"Почему она так пристально смотрела на меня?" - вспомнил он ее большие серые с голубизной глаза, так пристально смотревшие на него. Эти глаза заставили его впервые посмотреть на девушку совсем по-другому.
"Да что-то со мной? - подумал он. - Совсем раскис".
Наконец, внутренне встряхнувшись, "отбросил", как он выразился, "непутевые" мысли и пошел ломать ветки.
"А почему Дуся так долго не несет рукавицы, может, она забыла о них? - подходя к разросшемуся кусту бузины, подумал Вася. - Может, куда запропастились, ищет?" И он начал ломать молодую поросль куста. Наломав охапку и бросив ее у ямы, он понял, что кроме веток нужны еще и жерди, которые послужили бы опорой. Он глазами начал искать хотя бы какие-нибудь палки, но ничего похожего вокруг не было. Взгляд его остановился на толстых ветвях одиноко росшего неподалеку клена.
"Но как их сломать? - подумал он. - Был бы топор, тогда другое дело, а так пустые хлопоты. Разве тонких наломать? А может, у них есть топор? И с этими мыслями он направился к амбару". Открыв дверь, он чуть не столкнулся с Дусей.
- Ах! Как ты меня напугал! - от внезапности вскрикнула девушка и, чуть оправившись от смущения, спросила его: - Ты что тут делаешь, подглядываешь?
- Была охота...
- А чего ж под дверьми стоял?
- Не стоял, а только подошел.
- Так что тебе надо от меня?
- Ничего мне от тебя не нужно. За топором я пришел. И рукавицы ты обещала. Дуся посмотрела на него долгим взглядом и, улыбнувшись, сказала: Пацан и есть пацан, хоть и вымахал с версту.., там возьми в углу, - и прошмыгнула между ним и дверью.
Вася понимал, что девушка заигрывает, но, от природы застенчивый, он не знал, как ему вести себя с ней, и только краснел на ее выходки и пристальные взгляды.
Найдя топор и попробовав пальцем его лезвие, он вышел из амбара. Дуся, нагнувшись, пыталась растопить печку-времянку.
Вася, ничего ей не сказав, прошел мимо и, засунув топор за ремень брюк, полез на дерево. Добравшись до мелких ветвей, он одной рукой держался за толстые ветки, а другой ловким движением топора стал рубить мелочь, изредка бросая взгляд на Дусю, которая продолжала возиться у печки.
В очередной раз Вася посмотрел на Дусю и, сорвавшись, свалился с дерева.
- Вася..! - закричала она и бросилась к нему.
- Ой, мамочка! - воскликнула она, наклонясь над ним. - Да ты наверное ушибся... Зачем только я разрешила тебе лезть на это дерево?
Ей бросилось в глаза бледное лицо Васи. Она испуганно припала к его груди, бьется или нет сердце. "Кажется жив, - подумала она, слушая ровное биение сердца. Провела руками по лицу. Вася открыл глаза, вымученно улыбнулся.
Она быстро встала, наложила мелких веток ему под голову. Затем побежала в амбар, принесла подушку и положила под голову.
- Ох, Вася, Вася, да как же ты неосторожно так, - с тревогой в голосе, говорила она, подкладывая подушку. - Так и до смерти можно разбиться. Как, лучше?
- Ничего.., пройдет, - вяло улыбаясь, произнес он.
- Погоди, я тебе одеяло принесу, на нем мягче тебе будет, чем на земле.
- Не надо, - затряс он головой. - Я немного полежу и встану. Доделать погреб вам надо.
- Лежи, лежи. . ! Тоже мне строитель.
И она побежала к амбару, сверкая голыми икрами.
Через несколько секунд она принесла одеяло и, свернув его вдвое, стала упрашивать его, как малого ребенка. Ей неудобно было подсунуть под него одеяло и она попросила: - Вась, повернись чуть на бочок, я одеяло подложу. А то мне девчонки прохода не дадут, скажут, какого парня угробила, - пошутила она.
Вася безропотно подчинился: в глазах его все еще кружилось.
Подложив под него одеяло, Дуся повернула его на спину, поправила подушку.
- Ну, теперь лежи спокойно, - приказала она, и спросила: Ничего не болит? - И стала ощупывать руки, ноги.
- Нет, Дусь. Спасибо тебе.
- Вот и хорошо, - сказала она, кончив обследовать его на предмет ушибов и переломов.
- Ты, как настоящий доктор, - пробовал шутить Вася.
- А у меня зять фельдшер. Забыл? - говорила она, улыбаясь. - Я его книги все перечитала.
- Тогда понятно. .
- Ну, Вась, я пойду, а ты полежи, - сказала Дуся. - А то девчонкам обед не успею приготовить.
- Обед уже прошел, - возразил он. - Скоро ужин.
- Мы его называем обедом, хотя едим уже после работы, - пояснила она. - Заодно, обед и ужин.
Дуся ушла...
Вася лежал и думал: "Вот тебе на, хотелось девчонкам построить погреб для хранения картошки, а вышла несуразица. Долго лежать нельзя, надо в дорогу собираться. Вон уже солнышко повернуло к заходу. А что же с погребом? Вот неудача... Но ничего... Веток они и сами набросают".
Попробовал подняться. Вроде ничего...
Мало-помалу слабость стала проходить. На сердце становилось спокойнее. Правда, в левом боку немного саднило. "До свадьбы заживет", - пошутил он, садясь поудобнее.
Бредовые мысли, возникшие вначале по отношению к Дусе отодвинулись в сторону, и он сейчас чувствовал только одну слабость, которая разливалась по всему телу. В голове стоял небольшой звон. "Как я мог оступиться? - подумал он. - Хорошо, что руки, ноги целы", - и он пошевелил вначале руками, а затем и ногами.
Жара уже стала спадать. Ветерок, порхающий над землей, приятно холодил тело. Клен, шелестя листвой, убаюкивал.
«Пора настраиваться домой,» - подумал Василий, продолжая прищуренным взглядом окидывать горизонт, затем взгляд перевел на луг, где под срытым у основания бугром копошились люди. Издали он не мог различить их лица и не мог видеть, что они делают, но по однородной их серой одежде догадался, что это солдаты укладывают рельсы.
"А где же наши девчонки работают? - подумал, всматриваясь в будущее полотно железной дороги, Вася. - Что-то их не видно…"
Он потихоньку поднялся, прошелся, взад, вперед, присел, выбросив руки перед собой.., ничего. В голове, хотя еще стоял слабый звон, но она не кружилась, как прежде. Он прошелся еще раз и, осмелев, пошел к Дусе.
- А где же наши девчонки работают? - подойдя к Дусе, хлопотавшей у горячей плиты, спросил он.
- Ты уже поднялся? - обернувшись, с тревогой на лице, спросила она. - Тебе не плохо? Голова не кружится?
- Нет. Со мной все в порядке. . ! Успокойся. . !
- Да как же быть спокойной? Свалился с такой высоты... Хорошо, что не поломал ноги.
- Ничего, Дусь, руки, ноги целые, а мясо нарастет. В кубышке, что-то шумит, ну да ничего, пройдет. Вот только жаль, что погреб не закончил. Да вы его сами прикройте травой? Холодок будет, не то что в амбаре.
- Да пусть он провалится, твой погреб! Надумал же его строить. Без него дольше жили, а теперь осталось немного. Меня больше беспокоит твоя голова, дуралей непутевый. Эх, Вася, Вася, молод ты еще! - произнесла она тихо. - Так недолго и калекой стать.
- Нашлась мне тоже, старуха, - иронически произнес он, окидывая ее взглядом.
- Старуха, не старуха, а не то, что ты... - Она недосказав, умолкла, посмотрев на него.
- Ну, договаривай, что же, умолкла?
- А что говорить? Ах! - вскрикнула она и бросилась к плите, где из сковородки валил черно-сизый дым. - А, ну, тебя! - вскрикнула она на ходу. - Заболталась я с тобой, лук совсем сгорел. Во, разиня! - ругала она себя, сгребая ложкой подгоревший лук со сковородки. - Девчонки узнают, зададут мне трепки. Масла, сам знаешь, кот наплакал, а я уши развесила.
- Не переживай, я не расскажу, - успокоил ее Вася, а сам подумал: "Нальет она мне супу или нет? Уже день на исходе, проголодался я".
Его молчаливую просьбу услышала Дуся и, помешивая ложкой вновь нарезанный лук, сказала: - Видать, Вась, ты проголодался? Вон, какую ямищу выкопал. Да и время уж давно за обед перевалило.
- Да нет еще, - стал отказываться Вася. - Я завтракал сегодня поздно, в дороге. О том, что свою краюшку хлеба, уложенную в сумку матерью, он отдал мужчинам, решил промолчать.
