Магнитом Марфу тянуло к окну. Повернув голову, она углядела вдоль стены еще несколько девичьих головок в кокошниках, завистливо и ревниво выглядывавших из окон слободской гостиницы, в числе их похожую на куклу правильной незначительностью черт Анну Васильчикову. Келья ее напротив в изгибе гостиницы, залита светом, потому хорошо видно вдумчивое, будто безразличное, в каждой клеточке пропитанное унятой страстью лицо претендентки.
Глядит из ближнего окна и скорбной красоты девица княжна Мария Долгорукая. Тяжелая пепельная коса свесилась вбок чудного овала, едва проявленной голубизны глаза ходят стесненно. По-глупости и малолетству не верит она царскому сватовству, удаче, что попала в две дюжины избранниц, потом и в одну. С такой рекомендацией и при царевой отставке как замуж с выгодой не выйти? Не конкурентка Долгорукая Марфе, сведала та ее тайну. Охмурил ее молодой опричник Никита Григорьевич Меньшой из плодовитого рода Грязных, двоюродный племянник он красавцу Григорию Григорьевичу. Как-то ночью не спалось, расслышала Марфа в соседской келье возглас девичий, недвусмысленно возвещавший о потери чести. Марфа вскочила, прокралась к дверям, через щель увидала, что не ошиблась: миловалась Долгорукая с опричником. Подняв, разбудила и спавшую у нее Ирину Годунову в свидетели. Пока Марфа молчит про узнанноеоила и спавшую у нее Ирину Годунову в свидетели. лась: миловалась Долгорукая с опричником. , запретила болтать и Ирине, но выйди Долгорукая на первые места в скачке за царя, скажет. Ой, как скажет! Незнаемо, как скроет Долгорукая потерю девичества. Неужто тоже пойдет к лекарям? Марфа опять отвернулась, не успев убрать злой румянец. Смущенные ревнивые глаза ее схлестнулись с напряженным злым взглядом подступившего впритык Григория. Оба прочитали мысли взаимные. Вместе! Григорий твердо предложил Марфе принять особого привораживающего снадобья. Необычность эликсира, что не возлюбленному подмешивать, а самой испить, глядя пристально на предмет желаний или мечтая о нем. С пунцовыми, горящими обидою и ревностью щеками и пухлой шеей, Марфа сорванным. еле слышным голосом примирительно заговорила с Григорием. Повторно обещала стоять перед Иоанном за снятие всех Григорьевых опал. Де выпросит ему место не менее постельничего. Марфа оставила последние страхи, оскорбленная любезничанием царственного суженого с новыми выдвиженками, воронами к чувствительному на женские и мужские ласки трону слетавшимися. Оскорбляла наглость Колтовской, воинственное недевичество Мелентьевой, помня, что сама Марфа за девство свое вытерпела. Покров лицемерной стыдливости и тот срамные нахалки попрали.
Григорий вышел в коридор взять у Матвея снадобье, хранимое подмышкою. Сливая жидкости подряд в лаборатории Бомелия, Григорий твердо не знал, приворотное средство или яд. Устраивало и одно и другое. Григорий желал либо возвращенья Иоанновой привязанности, либо мести, чуя наточенный топор над головою. Матвей не отдал плошку просто. Стоя при дверях, о многом он передумал.
- Не дам отраву! – с угрюмой тупостью твердил Матвей.
Григорий затыкал племяннику липкой ладонью рот, затравленно озирался, не прошел бы кто:
- Нишкни! Нишкни!
Матвей достаточно пострадал за Марфу страхами воображения, каковы суть наистрашнейшие. Он не желал быть послушным орудием. Сам не страдая избытком родственной привязанности, не желал пасть от дядиного вероломства. Достаточно с него, что по пьяной лавочке изнасиловал цареву невесту и родственницу начальника Пыточного приказа и опричного параксилиарха Малюты-Скуратова. Бес попутал, так попутал! Григорий через силу смеялся, убеждал: Матвею дал хранить он не яд, но средство безобиднейшее. Ему было важно, чтобы Марфа приняла его из рук Матвея. В случае неудачи и раскрытия умысла тот стал бы первым виновником. Умертвил, готовящуюся обвинить в насилии.
Григорий втолкнул упиравшегося увальня в горницу. Матвей переминался, не смея взглянуть на Марфу, переживая вину, проклиная слабость характера. Марфа не помнила прежнего. Что было, то проехали. Сейчас надо утолить муки честолюбия, привлечь, накрепко привязать к себе государя, но и… не отравиться содержимым глиняного расписного сосуда. Марфа потребовала, чтобы Григорий первым отхлебнул снадобья. Тот рискнул, перекрестясь. Потом пил Матвей, пила Ирина Годунова. Оттого, что мутной водицы с едким запахом было немного, большую часть пришлось пригубить Марфе, иначе ничего ей не осталось. Марфа выпила снадобье до дна и, возвратившись к окну, стала смотреть в на государя, не ушедшего, продолжавшего шутить с Колтовской и Мелентьевой, улыбавшихся ему и обоюдно съедаемых сдержанными враждебными взглядами. Марфу до душевной судороги задевало, как она, уже женой нареченная, прежде венчания забыта. Слезы застилали глаза. Через поволоку Марфа видела царя и отодвигалась сердцем. Достойно ли любить венценосного обманщика? Мысленно обращалась она к Годунову. Тот с ничего не выражавшим лицом ждал окончания разговора, удерживая за руку куда-то рвавшегося Феодора. Ежели Годунов был бы царем, а я ему царица, стал бы он верен – сие преступное соображение навязчиво всплывало в смелой красивой голове. Борис серьезен, не перебирал бы куриц впустую. Не у всех ли лоно одно? Плотью же и лицом она соперниц далеко превосходит. Царь не замечал ее взгляда, продолжал болтать и насмешничать. Борис же почувствовал, коротко поднял глаза. Молнией взгляды сообщников встретились, слились полным пониманием.
Ирина Годунова, свидетель случившегося, молила Бога дать ей время ускользнуть от Марфы сообщить брату. Ни она, ни Матвей не чувствовали вреда от принятого снадобья, что убеждало в его безвредности, если не бесполезности. Внушаемый же Григорий почувствовал легкую тошноту и комок в желудке. Следуя его логике, все присутствовавшие в горнице Марфы должны были влюбиться друг друга. Не каждый ли стоял перед очами? Марфа глядит во двор на царя, верил Григорий, но он-то ближе. Привлекая государя, сама не склонится ли к нему, рядом стоящему? Григорий нетерпеливо ожидал выгоды от будущей царицы.
После того Марфа принимала приносимое Григорием Грязным средство до свадьбы ежедневно. На Григория, Матвея и Ирину снадобье не подействовало по малости дозы. К Марфе смерть подкрадывалась постепенно. Она морила себя, уверенная, что чарует Иоанна. Принимая желаемое за воплощенное, находила черты крепнувшей государевой влюбленности. От явившегося недомогания Марфа лечилась тем же ядом, падала жертвой невежества, переплетенного с коварством: яд был приготовлен не по правилам, а как черт послал.
Борис, узнав от сестры о сомнительном лекарстве, принимаемом лидирующей царской невестой, не предпринимал ничего. Крепкий задним умом, он положился на авось. Все на Руси в горсти Божьей. Что Господь не попустит, все к лучшему, когда не на испытание. Интуиция подсказывала: не будет ему пользы от воцарения Марфы. Своевольная девица не сдержит щедро розданных обещаний.
11
Обе свадьбы, Бориса Годунова и Дмитрия Шуйского с сестрами Скуратовыми, сыграли до царских. Женихи и невесты, не колеблясь, сказали в храме «да». Им надели кольца, золотые – женихам, серебряные - невестам, надели венцы, связали полотенцами руки, трижды обвели вокруг аналоя. Малюта, себе на уме, действовал согласно духу времени. Старшая дочь Анна еще прежде была отдана двоюродному брату царя по матери Ивану Михайловичу Глинскому. Ныне средняя дочь Мария - потомку Орды, человеку новому, младшая Екатерина - Рюриковичу, ветви брата Невского. Литвин, русский и татарин, выскочка и боярский отрок – все по безошибочному расчету.
До того избегавший чувственных ласк Борис немедля кинулся в омут семейных наслаждений. Брачное сближение принесло молодым болезнь. Врачи сказали: такое случается. Воздержанной редкостью сношений надо переждать страдания новины. Супруги согласились обоюдно жить для деторождения. Бог выжидал послать им первенца. Оба были юны: Мария плотна, но Борис хлипок телесно. Но чем более послушания показывала супруга Мария, тем сильнее сердце Бориса рвалось к Марфе Собакиной, похожей на смирный пруд, всегда готовый взорваться бурей. Они научились понимать друг друга полувзглядом. Оба знали, зачем им нужен государь. Царь готовился к собственной свадьбе и назначил Годунова дружкою невесты Марфы. Жена Бориса Мария стала свахою. Старший царевич в тот же день должен был жениться на Евдокии Сабуровой. Свадебную гонку выигрывали креатуры Годунова.
