Мануэль Эрера на миг отвернулся и сделал знак своим людям. Лошади тронулись с места, капитан на ходу вскочил в карету.

И почему она все это допустила? Каролина никак не могла прийти в себя, удивляясь, как этому человеку удалось застать ее врасплох. Корабль герцога? Она и не знала, что он владел кораблями. И что за намеки на какой-то груз? Куда они вообще ехали? Окна кареты ослепли от тумана, и даже грохот вылетавших из-под колес камней не мог избавить ее от ужасного ощущения, что земля уходит из-под ног. Она совсем перестала ориентироваться. Коварно и бесшумно, как по злому волшебству, изменился мир. Стало быть, в жизни герцога было нечто, о чем она не имела ни малейшего представления? Что-то, о чем он умалчивал, щадя ее и не желая волновать?

Из тумана проступили сначала размытые огни, потом очертания кораблей, послышались чьи-то голоса. Карета остановилась. Эрера выпрыгнул и протянул ей руку.

Каролине было противно опираться на руку этого человека, но чересчур унижать его гордость она тоже не решалась. Сделав вид, что не заметила протянутой руки, она быстро вышла.

Свет немногочисленных фонарей с трудом просачивался сквозь густой туман. Широкий овал набережной Сен-Мало походил на остров, дрейфующий в неизвестном направлении. Она молча шагала рядом с перуанцем. Плеск волн сопровождал их путь, вдоль набережной тянулись раскинутые рыбачьи сети, казалось, что она опутана блестящей влажной паутиной. Их ждал баркас с укрепленным на палубе горящим факелом. Каролина решительно шагнула через борт и молча села на лавку. Навстречу шел другой баркас, глубоко осевший в воду. Плечо к плечу там в три ряда сидели скрюченные темные фигуры. К ударам весел примешивался звон цепей. Сквозь просвет в тумане на них упал свет: черные курчавые головы, черные голые тела. Рабы? Она повернула голову и поискала глазами взгляд своего провожатого. Однако Эрера не обращал на нее внимания, отдавая матросам какие-то указания своим резким, гортанным голосом. На палубе «Мирмидона» их ожидала та же картина: очередная партия темнокожих нагих людей стояла, готовая к выгрузке. Освещенная фонарями на корме возвышалась капитанская каюта. Войдя туда, Каролина даже зажмурилась от слепящего света. Повсюду горели лампы, граненые стеклянные абажуры которых многократно усиливали яркий свет.

Несмотря на это освещение и расточительную роскошь обстановки, в каюте было что-то мрачное. Китайский шелковый ковер, шторы и портьеры были разукрашены черными варварскими узорами: огромными цветами с широко раскрытыми звероподобными зевами и извергающими огонь драконами.

Эрера молча пододвинул ей стул; это был тот же жест, что и у кареты, – повелительный и в то же время подобострастный.

– Объяснить вам, – заговорил он, – или вы уже сами догадались? «Мирмидон» – не что иное, как работорговое судно, графиня! Черный и одновременно золотой груз. Я совладелец всего лишь восьмой части, но даже эта восьмая часть делает меня богатым. – Его узкие губы приоткрылись в беззвучном смешке. – Одна эта поездка принесет пятьдесят тысяч фунтов. И я с уверенностью могу говорить еще о пяти таких же кораблях, принадлежащих герцогу Беломеру. Месье Лебланк, без сомнения, мог бы дать вам более подробный отчет.

У Каролины было ощущение, что она находится в плену страшного кошмара. И, как во сне, она была не в состоянии ни пошевелиться, ни произнести хотя бы слово.

– Не могу сказать, что я имею что-нибудь против такого способа приумножения богатства господина Беломера, – продолжал Эрера. – Многие поучаствовали в сборе этого золотого урожая. Богатства Ливерпуля, Бристоля, Лондона не появились бы без работорговли. К чему я вам об этом рассказываю? Потому что именно англичане, занимавшиеся этим доходным делом с таким усердием и с такой изобретательностью, вдруг обнаружили в себе сентиментальную жилку и вспомнили о правах этих черных. Короче говоря, графиня, Англия вот уже несколько лет как объявила преступлением торговлю рабами на всех своих кораблях. Был проверен один корабль под названием «Фелисидад». Вы полагаете, испанский? Да, для маскировки. А на самом деле корабль принадлежит вашему будущему супругу, и на его борту оказалось триста пятьдесят рабов. По английским законам такое преступление карается пятнадцатью годами депортации. Это и послужило причиной ареста герцога!

В мозгу Каролины отпечатывались его слова. Капитан говорил слишком уверенно, чтобы это могло быть ложью. И тем не менее его слова не возымели над ней ожидаемого действия.

– И это все? И поэтому вы привезли меня сюда? – равнодушно спросила она.

Мануэль Эрера недоуменно уставился на нее. Как он ненавидел их, эти гордые, бесчувственные души белых! Слишком долго он вынашивал в себе желание когда-нибудь покорить их своей воле. Он, потомок индейца, сам себя обрекший на жизнь среди черных тварей.

– Вы так и не ответили мне, капитан Эрера, – спокойно произнесла Каролина. – Я полагаю, вы находитесь на службе у герцога. Я охотно освобождаю вас от нее…

Эрера пожал плечами. – Лебланк вам обо всем этом не сказал ни слова, ведь так? Он не препятствовал вашей поездке в Англию, не намекнул вам, вообще идет речь. Похоже, он любит не меньше, чем деньги.

Лебланк! Каролине вспомнились слова Элиэтт о том, что герцога никогда не волновали деньги или дела. А что, если и он так же мало знал об этой торговле, как и она до этой минуты? Если все это дело рук одного Лебланка? Но не успела мысль прийти в голову, как она поняла, что, в принципе, ей это безразлично. Она должна как можно скорее попасть к герцогу. Все остальное не играло роли. Она и так потеряла слишком много времени. Каролина взглянула на Эреру.

– Вы показали мне то, что хотели, – невозмутимо произнесла она. – Каков ваш собственный интерес в этом?

– Все очень просто. И вы, и я в равной степени имеем общий интерес – скорейшее освобождение одного человека. Я хочу предложить вам свободу герцога – в обмен на свободу человека, которого интендант Лебланк удерживает в Мортемере.

– Пленный – в замке Мортемер? – Ему наконец удалось пробить брешь в ее невозмутимой холодности.

– Я сказал, что его там удерживают!

– Но имели в виду: держат в плену. Что с ним? Ближе к делу!

– У меня есть друзья, которые интересуются этим человеком, вернее, сделанным им изобретением. Братья Санти и Лебланк первоначально предполагали совместно использовать его изобретение. Однако сейчас Лебланк, похоже, один намерен провернуть это дело. Передайте мне этого человека в целости и сохранности, и уже завтра герцог будет освобожден. Род Санти достаточно могуществен.

Каролина слушала, не до конца понимая смысл его слов и всю подоплеку этого странного предложения. Да и не пыталась понять. Что ей до этих мужских дел? Все они думали, прежде всего, о себе, о своей выгоде, о своих целях. И ей надо поступать так же.

– О чем тут долго разговаривать? – решительно произнесла она. – Давайте отправимся в путь. Вы получите этого человека.

Эрера поклонился. На его губах играла улыбка, не то удивленная, не то торжествующая.

Большой гулкий зал, пустые убранные столы… Ничего этого не замечая, Каролина прошла уже знакомой дорогой по полутемным коридорам. Полоса света падала сквозь щель приотворенной двери кабинета Лебланка. Она тихо открыла дверь и вошла. Управляющий сидел за своим письменным столом и что-то читал при неверном освещении, отбрасываемом одной-единственной свечой. Подняв голову и узнав ее, он встал. На его лице отразилось удивление, быстро сменившееся радостью.

– Вы вернулись? Мудрое решение, графиня! – вместо приветствия сказал он.

Каролина стояла перед ним и вертела в руках перчатки. Нет, Лебланк не был вассалом, которому можно отдать любое приказание и который будет слепо его выполнять. Слишком долго он служил герцогам Беломерам. Он имел право на объяснение.

– Это произошло не совсем по моей воле, – начала она. – Меня задержали по дороге… Эрера, капитан «Мирмидона». – Каролина наблюдала за его лицом, но ни один мускул не выдал его мыслей, тем не менее она инстинктивно чувствовала, что это сообщение задело Лебланка за живое. – Он привез меня на «Мирмидон», как раз разгружавший свой товар.