Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Постоянным камнем преткновения для рейхсвера был в этой связи праздник в честь конституции, который отмечался ежегодно 11 августа, в годовщину дня подписания в 1919 году веймарской конституции президентом Эбертом. Как правило, рейхсвер обязан был принимать участие в этих торжествах, регламентация которых, понятно, от него не зависела. Министерство рейхсвера настаивало на том, чтобы праздник этот «не принимал характера политической демонстрации».

Торжества проводились обычно гражданскими властями, которые привлекали к участию в нем и союз «Рейхсбаннер». Естественно, что в речах, произносимых в этот день, затрагивались и вопросы текущей политики. Это шло вразрез с установками относительно «надпартийности» рейхсвера. По этому поводу командиры частей нередко обращались с жалобами в министерство. Немудрено, что здесь командиры проявляли куда больше активности, чем по поводу праздников традиционных союзов.

Мне самому вместе с подполковником фон Бредовом довелось в качестве представителя Министерства рейхсвера в 1929 и 1930 годах принимать участие в торжественных собраниях по случаю Дня конституции, проходивших в «Опере Кролля» в Берлине. В 1929 году с докладом на торжественном собрании выступал социал-демократ Давид. Он назвал веймарскую конституцию «самой свободной в мире конституцией».

Но, работая в отделе Шлейхера, я на опыте убедился, куда вела подобная «свобода». Серьезным пороком «самой свободной в мире конституции» было то, что она предоставляла врагам республики такие же, если не большие, права, как и ее сторонникам. И враги республики воспользовались этим в полной мере. Именно это и побудило Гитлера в 1930 году во время лейпцигского процесса по делу офицеров ульмского гарнизона взывать к законности и под присягой поклясться в том, что он не намерен захватить власть силой, а хочет прийти к ней законным путем.

Шлейхер-политик

До отмены чрезвычайного положения в 1924 году я не знал в подробностях о тех разносторонних связях, которые Шлейхер поддерживал вне рейхсвера. Впервые я имел случай убедиться в этом в марте-августе 1924 года, в разгар дискуссий о принятии плана Дауэса по урегулированию проблемы репараций. Шлейхер вместе с фон Сектом и Гесслером выступал за принятие этого плана в качестве временного решения, тем более что оно предполагало впервые после войны переговоры на равноправной основе, а не подчинение Германии диктату победителей. Шлейхер пытался повлиять в этом направлении прежде всего на Немецко-национальную народную партию, которая, выступив против плана Дауэса, добилась в результате на выборах в рейхстаг в мае 1924 года значительного увеличения числа поданных за нее голосов. Некоторые статьи правительственного законопроекта по принятию плана Дауэса были равнозначны поправкам к конституции, ибо в соответствии с экспертным заключением Дауэса — крупного американского банкира — предполагалось преобразовать государственные железные дороги в акционерное общество. Чтобы провести эти статьи в рейхстаге, требовались голоса примерно половины депутатов Немецко-национальной народной партии. В те дни частыми гостями у Шлейхера были депутаты Шланге-Шёнинген и Линдейнер-Вильдау, принадлежавшие к умеренному крылу этой партии. Судя по всему, именно они являлись в своей фракции проводниками влияния Шлейхера. Шлейхеру ставили в заслугу то, что при голосовании в рейхстаге около половины депутатов Немецко-национальной народной партии поддерживали законопроект, собравший, таким образом, необходимые две трети голосов.

Но офицеры из Министерства рейхсвера с их крайне правой ориентацией обвиняли Шлейхера в том, что он компрометирует рейхсвер, выступая за «политику выполнения обязательств». Резко критиковали Шлейхера и в Национальном союзе немецких офицеров. Повторяли ядовитый вопрос: какое, собственно говоря, отношение к репарационной политике имеют Министерство рейхсвера вообще и Шлейхер, в частности? А ведь было ясно, как день, что рейхсвер был весьма заинтересован в урегулировании внутриполитических вопросов, связанных с выплатой репараций. Разумеется, и такие специфические аспекты плана Дауэса, как выпуск заемных обязательств под обеспечение имперских железных дорог, имели самое непосредственное отношение к вооруженным силам.

В том же направлении Шлейхер повлиял на Немецко-национальную народную партию и в 1925 году, когда на повестке дня стоял Локарнский пакт.

К Шлейхеру приходили множество посетителей. Дожидаясь, пока вечно занятый подполковник попросит их в свой кабинет, они нередко беседовали и со мной. Первую группу посетителей составляли «спасители», как в шутку окрестили их сотрудники отдела. Это были прежде всего военные, по большей части генералы, приходившие с различными проектами «спасения нации» и чаще всего отвергавшие «политику исполнения обязательств». Так, однажды в отдел явился какой-то отставной генерал (Шлейхер величал его «ваше превосходительство» — следовательно, в старой армии он был по меньшей мере генерал-лейтенантом). Он собирался основать националистический журнал и требовал для этой цели 40 тысяч марок. Отчаявшись отговорить его от этого намерения, Шлейхер, потеряв терпение, спросил: «А сколько вы запросите за то, чтобы воздержаться от издания такого журнала?»

На этом беседа и окончилась. Как только генерал удалился, Шлейхер рассказал мне о том, что произошло. Посетителям такого рода не раз приходилось выслушивать от Шлейхера подобные саркастические отповеди.

Заходил к Шлейхеру и уже упомянутый отставной генерал-лейтенант фон Леттов-Форбек, бывший командующий немецкими колониальными войсками в Восточной Африке. Ему нужны были деньги, куча денег, чтобы рассчитаться со своими «аскари» — туземными солдатами в бывшей Германской Восточной Африке, которые тщетно дожидались невыплаченного жалованья. По мнению генерала, это имело важнейшее значение для будущей колониальной политики Германии. Денег Леттов-Форбек не получил. Его требование было не только несвоевременно, но и неосуществимо по соображениям как внутренней, так и внешней политики.

Отставной генерал-лейтенант фон Крамон — в годы войны представитель кайзеровской ставки при Главном командовании австро-венгерской армии — хлопотал у Шлейхера о монархистах. Начиная с 1926 года, к Шлейхеру стал часто наведываться венгерский военный атташе. Он, между прочим, передавал ему содержание бесед со своими коллегами — иностранными военными атташе в Берлине. Генерала в отставке Фогта интересовали вопросы физической подготовки и военного обучения молодежи; в этой области он подвизался и в последующие годы. Наезжал к нам и отставной подполковник фон Виллизен, веселый и жизнерадостный человек, «дядя Виль», как называл его Шлейхер. В 1919 году Виллизен был начальником штаба командования Пограничной стражи «Восток», а теперь он был своим человеком в «Клубе господ». Его интересовали в первую очередь внутриполитические проблемы Пруссии. Позднее я узнал, что фон Виллизен в 1930 году оказывал определенное влияние на круги Немецко-национальной народной партии, добиваясь от них лояльного отношения к кабинету Брюнинга. Не раз появлялся в отделе и помещик Фридрих фон Винтерфельд, член Немецко-национальной народной партии, одно время возглавлявший ее фракцию в прусском ландтаге. Его очень беспокоило наметившееся сближение с Францией и Англией, за которое ратовал Шлейхер.

Довольно часто встречал я в отделе и бывшего, статс-секретаря Министерства иностранных дел барона фон Рейнбабена, входившего в Немецкую народную партию — партию Штреземана. Брошюры по внешнеполитическим вопросам, написанные им позднее, свидетельствуют о том, что и он во многом разделял взгляды Шлейхера. Последний поддерживал контакт и с политиками Немецкой народной партии Дингельдеем и Курциусом.

Заходил к Шлейхеру и депутат прусского ландтага от этой партии Марецки, выступавший против коалиции с социал-демократами, партией Центра и Демократической партией в правительстве Пруссии и перешедший в 1925 году в Немецко-национальную народную партию.

40
{"b":"241035","o":1}