На высоком роге что-то вспыхнуло. Словно лезвием резануло по глазам. Ослепленный капитан попятился и уткнулся в ругнувшегося сержанта.

Рядовые что-то бубнили.

— Не подходите близко, — остерег толстяк.

— Да без тебя уже понял, — проворчал Грег и сплюнул. Протер кулаками глаза и, щурясь, уставился на камень. — Вряд ли это штука буромордых.

— Ученые сошлись на том же. Из того, что я понял в их болтовне, получалось… Ну-у… это какой-то артефакт. И он каким-то образом собирает энергию Каллорданга. А может, и всей звездной системы.

— М-да-а-а-а… Размах серьезный.

— Именно что серьезный. Ни у нас, ни у буромордых отродясь не было ничего подобного.

— Ну и что получается, сержант? Выходит, эта каменюка… — Грег сглотнул, — принадлежит сайенам?

Рядовые дружно вздрогнули.

Толстяк прочистил горло и отер губы. Затем проинформировал:

— Мы пришли к выводу, что Высшие тут ни при чем. Они бы попросту не позволили нам копаться тут, если бы это, — сержант показал на загадочный исполинский камень, — принадлежало им.

Капитан подумал.

— Ну и что же получается? — спросил он. — Это не наше и не буромордых, потому как, судя по всему, штука серьезная. Сайены тоже не у дел. Значит… Что это значит, сержант?

Толстяк как-то коряво покрутил руками.

— Ну и дела. — Грег вновь шагнул к артефакту. — Что же получается? Еще одна разумная раса? Очень разумная. Но откуда? Откуда?! Сайены заверяли, что иных рас нет. Думаешь, врали?

— Не врали.

Капитан и сержант столкнулись взглядами.

— Ну и что ж тогда получается? — недоумевал Грег.

— Не забывайте о Древних.

Капитан нахмурился и… расхохотался. Артефакт потрескивал в ответ на каждый раскат басовитого смеха. Рядовые и сержант молча глядели на веселящегося Грега. Отсмеявшись, МакАлистер атаковал толстяка:

— Не смей кормить меня детскими сказками!

— Высшие не отрицали существование Древних.

— То, что умели Древние, — это… это только самим богам под силу! Да не может быть такого, сержант. Понял? Не может.

— Ну… — толстяк подавился.

Сизые клочья тумана галопом понеслись над поверхностью. Земля содрогнулась. И на нее наползла смолянистая тень.

Ошарашенные солдаты посмотрели вверх.

— Черт… — прошептал Грег.

Из рук рядового Тайка выпало ружье…

4

ХЛОК-ТУ-РИИН

Ритмичное биение крови в ушах. Боль в груди. Высоко над головой скользят флайеры. До них Загу нет ни малейшего дела. Он идет по улице столицы. Многоэтажки из серого и красного камня. Переливающиеся, мигающие вывески заманивают в магазины. Широкая лестница с красивой балюстрадой ведет к стеклянным дверям Галактического Банка. Все сбережения молодого крайта в правом кармане его штанов.

— Любезнейший! — Зага схватили за руку.

Бывший оннок обернулся и уперся взглядом в коротышку-соплеменника. Тот улыбнулся во весь рот и поманил рукой:

— Пойдем со мной, юноша. Заплатить сможешь?

Заг поглядел в проулок. Там мерцала вывеска: «Интерактивные развлечения».

— Обойдусь. — Молодой крайт высвободил руку.

— Зря ты так, юноша. Зря.

Бывший оннок торопливо зашагал прочь. В спину летело:

— Если передумаешь, заходи! Круглосуточно работаем! Есть последние программы! О, а ты, любезнейший, не хочешь ли?..

Очевидно, коротышка заметил новую жертву.

Заг фыркнул и свернул на соседнюю улицу. То ли карлик так сильно жаждал заработать, то ли не признал в нем оннока, бывшего оннока. Они сроду не заменяли реальную жизнь сладкими иллюзиями. Хотя теперь ему, Загу, нечего было терять. Просветление стало недоступным. Может, стоит пуститься во все тяжкие? Он остановился и до боли сжал кулаки. Перед мысленным взором появились хилые оборванцы с трясущимися руками, бывшие онноки. По затылку побежали мурашки, зуд перебрался на плечи. Неужели его, Зага, ждет такое же жалкое существование? А ведь совсем недавно он презирал тех, кто сошел с Пути. А теперь… теперь он один из них… Сердце заколотилось гулко, точно твердило: «Да, да, да…» До ломоты в скулах Заг стиснул зубы-иголки. Зарождающиеся в сердце чувства были во многом властны над крайтами. Жажда Крови, Жажда Плоти, Жажда Пищи… Эти чувства всегда сопровождали их. И лишь онноки могли преодолеть Жажду. Впрочем, Просветление находили единицы, лучшие из лучших. Восемь лет назад, когда Загу исполнилось пятнадцать, он окончательно выбрал свой Путь, хорошо понимая, что его ждет в случае неудачи. Если обычный крайт мог существовать с Жаждой, то оступившегося оннока она просто высушивала, сводила с ума. «Чем ты выше, тем больнее падать» — так учили Зага наставники. Восемь лет он карабкался на скалу, острый камень распарывал руки-ноги, затем ветер норовил сорвать смельчака, потом склон обледенел, стал отвесным… И Заг… сорвался… Вспышка в сознании — и боль, рвущая разум на части. Ногти вонзились в ладони, выступила зеленая кровь.

Пожилой крайт с белыми пятнами на макушке семенил, постукивая тростью. Словно фонтан огня ударил в груди Зага. Этот старик сейчас перегородит ему дорогу. Дряхлый урод! Молодой крайт шагнул вперед, и сердце застучало в бешеном ритме. Через считаные секунды локоть Зага расплющит нос старика.

— Оннок.

— Что? — оцепенел молодой крайт.

— Приветствую тебя, оннок, — кивнул старик.

Сцены обучения вихрем пронеслись перед глазами Зага. Он попарно переплел пальцы рук и выговорил натужно:

— Добрый день.

— Обитель стоит и держится?

На привычный вопрос Заг ответил заученной до автоматизма фразой:

— На веки вечные!

В желтых глазах старика скользнула грусть. Он признался:

— В свое время я так и не решился стать онноком. Боялся… Ты сам знаешь чего.

По затылку Зага побежали мурашки. Он сглотнул и прошептал:

— Да-а…

— Надеюсь, ты выдержишь.

— Да, — выдавил молодой крайт.

— И да не сойдет твоя нога с Пути, — пожелал старик и пошел дальше.

Заг набрал полную грудь воздуха и обернулся. Пожилой крайт сделал несколько шагов и тоже оглянулся. Его глаза расширились — белый плащ оннока без перечеркнутого сердца. Значит… Старик припустил со всех ног. Стук его трости слился с биением сердца Зага…

Бывший оннок еще долго стоял, скрестив пальцы.

Он совершенно утратил чувство времени. И с трудом понимал, как доплелся до этого ресторанчика. Матовые шары освещали уютный зал. В углу на сцене молодая крайт играла на старомодном пианино. Мелодия успокаивала. За круглыми столиками посетители через соломинку потягивали коктейли и пожирали куропаток в остром соусе. Умостившийся у окна Заг поерзал на стуле. Он чувствовал себя неловко. Быстро подошел стройный официант в жилете поверх белой рубашки и серых штанах. Посетитель вынул из кармана монету и положил на скатерть.

— Поесть, но не острое.

Официант схватил монету и удалился.

Заг постарался сконцентрироваться на мелодии. Но или пианистка начала халтурить, или нервишки мешали молодому крайту. Как бы там ни было, бывший оннок никак не мог сосредоточиться. Малыш с матерью у фонтана и старик с тростью всплывали перед взором. Сколько ни массировал Заг виски — не помогало.

— Ваш заказ.

Голос официанта вернул посетителя в действительность.

В тарелке была сероватая каша весьма непривлекательного вида. Четыре полоски черного хлеба. И стакан минеральной воды.

— Свободен, — махнул рукой Заг.

Официант смиренно кивнул и поспешил к барной стойке, где широколицый крайт протирал рюмки и выстраивал их в ряд.

Бывший оннок зачерпнул ложкой кашу. Липкая, густая масса. Конечно, он непривередлив в пище, но, похоже, повар тут совсем неумелый.

На вкус каша оказалась еще хуже. Помнится, в детстве старший брат подшутил над мальцом Загом и под видом конфет предложил тому попробовать клей. Каша была ненамного лучше. Бывший оннок поморщился и отодвинул тарелку. И снова по затылку побежали мурашки.