Когда вы отправляетесь в плавание?

— Завтра, — ответил я, провожая его вглубь каюты. — С утренним отливом.

— Вы идете в Средиземное море?

Я кивнул.

— Я хочу, чтобы вы изменили планы, Гансерт, — неожиданно заявил он. — Я хочу, чтобы вместо этого вы отправились в Норвегию.

— Почему? — спросил я, ломая голову над этим странным заявлением. Я тут же спохватился и, чтобы он не успел принять мой вопрос за согласие, добавил: — Простите, сэр Клинтон, но у меня другие планы. Завтра я собираюсь в…

Он поднял руку.

— Сначала выслушайте меня, Гансерт, — попросил он. — Вы больше не связаны обязательствами с «Би Эм энд Ай». Мне это известно. Но невозможно посвятить предприятию восемь лет жизни и в какой-то степени с ним не сродниться. Взять хотя бы сплавы торитов. Начинали ими заниматься именно вы. Их стали применять в результате ваших усилий. И если бы мы могли приступить к полномасштабному производству…

— Это воздушные замки, — сообщил ему я. — И вы это знаете. Торит стоит денег. Но даже если бы вы раздобыли все деньги в мире, минерала слишком мало. Американскую добычу в расчет можно не брать, а это единственный известный источник…

— Вы уверены? — Он выудил из кармана пальто маленькую деревянную шкатулку и подвинул ее ко мне через стол. — В таком случае что это? — поинтересовался он.

Я поднял крышку. Внутри на ватной подушечке лежал кусок руды, похоже, металл. Я взял его двумя пальцами и подошел к окну.

— Где вы это взяли? — взволнованно поинтересовался я.

— Прежде всего, что это? — уточнил он.

— Я не могу этого утверждать, пока мы не сделаем анализ, — ответил ему я, — но я бы сказал, что это торит.

Он кивнул.

— Это торит, — подтвердил он. — Мы уже выполнили все пробы.

Я посмотрел в окно на дым и грязь лондонской реки. Я думал о длинных сборочных линиях, с которых сходит оборудование из сплавов торита, прочнее стали, легче алюминия, блестящее и неподвластное ржавчине. Если бы мы смогли добывать торит в сколько-нибудь значительных количествах, отступление Британии под напором Америки тут же прекратилось бы.

— Где это добыли? — спросил я.

Он снова уселся на свой стул.

— А вот этого я не знаю, — последовал ответ.

— Но не можете же вы не знать, откуда это привезли? — настаивал я.

Он кивнул.

— Откуда это привезли, мне действительно известно. — Его голос звучал сухо и безразлично. — Мне это прислал торговец рыбой из Хартлпула.

— Торговец рыбой из Хартлпула?

Я уставился на него в полной уверенности, что он шутит.

— Да, — подтвердил он. — Он нашел это в ящике с китовым мясом.

— Вы хотите сказать, это нашли в брюхе кита?

Я представил себе несметные залежи минералов, скрывающиеся под арктическими льдами.

— Нет, — ответил он. — Китовое мясо привезли из Норвегии. И этот кусок руды никогда не был в пищеварительных органах кита. Его положили в ящик, когда упаковывали мясо. — Он помолчал и добавил: — Мы разузнали все, что только можно было выяснить отсюда. Мясо было частью груза, отправленного в Ньюкасл одной из норвежских береговых баз. — Он наклонился вперед. — Гансерт, мне необходимо ваше мнение. Кто у нас самый лучший специалист по Норвегии?

— Вы имеете в виду, по металлам? — уточнил я.

Он кивнул.

Мне незачем было задумываться. Я знал всех. Большинство из них были моими друзьями.

— В первую очередь Питчард, — начал я. — Эйнар Якобсен тоже хорош. Ну и еще этот шведский парень, Культс. Ах, да, еще, пожалуй, Уильямсон. Но для наших целей я бы выделил Питчарда.

— Это плохо, — покачал головой он. — Мы не единственные, кому об этом известно. «Дет Норске Стаалселскаб» тоже этим занимаются. Йоргенсен приехал в Англию за оборудованием. Он также пытается заключить договор о сотрудничестве с нами или «Кастлет Стил». По его утверждению, он обладает всей необходимой информацией, при этом нам предлагается войти в дело вслепую. Я ответил ему, что это невозможно, и он грозится обратиться к американцам. У нас нет времени на то, чтобы засылать туда Питчарда. Он может провести там несколько месяцев, но так ничего и не выяснить. Нам нужен человек, который сможет проконсультировать нас, базируясь на собственных знаниях.

— Есть только один человек, который мог бы это сделать, — со вздохом ответил я. — И, скорее всего, он уже умер. Но если бы он оказался жив, он смог бы ответить на все ваши вопросы. Он знает Норвегию… — Я замолчал и пожал плечами. — В этом и заключалась его проблема, — добавил я. — Он потратил на Норвегию слишком много времени, своего собственного времени, а помимо этого чужих денег.

Сэр Клинтон пристально смотрел на меня, и в его глазах блестело нечто, похожее на волнение.

— Вы говорите о Джордже Фарнелле, верно? — спросил он.

Я кивнул.

— Он исчез десять лет назад.

— Я знаю. — Пальцы сэра Клинтона выбивали дробь на кожаной поверхности портфеля. — Две недели назад наш представитель в Норвегии прислал телеграмму из Осло. Там ходят слухи о новых месторождениях минералов, обнаруженных где-то в центральной части страны. С этого момента я и начал разыскивать Джорджа Фарнелла. Его мать и отец уже умерли. Похоже, других родственников, как и друзей, у него не было. Те, кто знал его до вынесения приговора, ничего о нем не слышали с тех пор, как он исчез. Я подключил к розыскам детективное агентство. Безрезультатно. Тогда я поместил объявление в «Таймс».

— Это помогло? — спросил я, потому что он замолчал.

— Да, я получил несколько откликов, включая упомянутого торговца рыбой. Судя по всему, нынче «Таймс» читают и торговцы рыбой.

— Но что заставило его связать этот кусок руды с вашим объявлением?

— Вот это. — Сэр Клинтон протянул мне засаленный клочок бумаги, весь пропитанный кровью. Бумага засохла и растрескалась на сгибах. Сквозь красные пятна виднелись строчки какой-то записки, написанной витиеватым почерком. Две короткие строчки напоминали стихи и оканчивались чьей-то подписью.

Спустя десять лет! В это было трудно поверить.

— Полагаю, это его подпись? — спросил я.

— Да. — Сэр Клинтон подал мне второй листок бумаги. — Вот образец, — пояснил он.

Я сравнил обе подписи. Сомнений не было. Расплывшаяся и наполовину уничтоженная китовой кровью подпись на обрывке, присланном торговцем, была такой же размашистой и замысловатой, как и образец. Я откинулся на спинку стула, думая о Джордже Фарнелле и о том, как он исчез, на полном ходу выпрыгнув из скорого поезда. Когда-то я работал с ним на разработках месторождений в Южной Родезии. Это был маленький смуглый и невероятно энергичный человечек — сгусток энергии за большими очками в роговой оправе. Он был крупным специалистом по цветным металлам и носился с идеей о невообразимых залежах минералов, скрытых в огромном горном массиве центральной Норвегии.

— Это означает, что он не умер и проживает в Норвегии, — медленно произнес я.

— К сожалению, вы ошибаетесь, — ответил сэр Клинтон, извлекая из портфеля газетную вырезку. — Фарнелл умер. Вот материал, опубликованный две недели назад. Я это тогда пропустил. Эта информация попала в поле моего зрения гораздо позже. Вот тут имеется фотография могилы. А с помощью норвежских военных мне удалось выяснить, что на самом деле Фарнелл служил в роте Линге под именем Бернт Ольсен.