Он стал считать: "Один, два, три.., шесть". "Юнкерсы" летели двумя звеньями на небольшом расстоянии друг от друга. Лейтенант, задрав голову, наблюдал за самолетами. Смотрел на них и сержант, смотрели на них солдаты и женщины. Смотрели все как завороженные, и никто не испытывал чувство страха: фашистские самолеты часто бомбили железнодорожный вокзал в Старом Осколе и поэтому каждый думал, что они летят туда.

Вдруг первый самолет сделал крен на левое крыло и с воем пошел на снижение. За ним, повторяя его маневр, устремились два задних. Лейтенант застыл на месте, его парализовал ужасный вой снижающихся самолетов. А когда он увидел, как отделились от фюзеляжа бомбы и, кувыркаясь, понеслись к земле, он крикнул: "Воздух!" Падая, он краем глаза взглянул в сторону платформы, где работали женщины, но их там уже не было. Они успели укрыться по другую сторону насыпи. Он успел скатиться под откос дороги и, уткнувшись лицом в куст полыни, вдыхал едкий ее запах вместе с осевшей на нее дорожной пылью.

Среди редких разрывов бомб, от которых судорожно вздрагивала земля, он слышал частые удары зенитной батареи, которые доносились откуда-то из-за холма.

Когда самолеты улетели, над степью повисла непривычная для его ушей тишина.

Он, еще не веря в наступившее затишье, стал медленно подниматься, оглядываясь по сторонам. Дорога, настолько хватал глаз, была целой, повреждений на ней не было заметно. Он посмотрел в ту сторону, где были женщины, но там никого не было видно. Лейтенант не знал, куда они подевались, есть ли среди них раненые или убитые. Он заволновался, как будто нес за их жизнь персональную ответственность.

К нему подошел сержант, стали подниматься из своих укрытий солдаты.

- А где же женщины? - отряхиваясь от пыли, спросил лейтенант.

- Да там за откосом, - показал сержант рукой в сторону, где укрылись женщины. - Они там сбились все в одну кучу, как овцы. Попади одна бомба, и всем бы им каюк.

- Летели они уверенно, а вот бомбы сбросили, на наше счастье, не по целям, - оглядывая поле, произнес лейтенант. - По-видимому, зенитки им здорово помешали. Бомбы упали все на луг.

- Скорее всего, прилетали бомбить молодые, еще не обстрелянные летчики, опытных берегут для более важных заданий, - высказал свое предположение сержант.

На лугу виднелось несколько воронок с далеко разбросанной землей вокруг них. Она, черная, хорошо была видна на фоне зеленого травяного покрова. Из одной воронки, расположенной ближе к насыпи, все еще курился слабый желто-сизый дымок, и, казалось, чем - то жутко враждебным, до ужаса противным повеяло на них из этой свежевырытой, предназначавшейся для любого из них ямы - могилы.

От наступившей временной тишины первые опомнились вечные обитатели черноземной лесостепи - стрекочущие кузнечики; громко трубя, рядом с ними пролетел огромный, в полоску, лохматый шмель; где-то на холме, в выжженной июльским солнцем траве звонко пискнул суслик, тотчас в другой стороне, отозвался ему сородич; от набежавшего ветерка послышалось легкое шуршание листьев вербы, росшей на лугу, неподалеку от насыпи.

Затем до слуха лейтенанта донеслись разного тембра и силы голоса солдат, выходящих из своих, укрытий к полотну насыпи. Лейтенант понял, что степь снова ожила, как жила она тысячу, а может миллионы лет назад, и никакие, самые современные войны не смогут отнять жизнь у обитателей этой степи, в том числе и у людей.

"Возьми несколько солдат, пройдите вперед метров на триста вдоль дороги и выройте там щели, - приказал лейтенант сержанту. - Да ройте не параллельно дороге, а перпендикулярно к ней, - добавил он. - Теперь по всей видимости, наведываться будут часто, дорожку проторили". Лейтенант, отдав все необходимые распоряжения, пошел поднимать женщин.

«Видать не на шутку встревожило фашистов строительство дороги?» - думал лейтенант по дороге к женщинам. «Не случайно они прилетели сегодня. С вводом этой дороги у нашего командования появится возможность прямым путем подвозить к фронту боеприпасы, технику, людей и все необходимое.»

Когда лейтенант увидел с насыпи женщин, они все еще сидели в выемке под откосом и о чем-то беседовали. Лейтенант спустился к ним.

Увидев лейтенанта, они приумолкли и выжидающе смотрели на него, оценивая его внешний вид и достоинства.

Лейтенант по их лицам понял, что они давно оправились от бомбежки, но, стараясь быть вежливым, спросил: "Испугались бомбежки?"

- Да кто же смерти не боится? - ответила за всех одна из женщин. В ее глазах лейтенант не заметил испуга, а наоборот ее глаза горели веселым отблеском. Женщина полушутя произнесла: "Мне казалось, что бомбы с воем летят за мной".

- Что, теть Шур, поджилки тряслись, когда бомбы начали рваться? - улыбаясь и посматривая украдкой на лейтенанта, спрашивала Оля.

- А у кого они не тряслись? Это сейчас мы герои, а как начали бомбить, ты первая под вагон полезла, только пятками мелькнула.

- Ха-ха-ха! - засмеялись женщины, тем самым скрывая недавно перенесенный унижающий человека страх.

И в самом деле, когда они освободились от пережитого страха, им уже казалось, что его и не было. Побежала одна в панике, за ней и другие, но не от страха, а инстинктивно, куда одна, туда и все. В эту версию, выдуманную ими же, они верили. И попробуй их разубедить - не выйдет.

Смеясь над собой, тут же рассказывает одна из женщин: "Ох, девочки, убейте меня сейчас, чтобы я прыгнула с платформы в спокойной обстановке, никогда! Смотрите, как высоко! А тогда, во время налета, я и не подумала, что могу ногу сломать или руку вывихнуть. Прыгнула - и все тут..."

- Помню, когда дед был еще живой, рассказывал, что он кормил у богача бычков. И вот один раз бык набросился на него, что-то ему не понравилось в дедушкином поведении. Дедушка - через забор. А когда пришел второй раз к этому забору и в спокойном виде хотел перепрыгнуть, не смог. Вот что значит страх, - добавила Мотя.

- Вот вы военный, командир, учились, а скажите нам, бабам, откуда в таких случаях у человека берется сила? - спросила Шура и, прищурив глаза, заранее зная, что лейтенант на такой вопрос не ответит, предвкушала победу над ним.

- Какой-то у человека резерв есть, который срабатывает в исключительных, опасных для его жизни случаях, - ответил ей лейтенант.

- Но что это за резерв и где он находится, пока людям не известно.

Разговаривая с женщинами, лейтенант украдкой бросал взгляды на Полину, которая сидела неподалеку с подругами, иногда их взгляды встречались, но только на короткий миг, и снова расходились.

Женщины, разговаривая с лейтенантом, не очень заостряли внимание на вражеских налетах и чуть поговорив об этом, вскоре перешли на повседневные темы, а вернее, о конце строительства и отпуске домой.

- Товарищ лейтенант, а когда нас домой, отпустите? - задала вопрос Татьяна. - Ведь скоро лето пройдет, зима спросит, где вы хозяйки были? Сенокос поди закончился, а коровкам ничего не заготовили. Скоро начнут зерно убирать, и опять пройдет мимо нас.

- А что вам на ваш вопрос ответить, вы и сами не хуже меня знаете. Как закончим строительство, так и по домам.

- Вы, я вижу, тоже точно не знаете, - разочарованно произнесла Татьяна. Лейтенант пожал плечами.

Поведение женщин для него было понятным, так как у каждой из них был недалеко свой домик, семья: за ними необходим пригляд. Да и бытовые условия здесь для них были не налажены. Еду, главное в человеческой жизни, и то приготовить негде, а о других неудобствах и говорит нечего: ни постирать, ни погладить, ни помыться, а о таких, казалось, мелочах, как, скажем, сделать завивку, подкраситься, то и разговор не заводили…

Война войной, а бытовка тяготит людей, особенно женщин.

Чувствуя, что молоденький лейтенант готов разговаривать с женщинами хоть до вечера, Дуся поднялась и стала прохаживаться, давая понять, что собеседование пора кончать, и надо приступать к работе, иначе могут не записать норму выработки. Подождав несколько минут она женщинам подала команду: - "Женщины, подъем!" А то солдаты скажут, что мы им плохо помогаем.